Анатолий Слюсарев - Рассказы

Голова… Ленар снова проклял себя за то, что пил вчера. А ведь сегодня рабочий день. Губайдуллин был из идейных и ни за что бы не простил себе прокола из-за своих человеческих слабостей. Пейджер хранил послание от Егорова, где было предписание проверить клиники пластической хирургии, узнать без шума, как теперь может выглядеть Каримов. В том, что он изменил себе внешность, никто в МУРе уже не сомневался. При встрече Егоров дал Ленару последние указания и велел только не поднимать шума и стараться соблюдать законность. Но врачи редко бывают словоохотливы с оперативниками, поэтому Ленар не нашёл ничего лучше, кроме как прикинуться журналистом.

«Никто мне не признается, что делал операцию Мяснику. Значит, придётся как-то втираться в доверие к хирургам». Ленар взял с собой штатного художника и они, под видом журналистов, пришли в клинику пластической хирургии. Одну из крупнейших в Москве. Им не составило труда отыскать главврача и тот, радушно приняв гостей, сохраняя профессиональную выдержку, сказал:

– Учтите: у меня мало времени для интервью, поэтому давайте-ка побыстрее.

– Будьте уверены, мы не потратим ваше время зря, – дружелюбно улыбнулся Губайдуллин. – Скажите, ваша клиника специализируется на операциях по изменению внешности?

– Да, это один из перечней услуг нашей клиники.

– Скажите, а вы можете заранее знать, как будет выглядеть человек, когда ему сделают операцию?

– Трудно сказать. Знаете, пластическая хирургия – это очень тонкая вещь и результаты терапии могут быть непредсказуемы.

– Но всё же? Мне важно знать одну вещь… Вот этот человек, – Ленар положил на стол фото Каримова. – Как сейчас он может выглядеть?

– Позвольте, но… Я не могу сказать. Он не обращался к нам с просьбой об операции.

– Нет это вы позвольте, – настоял Губайдуллин. – Я не сомневаюсь в порядочности вас и вашего заведения, но мне позарез нужно узнать, как теперь выглядит этот человек.

– Но я не могу дать точных сведений, простите.

– Мне важны любые сведения, – Ленар заметил, что выражение лица доктора изменилось, когда он достал из сумки конверт. – Надеюсь на ваше понимание.

Доктор пересчитал купюры и, разведя руками, подозвал художника к себе. Примерно через час портрет изменённого Каримова был готов. Самое время размножить результаты и раздать их патрулям, а также своим верным «кротам». Тем, правда, пришлось довольно долго втирать, что Мясник нужен ему, Губайдуллину, живым. Теперь Губайдуллин, сам того не зная, стал кротом. Ему уже приходилось работать под прикрытием, там он и познакомился со многими агентами. Эти точно не подведут.

Вечером же, Губайдуллин отчитался уже перед Егоровым. Тот был доволен, как слон. Сразу видно: что-то нарыл.

– Ты очень вовремя, Ленар – нашего мясника подвела пагубная страсть к конспирации. С нового номера пейджера он послал Дудину и прочим выкормышам сообщение о том, что пора по-тихому сматываться. Мы послали запросы в аэропорты, так вот, человек, похожий на изменённого Каримова, собрался лететь послезавтра на утреннем рейсе в Лондон. Там мы его и возьмём.

В назначенный день Ленар заступил на дежурство в аэропорту. Он уже знал, что Дудина и Цаллагова взяли. Теперь очередь за главарём. Но высмотреть Каримова в толпе оказалось нелегко. Группу наблюдения пришлось держать в удалении. Оперативники в штатском буквально «растворились» в толпе и старались не пользоваться рацией, предполагая, что у Каримова может быть детектор, поэтому они, понимая, что не имеют права спугнуть главаря банды, подобно пилотам пассажирских лайнеров, не имеющих парашютов за спиной, шли на захват без оружия и средств связи. Минуты ожидания показались Ленару вечностью и когда рядом с таможенным постом он увидел самого Каримова, он чуть не сорвался с места. Ещё бы – тот, за кем он ходил по пятам больше года, сам пришёл к нему. Каримов был не очень похож на портрет, составленный со слов пластического хирурга, но он не смог изменить главного: глаз и мимики. Нервный тик на правой половине лица выдал Мясника с головой. Ленар спокойно последовал к таможенному посту, куда в это время подошёл сам Каримов, после чего он набросился на бандита и спустя всего долю секунды, Каримов лежал на полу в наручниках.

– Приплыли, гражданин Каримов, – сказал Ленар, выведя схваченного главаря банды из здания аэропорта.

Уже через час Каримов сидел в кабинете следователя, а Губайдуллин терпеливо перечислял ему весь «послужной список» банды.

– Вот так-то, Каримов, ты пытался инсценировать собственную смерть, а тут прокол – мы уже работали за Мустафиным и заметили, что он исчез. Вы попытались подсунуть ему документы и облить тело кислотой, чтобы никто не узнал. А тут опять прокол: пальцы обрубить забыли и мы нашли кисти целыми и как раз на безымянном пальце левой руки не хватало фаланги. Так мы и поняли, что это был Мустафин, а ты просто концы подчищал.

Каримов не ответил. Он молча сидел, озираясь по сторонам, как будто не верил в реальность произошедшего.

– Молчать будем? Ничего, в «Шестом коридоре» помолчишь. Твои подельники уже дают показания. Топят тебя так, что «мама не горюй». Так что не советую отпираться – себе же хуже сделаешь. Уведите! – кликнул он караульного унтер-офицера.

На следующий день Ленар, как обычно, встретился со следователем. Тот просто светился:

– Поздравляю, Ленар! – Егоров пожал руку коллеге. – Мясник уже даёт показания. Как я и полагал, остальных бандитов он сдал. Их задержат в ближайшее время. И да, позволь один деликатный вопрос…

– Я весь внимание.

– Откуда у тебя такая память?

– Не знаю, – пожал плечами Губайдуллин. – Просто карта удачно легла, не больше и не меньше.

Все эти истории о том, как сперва некий «он» встретил некую «её», а потом не мог спать, всё думал о ней – такая чушь, если честно. Но девочки переходного возраста, млеющие от женоподобных певчиков, вроде того солиста «Токио Хотел», охотно верят в неё. Я как-то раз увидел у Ксюхи плакат с полным составом этой группы (особенно мне запомнился трансвестит посредине). Я тогда без всякой задней мысли сказал:

– Прикольная девчонка.

Надо было видеть лицо Ксюхи! Её белое личико налилось кровью и теперь эта голубоглазая блондинка, словно сошедшая с какой-нибудь картины, больше напоминала мне перезревший помидор. Её явно задело моё замечание. А что скажете? Разве не похож? Вы разве не видели эти плакаты с «Токио Хотел»? Да там поди разберись, какого оно пола. Но Ксюха сочла, что я злонамеренно подколол её и с тех пор не упускала возможности отпустить что-то едкое в мой адрес. Раньше мы просто не обращали внимание друг на друга, а теперь я оказался удостоен двойной порции внимания этой симпатичной, но глуповатой блондинки. Нет, она не кричала на каждом углу, что «Женька – дурак», она начала по-другому оказывать мне знаки внимания. Вот припадочная, хлебом её не корми – посплетничать дай. Частенько она рисовала на доске «Женя + Артём = (нарисованное сердечко)». Сначала меня это забавляло и я просто не обращал внимания, но потом стало надоедать. Я мог бы ответить ей в духе «сама дура», но это не для меня. Когда я в очередной раз увидел на доске эту порядком приевшуюся надпись, я повернулся к Кусакиной и с ехидством заметил: