Ирина Белояр - Уайтбол. Социальная фантастика/н/ф/мистика

…После той моей аварии, десять лет назад, пока я настойчиво собирал утраченную информацию о себе – что-то удавалось выудить из собственной строптивой памяти, а что-то приходилось принимать на веру со слов врачей и родных – так вот, в тот болезненный период Чужие снились мне чуть ли не каждую ночь. Сюжет этих сновидений разнообразием не баловал: либо я нахожусь около поселения космических слизней, либо непосредственно в «муравейнике». Чужие непрерывно общались со мной, но суть общения, по закону сна, полностью ускользала под утро, оставляя ощущение чего-то очень хорошо понятого, но слишком сюрреалистичного, чтобы втиснуть в куцые рациональные рамки дневного сознания. Зато декорации, антураж сновидений помнились удивительно отчетливо. Проснувшись, я не всегда мог понять, где нахожусь на самом деле… Позже, когда я уже переселился на лесную базу, как-то по телевизору передали документальные съемки внутренностей «муравейника». Несмотря на плохое качество изображения многие детали показались мне очень знакомыми.

Тогда, десять лет назад, убитая надежда снова и снова возвращалась ко мне по ночам. И хотя остроты потери я со своей разодранной в клочки памятью не ощущал, сны портили настроение, заставляли нервничать и страдать. Психотерапевт, который мной занимался, устал воевать с этим упертым отчаянием Несбывшегося и посоветовал сменить обстановку. Я сменил, отправился работать в леса: продолжать жить несложившейся судьбой в конце концов стало невыносимо.

Несколько дней мы болтались в Среднеросске, дожидаясь пятую приглашенную – Александру Луневу, психологиню из внешнего космоса. Утром команда расползалась кто куда, вечером собиралась в баре «Город циклопов», в нескольких остановках от гостиницы. Ничего особенного, на мой взгляд, в этой забегаловке не было – ничего, кроме уютной обстановки. Но ее-то, как раз, создать сложнее, чем умопомрачительный интерьер… Стены «Города» – драпированная голубовато-фиолетовая ткань. Вдоль стен проходит пандус, ведущий наверх, в мансарду. Пол в зале мягкий, стойка по форме напоминает планетарный челнок, а над стойкой висит гигантская кукла – улитка без панциря с одним белесым глазом и огромным фонарем во лбу. Кукла слегка покачивается, постепенно обходя «взглядом» зал справа налево и обратно. Мягкий голубоватый луч от ее фонаря бегает по столикам и стенам… «Похоже на настоящий Город?» – спросили у биофизика. «Более-менее. Только полы все-таки жесткие, – ответил ученый на отличном русском. – В настоящем муравейнике приходится на четвереньках ползать, для устойчивости… Ну, и циклоп парящий – конечно, нонсенс. Рожденный ползать летать не может, так, кажется?». – «Может, это сумасшедший циклоп?» Ри юмора не понял, ответил серьезно: «Лично я до сих пор не встречал сумасшедшего циклопа. На редкость нормальны». – «Жуть какая, – поморщился Юра (тот, который без бороды). – Может, они еще и водки не пьют?» – «У меня полевой напарник водки не пьет, – сообщил я. – Но он, правда, о двух глазах и примат». – «Морально опустившийся примат, – с осуждением заявил Юра. – Испорченный разлагающим влиянием Чужих».

…Прекрасно помню день и даже минуту, когда в жизни случился резкий перелом. Чертово Судьбоносное, дремавшее целых десять лет, бесцеремонно воткнулось в мою реальность, та треснула и раскололась пополам – на до и после. Нетерпеливое ожидание чуда обернулось гнетущим предчувствием неизбежного кошмара…

В тот вечер все было не так. Не успели расположиться – до нашего столика домотался какой-то панкующий клоун. Чего хотел – осталось тайной, но приставал ко всем по очереди, обижался на любое слово, предлагал выйти то одному, то другому.

Приставучего клоуна вывела охрана, но спокойнее не стало: за соседним столиком шумно отмечала что-то небольшая интернациональная компашка. Гуляли с кавказским размахом и по-русски громко.

– Может, перейдем куда-нибудь в другое место? – предложил Вик.

– Все занято, – отозвался Серж (тот, который лысый), пробежавшись взглядом по залу.

– Поищем другое кафе.

– У тебя идеи есть? А то ведь можно полвечера бродить.

– Здесь нынче экстрим какой-то, а не отдых. Эй, друзья, нельзя ли потише?

Пьяный белобрысый парень из-за соседнего столика повис у Вика на плечах, отчего тот чуть не свалился со стула:

– Бра… братишка, все норм. У нас тут… понимаешь… тут…

– Все понимаю, но потише нельзя?

– Да ладно, – успокаивающе произнес Ри. – Не так уж они и мешают.

– Давно гудят, – я кивнул на соседей. – Нагуделись порядком, может, сами уйдут.

– И я о том же.

Кукла, изображающая циклопа, в тот вечер светила не так, как обычно. Вместо мягкого, ровного луча – серия стробоскопических вспышек. Неплохо для шоу, но пить водку и беседовать при такой иллюминации – сомнительный кайф.

– Ри, что он говорит? – спросил Серж, указывая на «циклопа».

– Он не говорит, он кричит, – Ри улыбнулся. – Все кричат, и он тоже. Свет – дистанционная форма общения, очень бедная в плане лексикона. Говорят они при телесном контакте посредством электрических импульсов.

– Не надо мне лекцию для заочников. Я спрашиваю, что он хочет сообщить.

– Очень похоже на сигнал опасности. Он непрерывно кричит об опасности. На моей памяти земляне видели такую продолжительную панику один-единственный раз. Кончилось это серьезно.

Соседи подались курить – в обнимку, задевая по дороге чужие стулья. Около каждого потревоженного посетителя белобрысый останавливался и что-то такое подробно объяснял. За шумным столиком остался один джигит.

Разговаривать наконец-то стало возможно, не повышая голос.

– Так чем кончились эти циклопические вопли?

– Метеорит упал. У нас разворотило планетарный купол, без людей, слава богу. Соседи двоих потеряли.

– Совсем внезапно упал?

– Маленький был, – ответил Ри. – Маленьких много, от каждого бегать не будешь. Рассчитать место падения с точностью до двадцати метров технически невозможно… А вот у циклопов почему-то не было сомнений, куда именно он упадет.

– Зачем же они туда полезли?

– Хотели унести. Не знали, что купол пустой. Но пустой тоже попытались бы утащить – они наши космические времянки, кажется, до сих пор воспринимают как свои Города. Проблемы взаимонепонимания, – Ри поболтал соломинкой в стакане и добавил:

– С их точки зрения дешевле потерять несколько одиночек, чем кусок колонии.

– Я всегда считал, что гуманность – штука неблагодарная.

– Это не гуманность. Инстинкт сохранения вида. Долго объяснять.

– А у нас вот нет никаких инстинктов, – драматически прошептал Юра, глядя на «орущую» куклу. – Сидим и сопли жуем, а оно сейчас каак жахнет…