Элена Томсетт - Проклятье рода Ротенбургов. Книга 4. Суженый

Он мельком взглянул на меня и сказал:

– Ты очень красивая женщина, Элена. Это платье словно сшито для тебя. Спасибо.

– Тебе спасибо, – заметила я. – Ты готов? Можем идти?

– Я буду до конца жизни сожалеть о том, что шесть лет тому назад отобрал у тебя Луи, – неожиданно сказал он, взяв меня за руку и глядя мне в лицо. – Мне не хватило тогда пяти минут в аэропорту с тобой, чтобы изменить это ужасное решение. Но, что сделано, то сделано. Я не могу отдать тебе его сейчас. Он – мой наследник, а ты замужем за другим мужчиной.

Я смотрела ему в лицо, как завороженная, изумленная тем страданием, которое отражалось в его темно-синих глазах.

– Элена! – он взял меня за плечи, чтобы лучше видеть мои глаза. – Прости меня! Я не смог, не сумел разлюбить тебя.

Он наклонился ко мне и его губы коснулись моих губ, сначала легко и мягко, а затем быстро и жадно, словно он торопился напиться, страдая от жажды. Я с ужасом почувствовала, как все поплыло у меня перед глазами, и знакомое, но давно забытое нерациональное и абсолютно неконтролируемое желание его близости вновь начинает быстро разгораться в моем теле. Мои губы предательски дрогнули, он очень хорошо уловил этот момент, и как всегда, совершенно правильно его понял. В следующую минуту он сжал меня в объятьях, не отрываясь от моих губ.

Бог знает, что бы еще случилось, если бы в дверь легонько не стукнули костяшками пальцев и голос Аманды весело произнес:

– Выходите, голубки. Потом намилуетесь. Тео уже икру мечет от нетерпения.

Марк выпустил меня из объятий, я трясущимися руками поправила свои растрепавшиеся волосы. Он внимательно оглядел меня, кивнул, и пошел к двери. Я поспешила за ним. Открыв дверь, он пропустил меня вперед, и первое, что я увидела, была снисходительная добрая улыбка, светившаяся на загорелом, умело подкрашенном лице Аманды.

– Надеюсь, вы хорошо спали, ваша светлость? – спросила Аманда, обращаясь к Марку.

Она уже откровенно усмехнулась, когда он вежливо что-то ответил, и в его голосе прозвучала предательская хрипотца.

Поездка на Крит превратилась в сплошное бедствие. Началось с того, что Марк буквально не отходил от меня ни на шаг. Он предложил мне руку, когда мы спускались в пещеру Минотавра. Когда я бездарно, по своему обыкновению, спотыкнулась на первой же выщербленной многочисленными туристами ступеньке, он, удержав меня от падения, положил мне руку на талию, и после этого не снимал своей руки с моей талии на протяжении всего путешествия по пещерам. Сказать, что это было просто неудобно для меня, значило вообще ничего не сказать. Сквозь тонкий шелк платья я чувствовала сухое тепло его ладони, от которого словно расползались мурашками теплые струйки чувственного удовольствия по всему моему телу. Когда мы вошли в пещеру, я потихоньку освободилась от его руки, но не прошла и трех шагов, как высокая шпилька моего каблука попала в расщелину пола, и мне пришлось уцепиться за его руку, чтобы не упасть. Понося про себя нехорошими словами свое русское воспитание, которое не позволяло мне появляться в общественных местах, да еще в компании мужчины, небрежно одетой, я покорно тащилась рядом с Марком, думая о том, чтобы поскорее вернуться на яхту и переодеться в шорты и легкие шлепки.

Только когда мы вышли из пещеры, и перед нами открыто засверкали камеры репортеров, я получила слабое удовлетворение от того, что я прилично выгляжу.

– Я как-то не подумал об этом, – в то же время шепнул мне на ухо оказавшийся с другой стороны от Марка Тео. – Извини, Элена, это моя вина. Эти шакалы преследуют меня в Греции повсюду. Представляешь, говорят, что я мафиози!

Словно для того, чтобы сейчас же опровергнуть его слова, в тот же миг одна из нахальных девиц с микрофоном вынырнула и толпы и подсунула микрофон прямо под нос Марка:

– Ваша светлость барон фон Ротенбург, – прочирикала она по-немецки, – что вы делаете на Крите? Вам здесь нравится? Вы завязываете деловые отношения с греческими дельцами?

Марк покрепче ухватил меня за руку, посмотрел на девицу, и спокойно ответил:

– Я здесь на отдыхе. Без комментариев.

Потом он вежливо отодвинул девицу в сторону и, увлекая меня через толпу туристов, быстро пошел к выходу.

– Луи, Джулия! – окликнул он успевших убежать вперед детей.

Луи обернулся и все понял. Он так же, как Марк меня, быстро ухватил за руку Юльку и повел ее нам навстречу.

Судя по сверканию камер, было уже поздно. Исхитрившись повернуть голову назад, чтобы посмотреть, что случилось с Тео и Амандой, я увидела, что Тео говорит по сотовому телефону, скорее всего, вызывая охрану.

Мы с детьми оказались в плотном кольце репортеров.

– Ничего не говори, иди молча, смотри перед собой, как будто ничего не происходит, – шепнул мне Марк, улучив минуту.

Он по-прежнему целеустремленно шел вперед, отодвигая со своего пути настойчивых людей с камерами и микрофонами. Сразу же после того, как Луи и Юлька присоединились к нам, он взял Юльку на руки, чтобы ее не затерли в толпе. Луи ухватил за руку меня и, к моему величайшему облегчению, втиснулся между мной и Марком.

– О, молодой Луи фон Ротенбург тоже с вами! – трещала, не отставая от нас, девица с микрофоном. – Стало быть, это семейный визит? Значит, ваша спутница и есть та самая таинственная молодая баронесса, девушка из Парижа?! Боже мой, ну, конечно же! Платье от Лагенфельда, мы же видели ее первый раз на подиуме у мэтра в Париже! Знаменитое кольцо Ротенбургов на ее пальце! И малышка! Это ваш второй ребенок, ваша светлость!? Боже мой, это сенсация! Маленькое интервью моему журналу, ваша светлость! Умоляю! Я пришлю вам на редакцию текст и фотографии! Вы станете звездой! У вас самая красивая семья из всех богатых людей Германии, которых я встречала, ваша светлость!

Я вздохнула с облегчением, когда с дюжину крепких парней в светлых летних костюмах, появившись словно ниоткуда, как трое из ларца, стали быстро и умело оттирать репортеров в сторону.

– Мама! – внезапно донесся до меня голос Луи.

Я остановилась, останавливая Марка.

– У меня камень кроссовке, я не могу идти, – быстро сказал Луи, виновато посмотрев на отца.

Мы по-прежнему были в двойном окружении охраны и, все еще, репортеров. По лицу Марка скользнуло выражение недовольства. Я тут же присела на колени перед Луи и, заставив его опереться рукой на мое плечо, быстро стащила с его ноги кроссовок, вытряхнула из него мусор и парочку острых прибрежных камешков, и снова натянула кроссовок на его ногу. Общение с Юлькой, вечно умудрявшейся набивать мусор в ее тапки по малолетству, научило меня проделывать такие вещи в мгновение ока. Марк даже не успел открыть рот, чтобы выразить свое недовольство, как мы с Луи снова были на ногах. Луи улыбнулся мне как солнышко, и я невольно вернула ему его улыбку. Камеры сверкали без остановки.