Юрий Мудренко - Василёк. Печальная и поучительная история о любви и ненависти

Тёща тогда не торговалась. Она крепко взяла будущего зятя за рога и препроводила в уготованное специально для него стойло, именуемое супружеской жизнью.

– Была бы я помоложе лет эдак на тридцать, то жениться пришлось бы на мне, – тёща громко рассмеялась своей удачной шутке. – А так, живите уж. Только вот, Димочка, никогда не забывай, кто ты, и кто я, для чего ты здесь, и кому ты всем этим обязан.

Отмазанный по полной программе от тюрьмы зять согласно закивал головой. Но это было тогда, было давно и успело зарасти бурьяном, как неухоженная тропинка на заброшенной даче.

Теперь же своей супруги Самолепов не опасался. Да и что могло сделать это чудо в бигудях и домашнем халате? Если любимая тёща обладала железным характером и несгибаемой волей, как крутой мужчина, то вот супруга Дмитрия Валентиновича, проходившая всю свою жизнь в розовых очках, была эталоном невинности и детской наивности. Даже походка её и та была чересчур мягкой и осторожной, а все жесты плавными и неспешными. Доминантой её поведения было совершенно удивительное неумение злиться, и, кроме того, в своём супруге женщина души не чаяла и всецело ему доверяла, чем Дмитрий Валентинович весьма успешно пользовался.

– Я в командировку на три дня, – заявлял он жене и на все выходные погружался в разврат и пьянство.

– Хорошо, – соглашалась супруга. – Во вторник будешь?

– Да, вечером, как только приеду.

Она даже не спрашивала, куда именно направился её благоверный на этот раз, и даже не звонила ему на мобильник, потому что он так просил.

– Зинуля, я тебе сам позвоню, когда буду посвободнее, – слышала она одну и ту же фразу на протяжении многих лет.

Вот и в эту пятницу Самолепов планировал исчезнуть на целых три дня, аж до понедельника, и, отключив телефоны, наслаждаться страстным уединением со своей любимой женщиной, как он называл Ирочку. Томное ожидание чуда прервала резко открывшаяся входная дверь в кабинет.

– Он пришёл, – тихо произнесла неожиданно появившаяся в дверном проёме секретарша.

– Кто это он? – в замешательстве спросил Самолепов, немало удивившись внезапному вторжению в его пенаты без вызова, хотя Ирочке это позволялось.

– Ну, этот, домогатель, – продолжила Ирина.

– И у него хватает наглости являться сюда снова? – чиновник быстро взял себя в руки. – Я же сделал всё, чтобы никогда его не видеть, чтобы он не потревожил ни тебя, ни меня. Так ему мало?

– И где он сейчас? – Самолепов задал следующий вопрос, весь вне себя от охватившего негодования.

– Внизу на проходной, – ответила секретарь. – Пытается пропуск оформить.

– Пропуск? – если бы Дмитрий Валентинович был паровозом, то немедленно выпустил бы высоко в небо целый столб горячего белоснежного пара. – Но это уж дудки!

– Охрана! – громко позвал он служащих в униформе, как будто мог докричаться сквозь толстые каменные стены, а затем, нажав на кнопку на пульте селектора громкой связи, повторил снова. – Охрана!

Сам старший сегодняшней смены примчался на дикий зов рассвирепевшего руководителя такого высокого ранга.

– Значит так! – с надрывом, задыхаясь от переполнявших его чувств, чиновник высказал собственное «фи» в адрес службы безопасности.

– У нас тут что? – вопрошал он гневно. – Проходной двор или государственное учреждение?

Опешивший охранник, старший сегодняшней смены, застыл в позе бультерьера, готовый вцепиться мёртвой хваткой в кого угодно, руководствуясь наивысшим приказом. Его недоумение диктовалось исключительно неясностью поставленной задачи. Он уже успел беглым взглядом окинуть кабинет и приёмную, но ничего подозрительного ни там, ни тут не обнаружил.

– Это почему же кто попало может выписать себе пропуск и проникнуть с его помощью, при полнейшем попустительстве со стороны охраны ко мне на этаж? – скороговоркой выпалил Самолепов. – Как это вообще такое возможно?

– А кто проник, Дмитрий Валентинович? – удивился охранник. – Я тут никого, кроме Вас и вашего секретаря не вижу.

– В том-то и дело, что пока не проник, но собирается, – начал высказывать своё опасение Самолепов. – Там, внизу, на проходной.

– Этого не может быть, – старший смены отрицательно покачал головой. – Без заранее утверждённого списка даже мышь не проскочит!

– Без списка, говоришь, даже мышь? – уточнил чиновник.

– Так точно! – заверил старший смены. – Даже мышь.

– Это хорошо, – согласился Самолепов. – Вот что, любезный, ты уточни, есть ли на сегодня в списке господин Акатов? И если есть, то из списка вычеркнуть, пропуск не давать ни под каким предлогом! Только быстро, быстро, а то ведь всё может быть, любой казус из-за нашей бюрократии.

– Есть! – снова по-военному молодцевато выкрикнул охранник и исчез за дверями со скоростью болида «Формула 1».

– Тупой, но исполнительный, – подумал Дмитрий Валентинович. – Это хорошо. Такие бараны нужны, особенно сейчас.

Он перевёл взгляд на Ирочку, застывшую возле входной двери в ожидании развязки щекотливой ситуации, возникшей во многом именно из-за неё.

Ирочка хорошо помнила тот сентябрьский день, когда на пороге приёмной впервые появился высокий симпатичный мужчина с аккуратно зачёсанными светлыми волосами и голубыми, как безоблачное ясное небо, глазами.

– Добрый день! – поздоровался незнакомец.

– Добрый день! – ответила секретарь и вдруг почувствовала, что её как будто бы ударило током: так ей понравился визитёр.

– Вы не подскажете, Дмитрий Валентинович у себя? – вежливо уточнил прибывший посетитель.

– Какой красавец! – не могла не отметить про себя Ирочка.

– Вы присядьте пока в кресло, – голос секретаря нисколько не выдал появившегося в душе волнения. – Дмитрий Валентинович сейчас занят и просил его не беспокоить минут пятнадцать.

Это была уловка, маленькая женская хитрость, позволившая внимательно рассмотреть нового посетителя, усевшегося в кресло и терпеливо ожидавшего приглашения на аудиенцию. Ирочка, постепенно успокоив разгоревшиеся чувства, украдкой рассматривала понравившегося мужчину с ног до головы, от начисленных до зеркального блеска туфлей до бездонных голубых глаз, и вскоре пришла к выводу, что была бы не против встретиться с ним в более непринужденной обстановке и познакомиться, что говорится, поближе. Сидевший напротив мужчина как раз вписывался в образ идеального партнёра, нарисованный Ирочкиным воображением, и как только реальный персонаж совпал с вымышленным, Ирочка уже ничего не могла поделать с проснувшимся желанием. От рокового шага к непристойному предложению удерживало только нахождение на рабочем месте, открытая дверь из приемной в коридор, где на мягком диване вполголоса вели разговор двое сотрудников, да присутствие за стеной шефа, который мог некстати выйти из своего кабинета в любую минуту. Ирочка от расстройства прикусила губу.