Александра Стрельникова - Моя американская бабушка. Сборник рассказов

А в третьей комнате жили наши соотечественники. Ими оказались – бывшая одесситка тетя Люба с дочкой.

Дочь тети Любы была моя ровесница. И звали ее Катькой. Но дружба между нами не сложилась, так как Катьку я сразу не взлюбила, потому что она была жуткая драчунья и врунья. А уж после того, как она меня укусила в руку…

Мать Катьки, которая казалась мне тогда просто необыкновенной красавицей, уходя на работу, просила мою родительницу присмотреть за ее дочерью.

(Теперь-то я прекрасно понимаю, что это была за работа).

Моя мама соглашалась, тем более, что за это соседка по квартире платила ей по доллару в час. То были, конечно, гроши. Но первые деньги, заработанные на чужой земле. И мама была рада, получая иногда 5—10 долларов в день, как она шутила, даже «не отходя от кассы». И вспоминая при этом русскую пословицу, что «копейка рубль бережет», которую она переиначила на новый манер: «Цент доллар бережет».

И это были не лишние деньги для нас, только что приехавших в Америку на волне, так называемой, «экономической» эмиграции из России.

Первое время папа мотался по разным делам, неизбежным в жизни людей, приехавших сюда из другой страны. А я с мамой оставалась дома. И еще – с противной Катькой, которую должна была терпеть даже на прогулке из-за маминой подработки.

Так продолжалось несколько месяцев, пока Катька не укусила меня за руку. Очень сильно укусила… Даже сегодня этот шрам можно увидеть, если внимательно присмотреться.

Из-за этого инцидента папа очень сильно поругался с мамой. Я таким его никогда не видела прежде. Он выкрикивал какие-то непонятные слова:

– Я запрещаю тебе сидеть с ребенком этой одесской б…и, пока она занимается своей специфической работой…

Однажды к папе пришел давний московский знакомый, который уже несколько лет жил в Америке. Он пришел с приятелем. Мужчины выпили, шумно разговаривали.

А я с мамой в это время пошла гулять на детскую площадку, которая находилась за два больших квартала от нашего дома. В нашем дворе такой площадки, вообще, не было.

Когда мы вернулись, гости уже разошлись. А когда папа протрезвел, вспомнил, что занял знакомому полторы тысячи долларов на пару дней. Нужно ли говорить, что больше того мужчину мы никогда не видели, и что он не вернул долг? А сумма по тем временам для нас была очень приличной.

И теперь уже мама очень сильно поругалась с папой.

Вообще-то, Сан-Франциско запомнился мне тем, что там стали случаться ссоры между родителями.

А еще – довольном частым туманом, в котором утопали верхушки высотных зданий. Мне нравилось любоваться такой картиной, когда мы с мамой, взявшись за руки, просто гуляли по городу. И в моем детском восприятии такой пейзаж запечатлелся, как нечто ирреальное…

Да, далекий-далекий теперь уже Сан-Франциско, как и мое детство…

А вот Вашингтон стал городом, в котором мы обосновались окончательно. И между этими городами – не только временной отрезок лет, но и пропасть в моих мироощущениях: тогдашних и нынешних.

И сегодня, когда я еду на своей «ламборджини» по округу Колумбия, где среди зелени утопают роскошные особняки, среди которых находится и наш дом, не редко вспоминаю о первых годах пребывания на американской земле. Видно, не забыть об этом никогда…

Кто б спорил с прописной истиной: лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Но для нас явно не задалась именно первая ее часть. И до заветной «американской мечты» было так далеко…

Бабушке Агнессе мама регулярно сообщала, что «у нас всё хорошо». При этом осторожно намекая: дескать, есть некоторые трудности, однако, они вполне преодолимы.

Очевидно, у бабули возникли свои соображения по поводу того, что наше «преодоление» этих трудностей не только затянулось, но, вообще, застопорилось. Но свои подозрения и домыслы она какое-то время держала при себе.

У моей любимой «баушки» была давняя подруга – Алевтина Владимировна. Та Алевтина иногда ездила в США в гости к сыну, женившемуся на американке. А проживал он в одном из крупнейших городов штата Техас – Хьюстоне.

И так вышло, что наша семья совсем недавно тоже перебралась в этот штат: в маленький городок под названием Ирвинг. Так вот: моя бабуля слезно умолила приятельницу навестить нас, чтобы воочию посмотреть на наше житье и потом без прикрас обо всем ей доложить. И готова была оплатить ей дорогу туда и обратно, предварительно изучив расстояние между Хьюстоном и Ирвингом по карте. Но подруга отказалась, заверив, что ее сын отвезет туда на своем автомобиле.

Вообще-то, Ирвинг стал пятым по счету городом за наше шестилетнее (уже на тот момент) пребывание в США.

Вторым местом проживания был городок Беркли в пригороде Сан-Франциско. Отметились мы потом еще и в пригородах штатов Луизиана и Миссисипи – местах, где, как известно, проживает отнюдь не самый богатый разномастный люд, приехавший в США в поисках лучшей жизни.

Так вышло, что главным добытчиком в нашей семье стала мама. Она оказалась более гибкой, терпеливой и более способной к адаптации в новой жизни. Она еще в Сан-Франциско начала работать в качестве частной сиделки, потом – няней, домработницей и той же сиделкой, но уже официально от специализированного агентства.

Меняли мы места жительства, в основном, из-за папы. Он срывался в поисках работы, которая, естественно, ничего не имела общего с тем образованием, которое он получил в самом престижном вузе Советского Союза.

Я, пожалуй, и не припомню сейчас всех тех профессий, которые он перепробовал. Но дело даже не в профессиях, а в том, что с отцом периодически случались запои, после которых он впадал в депрессию, которая могла длиться до двух месяцев. И за это время, он, естественно, терял работу.

На тот момент, когда, к нам в Ирвинг неожиданно должна была нагрянуть Алевтина Владимировна, папа пребывал в очередном депрессивно-запойном состоянии, недавно лишившись места автослесаря в мастерской. А мама работала воспитательницей в бесплатном детском саду: есть такие в США для семей с низким уровнем доходов.

…Когда внушительный «роллс-ройс» сына Алевтины Владимировны подкатил к подъезду явно не презентабельного дома, где наша семья снимала тогда крохотную двухкомнатную квартирку, у мамы замерло сердце. И было от чего: ну, как в их убогое жилище пригласить давнюю знакомую? Ведь она потом всё, без утайки, расскажет ее матери. Но элементарное гостеприимство требовало позвать людей с дороги в дом. А дома – еще и супруг не совсем в здоровом состоянии…

Маме очень захотелось как-то отсрочить этот удручающий момент, и она нашла выход, ухватившись за него, как за соломинку. После объятий и поцелуев с Алевтиной, родительница предложила: