Вера Попова - Ночь на Ярилу Мокрого

Как же посиделки не были похожи на городские современные тусовки и дискотеки! Для Андрея, даже не подозревающего, что может быть так весело, просто и, как ни странно, захватывающе, без пива и сигарет, вечер пролетел, как одно мгновение.

Молодёжь стала расходиться по домам в половине одиннадцатого: назавтра у всех спозаранку были дела. Неждан с Андреем вышли на улицу.

– Как тебе? Понравилось? – полюбопытствовал Неждан.

– Я никогда так хорошо не отдыхал! – признался Андрей.

– А какие у нас девушки-рукодельницы! Может, приглядишь какую, осенью свадебку сыграем.

– Скажешь тоже! Я не присматривался.

– А чего долго присматриваться? Какая быстрее всех и тоньше нить прядёт, та и хороша.

– У нас говорят, что прежде, чем жениться, с невестой пуд соли съесть надо.

– Ну, съешь, и что? Слаще будет? Ты жену в дом выбираешь на хозяйство, а не на засолку. Вон, смотри, СвЕтланка как ровненько нить прядёт да сноровисто! Чем не жена-хозяйка?

– Неждан, СвЕтланка очень красивая и хорошая девушка, да не готов я ещё семью заводить! Мне университет закончить надо, профессию заиметь.

– Ну-ну, всех девушек разберут, пока ты готов будешь! Наших Ладушек с вашими Анжелами не сравнить.

– А сам-то чего не торопишься?

– Я ещё не дорос: только семнадцать годов. А вот через год обязательно пригляжу. Моя будущая хозяйка ещё на печи сидит.

– Нет, не согласен, – возразил Андрей. – Кроме хорошей хозяйки ещё и любовь должна поселиться в доме. Как же без любви-то? И постель опостылеет, ежели жена любимой не будет., как в погребе, спать будешь.

– Наши старики говорят: «Стерпится – слюбится».

– Стерпится – да, но не слюбится. Ты, Неждан, женись на той, от которой у тебя волосы заискрятся.

– Возможно, ты прав, Андрей. Я подумаю. У меня ещё есть время, – засмеялся Неждан. – А давай-ка я тебя провожу. Хоть Луна ярко светит, а всё дорога незнакомая.

– У меня фонарик есть.

– С фонариком от развилки пойдёшь, там совсем до села рядом. Я здешний, а ты новичок. Как бы Вертун тебя не встретил.

– Вертун? Это ещё кто?

– Да вредное такое существо, мохнатое, вертлявое. Встретит тебя ночью на дороге и так завертит-закрутит, что до утра до дому не дойдёшь.

– Ты этому и вправду веришь? Сказки всё.

– Ничего не сказки! Сам попал однажды, даже не ожидал. Отец уже искать собрался.

– Ты, случаем, лишнего однажды не выпил?

– Не пью я, на дух не переношу. А ты хочешь верь, хочешь не верь, только я правду говорю… Ну вот, дошли. Отсюда сам пойдёшь. Если будет блазиться что, скажи: «Чур меня сзади, чур меня спереди» и иди, не торопясь. Понял? Побежишь – пропал.

– Понял, чего не понять… Да, Неждан, а ты вправду хочешь меня с собой в соседнюю общину взять?

– Конечно. Ты будь к девяти утра. Наш Жрец покладистый. Он будет тебе всю дорогу лекцию по родноверию читать. Любит он свободные уши, хлебом не корми.

– Я обязательно приду. Встану пораньше, чтобы бабушке по хозяйству помочь и приду. Спокойной ночи, Неждан!

– Да хранят тебя боги, Андрей. Будь!

Друзья разошлись в разные стороны, довольные вечером и друг другом.

– Бабуля-а-а!

Громкий голос Андрея переполошил Петра Петровича в шестом часу утра. Закукарекав, тот залетел на забор, слетел с него и грозно застучал шпорами. Куры заквохтали, закудахтали, готовые кинуться на выручку своему хозяину, забегали по двору, теряя перышки.

– Ты чего это орёшь, оглашенный?! Али к тебе Злыдень на сеновал в гости пришёл? – Феклинья Яковлевна, ворча, завязывала тесёмки фартука на спине. – Ты глянь, что с кормилицами моими творится – с испугу все яйца растеряют по углам да неделю нестись не будут!

– Злыдень, да? Злыдень – это?.. – интерес так и светился в глазах внука.

– Злыдень – это… – задумалась бабка, – Злыдень – это Злыдень. Знаю только, что он маленький и колючий. В детстве мама нас пугала: «Не будете меня слушать, придёт Злыдень и начнёт вас колоть колючками». Она ещё и песенку припевала злыднину – Колючкой уколю, крапивой обожгу. Ух, берегись!

Оба засмеялись.

– Бабушка, я чего кричал-то – ты мне разрешишь со Жданом навестить Трисветье? Он туда со Жрецом поедет. Я сейчас картошку дополю, воду тебе принесу и поупражняюсь в колке лучинок на растопку. Ты знаешь, как я опозорился вчера?

Андрей подбоченился, топнул ногой, передразнивая СвЕтланку:

Круглолицый, чернобровый,

Молодеческая стать.

Ты спроси его, подружка,

Может ли топор держать?

Думал, со стыда под землю провалюсь. Хорошо – пол деревянный.

– Андрюшка, – вытирала уголком фартука слёзы смеха Фёкла, девчонки, они такие: любят наставлять будущих мужей на путь истинный. Не обидно, но прямо в глаз. Ох, уморил, ей-Богу! Пойдём, творожку со сметанкой поешь – самый полезный завтрак. А потом за работу, пока прохладно. Лето началось дюже жаркое. Тебе к какому часу велено прийти?

– К девяти.

– Успеешь. А с лучинками вечерком потренируешься. В этом деле спешка не нужна, неровен час пальцы на земле лежать останутся.

Уже сидя за столом, не донеся ложку до рта, Андрей замер и прислушался.

– Что случилось, внучек? – Феклинья Яковлевна наливала в мисочку сметану.

– Ты ничего не слышишь?

– Ничего… Скребётся кто, что ли?

– Плачет… Так тихонько плачет… У меня что, глюки?

– Кто ж плакать-то может?

– Я уже не знаю, что и думать, бабушка… во, во! Это оттуда плач доносится, – показал пальцем Андрей на печь, возле которой лежала большая меховая рукавица. Этой рукавицей бабушка закрывала и открывала печную дверцу.

– А-а-а, – протянула Феклинья Яковлевна, – так это Игоша, он в рукавице живёт. Ты его своим криком напугал до полусмерти, вот он и рыдает!

– Бабушка!!! Может, у тебя и Домовой живёт?!

– Конечно. У меня семья домовых, а ещё Дворовый.

– Так, – положил ложку Андрей, – за два дня моей голове не вместить всех сказочных существ! Пойду на огород осмысливать.

Он уже вышел за порог, и только голова ещё застряла между косяком и дверью.

– Ну, скажи ты мне, непосвящённому, кто такой Игоша!?

– Хи! – засияла улыбкой бабушка Фёкла. – Это мой маленький помощник – кругленький, как клубочек шерсти, без ручек, без ножек, только ушки большие. Он катается по полу, крошки собирает, в рукавичку уносит и там лакомится. Очень нервный и плаксивый, но полезный.

– Ты сама-то его видела?

– Не видела.

– Ну, конечно, – кивнул Андрей и закрыл дверь.

*

В начале девятого Андрей плескался у рокомойника, баба Фёкла стояла рядом, держала полотенце в цветную полосочку. Повесив мокрое полотенце на верёвку сушиться, она зашла в дом и ахнула: тот стоял у зеркала в футболке и шортах.

– Ты чего удумал, а? Ты собрался ехать в трусах?