Светлана Громова - О многом и о главном… Сборник рассказов

– Здравствуйте, милые, здравствуйте, красавицы! – нежно не проговорила – пропела счастливо улыбающаяся Нюрка. Это она приветствовала свою смородину и тоненькую вишенку. – Как вы тут без меня? Замерзли, поди?

Она всплеснула руками:

– Батюшки, ну что за народ, ну что за сволочной народ! – голос у Нюрки задрожал от обиды. Она увидела вываленную прямо под забор большую кучу мусора: битые бутылки, какой-то строительный хлам и порванные пакеты с бытовыми отходами.

– Что ж это? – она покачала головой. – И как же живут эти люди? Тьфу, пропасть! – недовольно бурча, Нюрка достала припрятанный ещё при прошлом визите мешок, и стала собирать наваленную мусорную кучу иногда восклицая: «Нет, ну не гады, а?»

За достаточно долгое время своей работы дворничихой, Нюрке давно было бы пора привыкнуть к тому, что любит, ох как любит народ, ну, скажем так, посвиничать.… И не только бомжи или пьющие товарищи, а очень даже респектабельные граждане. И не однажды Нюрке доводилось слышать, например, от ухоженной дамочки в перчаточках и шляпке, в ответ на замечание: «А почему это вы, гражданочка, мусор-то до „мусорки“ донести не соизволили, а прямо вот тут и бросили свой пакет?» обидное: «Чи-и-и-во?! А не пошла бы ты к такой-то матери, дура необразованная, чмо квартальное!!» И из окон сограждане любят мусор вываливать, и у подъезда…. Так что Нюрка возмущалась так, для проформы, совсем не испытывая гнева – давно привыкла.

– Сволочьё, хай бы у вас руки отсохли! – она схватила коробку с каким-то тряпьём и уже собралась засунуть её в мешок, но услышала какие-то звуки, сначала неясные, а через мгновение превратившиеся в тоненькое, но отчаянное мяуканье. Она поставила коробку и размотала тряпки. Из коробки испуганно вытаращились на неё три котёнка, на какой-то миг даже замолчав.

– Ё-моё… – Нюрка покачала головой. – Вас ещё не хватало!

Котята дружно, в один голос, замяукали. Они были совсем крошечными и видимо здорово замёрзли и проголодались, во всяком случае, пищали они истошно.

– Ну не сволочи, а?! – неизвестно кого вопрошала Нюрка, она даже о мусоре забыла. – Ну и куда я вас дену, подкидышей? А действительно, куда? – задумалась Нюрка. – Да не орите вы! – цыкнула она на котят, что впрочем, не возымело никакого действия на орущих, ведь они увидели человека и теперь, толкая друг друга, по головам собратьев, каждый стремился выбраться из коробки – там человеческие руки, а значит, возможно, еда, тепло, жизнь.

– Господи, ну чего делать-то с вами? – Нюрка даже растерялась. – Холодно уже, околеете, хотя эти курвы, хозяева ваши, и припёрли вас сюда, чтоб вы околели! Эх… – она долго ещё бурчала и костерила жестоких людей, обрекших несчастных котят на холодную и голодную смерть. – Лучше б сразу утопили, чтоб не мучились! – Нюрка запихала всех троих за пазуху.

Котята сразу испуганно притихли. – Может в общаге кто возьмёт? – сказала Нюрка сама себе, хотя отлично знала, что этого не произойдёт.

Дома она первым делом согрела им молока, покрошила в миску хлеба. Котята, отогревшись и прекрасно понимая, что сейчас их покормят, орали ещё громче, один, серый, даже охрип.

– Да заткнитесь вы, ироды! – беззлобно бурчала хмурая Нюрка, она торопилась, пока не пришёл Анатолий, покормить их и, если удастся, куда-нибудь пристроить.

Котята ели жадно, но один, рыженький, очень плохо, видимо, едва научился. Нюрка в сердцах плюнула, но взяла его, стала кормить отдельно, с рук. Он смешно тыкался маленькой усатенькой мордашкой ей в ладонь и дрожал от радостного возбуждения всем телом.

– Ух, ты лапонька! – она не удержалась, чмокнула его в мокрый носик. – Полосатик рыжий, Рыжка…

Котят быстро разморило: наелись, согрелись. Они уснули прямо на полу, тесно прижавшись друг к дружке. Нюрка посмотрела на них, покачала головой.

– Горемыки, куда ж вас?!

Она принесла хорошую, вместительную, закрывающуюся коробку, постелила внутрь мягких тряпок. Уложила их туда осторожно, стараясь не разбудить, прикрыла и задвинула под кровать. Потом побежала по этажам предлагать людям обзавестись хорошеньким, маленьким, умненьким котёночком. Разумеется, желающих не нашлось.

Нюрка знала, что у себя котят нельзя оставлять, Анатолий на дух не переносил никакую животину и был до крайности жесток к нашим братьям меньшим. Почему, Нюрка не знала, но то, что однажды он с пьяными собутыльниками убил, сварил и съел на даче прикормленного ею брошенного щенка, она помнила до сих пор.

– Замолкни, дура! – грозно грохнул он кулаком по столу, когда она попыталась было усовестить его. – Мяса нам захотелось.… И… этого, как его, туберкулёза не будет, чего разоралась-то! Страх чтоль забыла или зубы лишние? Ишь, раскудахталась! Замолчь, сказал…

Нюрка умолкла, только ушла подальше и долго плакала.

…Анатолий ввалился шумно и как зачастую навеселе.

– Жрать давай! – с порога рявкнул он.

– Не в духе… – подумалось Нюрке, и тут же она вспомнила про котят. – Ох, опять скандал будет… – она вздохнула.

Но коробку из-под кровати не было видно, а котята мирно спали, после перенесённых мытарств, и у неё затеплилась надежда: авось пронесет…

– Уснёт, а я их куда-нибудь определю…

Не пронесло. Сначала-то всё сложилось, как нельзя лучше.

– Опять картошка! – недовольно бурчал он.

Нюрка понимала, что ищет повод придраться. Выставила початую бутылку самогона. Лицо Анатолия просияло.

– Вот, давно бы так! Вот это я понимаю, встречаешь мужика с работы…

«С какой работы… – с тоской думала Нюрка, глядя украдкой на Анатолия. Прямых взглядов он не выносил. – Ты уж три года то лежишь на кровати, то „квасишь“ с дружками, а то вовсе в запой уходишь на неделю-две… Работничек… – она выругалась, и тут же язык прикусила, – ну, вот, дожилась, уже и в мыслях ругань, а ведь было, было время, не то, что матерного, дурного-то слова и то не говорила. Не хорошо это…»

Нюрка вздохнула: опять ведь, если что не так, с «фонарём» под глазом ходить.

Анатолий после еды и добавочной солидной дозы «горячительного» уснул довольно быстро, без обычных придирок. Нюрка мысленно похвалила себя, что вовремя вспомнила про припрятанную поллитровку. Вот и пригодилась, в кои-то веки пользу принесла. А вот пристроить котят пока не получалось. Нюрка решила, что утро вечера мудренее, вряд ли ночью котята разбудят Анатолия, он пьяный крепенько спит. А утром на работу рано. Она пойдёт, и коробку с собою захватит, а там – видно будет. Но вышло всё не так. Эх, рыжий, рыжий.… И чего тебе не спалось в тепле и уюте в удобной коробке, бок о бок с собратьями?! Он выбрался из коробки и жалобно-жалобно мяукал, тоненько и пронзительно. То ли проголодался, то ли по мамке соскучился, как знать… Нюрка быстро вскочила со своего матрасика в углу, уж так повелось, что когда Анатолий в сильном подпитии, Нюрка ложилась на полу. Всё равно покоя не даст, а так – от греха подальше. Вторую кровать поставить не позволяла теснота 16-ти метровой комнаты. У неё и мебели-то всего было: железная кровать, на которой сейчас заливисто храпел Анатолий, старый казённый шифоньер, кухонный стол, два табурета, маленький телевизор на тумбочке и холодильник «Саратов». Вот и вся нехитрая обстановка.