Егор Шевелёв - Узник острова Кос. Греческий дневник

Опять коридоры. Выдали бумажку, хожу с ней. В конце каждого коридора теперь мент смотрит на бумажку и направляет меня дальше. Километр я здесь точно нагулял, наконец-то последняя инстанция. «Do you speak Russian?» «Yes.» «Room№1». Ведут в ту комнату. Печальные двери с окошком, пустынный коридор. Заводят меня в камеру и закрывают. Вхожу. 7 шконок, знавших лучшие времена. Несколько верхних мест свободно, матрасов нет. Смотрю куда б положить вещи и какое место занять. Блин, где же взять матрас? Сейчас бы расстелиться и спать. Группа людей с множественными татуировками подзывает меня к себе. Откуда, за что сидишь – обычные дежурные вопросы для здешних мест. Английский язык знают плохо. Неожиданно за спиной слышу: «Говоришь по-русски?» Оглядываюсь. Грузин. Злотая цепь на дубе том, на ней икона 5х5 см Божьей Матери. Габариты внушительные. Приглашает сесть к себе на шконку. Сесть – уже неплохо. Рассказываю свою историю с невероятными сокращениями, получается сплошной мизер. От двух уточняющих вопросов увиливаюсь, больше их не получаю. Минут через 30 открывают хату, иду звонить домой. Теперь я среди настоящих матёрых заключённых, не то что на Косе. Многие сидят 10—15 лет или будут сидеть и другой жизни им не видать. Потом называют моё имя, иду к дежурному. Там секретарём работает заключённый с которым я сидел на Родосе. Он меня узнаёт, обмениваемся приветствиями. Как результат – получаю чистый матрас. Укладываюсь на верхнюю шконку над грузином. Подушки не дают. Своя простынь сверху (их тоже не дают) и спать. Часов в 6 будят: ужин. Нужны купоны! Грузин куда-то ушёл. Албанцы показывают, что надо брать купоны и идти за едой. Грек это видит и говорит: «No», русские делают по-другому, ищи русских. Выхожу в коридор, меня все дружно направляют в 6 комнату. Вижу знакомого грузина, с ним компания: молодой высокий грузин с большим носом, таджик с многочисленными татуировками (зло, туз, кресты, паутина, соборы и прочее), армянин с искусственными зубами, сам низкого роста. Здороваюсь со всеми. Ага, прав грек; «русские», как и принято настоящим ворам кушают за одним столом. Никогда б не подумал, что я окажусь за одним столом с ними. Тем временем мне и носатому грузину Сосо дают по здоровой пластмассовой миске. Он берёт купоны, двигаем к очереди. Но в неё не становимся, а обходим и прямо к раздатчику. Макароны, йогурт, сыр. Берём на пятерых, возвращаемся в хату. Мне дают вилку, крышку из-под судка, туда порцию макарон. Кто с крышки, кто с миски ест, рассаживаемся за стол и начинаем кушать. Да, ресторанный тип пропитания выглядит куда более привычным, чем вот такой общий стол. С первых минут мне пытаются наложить порцию побольше, чтоб откормить. Неужели я таким худым выгляжу? Данная трапеза производит на меня неизгладимое впечатление. После еды меня направляют помогать грузину Сосо мыть посуду. Опять вспоминаю систему райского питания Коса. А потом посиделки за кофе-фраппе, шконки стоят буквой П. Вкратце пересказываю свою историю. Все безоговорочно считают меня хакером. Веский аргумент – мои пальцы, специально как бы предназначенные для клавиатуры. Беседа плавно переходит в тюремное русло. Блатных слов, как ни странно мало. Главная тема – как грузины в одной греческой тюрьме прогуляли 30 тысяч евро и как летом выплачивали долг. Оказывается, отечественная тюремная система есть во всём мире. Наши люди (экс советские и русскоговорящие) всегда собираются группами и строят систему как на просторах родины, с общаком, понятиями, шнырями и прочей атрибутикой блатной жизни. Всё это по желанию, если не хочешь – никто не заставит, можешь жить особняком. Почти на каждой тюрьме у русских есть мобилка, так что новости всегда распространяются очень быстро. Потом идут какие-то беседы о местных людях, что, кто, где и когда. Мне это ни о чём не говорит. Звенит звонок, закрывают хаты. С грузином идём назад в нашу первую. Телевизор в хате маленький, с моего места его не видно. Беру книгу, начинаю читать. Скоро суд, осталось потерпеть недельку, и я вырвусь отсюда. Читаю, пока не отключают свет. Ложу книгу под матрас вместо подушки, спускаюсь, чищу зубы и засыпаю.

…

Среда 17 сентября 2008.

Вот он, долгожданный день суда. Нас (тех, кто идёт на суд из нашей камеры) будят в 6:00 утра. На улице ещё абсолютно темно. В голове стараюсь прокрутить свою сегодняшнюю речь. Пакую её в пакет, чтоб не забыть. Иду, делаю прическу, как могу, чищу зубы. Начинаю одевать свой костюм: новые носки, брюки, рубашка, туфли, пояс… хм, а как бы завязать этот галстук. Оказалось, в камере из 11 человек никто не знает. Бросаю его в пакет, а может опять какой мент по дороге завяжет, как это было на Родосе. Выхожу в коридор, народу уйма и это только с нашего крыла. Все парадно одеты и ждут милости сегодняшнего суда. Толпа начинает двигаться длинными запутанными коридорами к выходу. К нам присоединяются люди с других отделений тюрьмы Курдало. Вот мы доходим к окну, где выдают деньги. Беру свои 20 евро, на всякий случай. После этого ожидание в тесной комнате с несколькими скамейками и окнами с вертикальной решёткой во двор. Сажусь и смотрю в окно. Подъезжают с интервалом в 5мин такси, из них выходят люди и постепенно неспеша идут к проходной. Сотрудники тюрьмы. Начинает рассветать.

С первыми лучами солнца отключается подсветка таблички с названием тюрьмы. Во дворе большая пальма на круге, флаг Греции, газоны, кустарник, как будто отель с виду. Вокруг главного входа 3-х этажные административные здания, опять же с решеткой и колючей проволокой. Спустя 30—50 минут приехали 3 автобуса – большие, которые с трудом поместились на территории. Началась посадка, меня вызвали третьим. Сверились по фотографии, проверили содержимое карманов и пакета. Пошёл через рамку металлоискателя: мой пояс пищит, а дальше автобус. Снаружи он выглядит вполне нормальным, а вот внутри… Узкая дорожка, по сторонам маленькие клетки. Теоретически, там должно уместиться, ну максимум 2 человека, а сидело 4. Всё сделано из стали: лавка, стены, даже тусклый светильник закован в стальную толстую решетку. Грязно и душно. Стены представляют собой стальные листы с разбросанными по всей площади отверстиями диаметром около 2-х сантиметров, как монета. Током ничего не видно, негусто они посажены. Окно высоко, 20 на 20, закрыто аналогичным листом стали, отверстий штук 20, что там творится снаружи – не разобрать. По полу перекатывается разнообразный мусор, дышать нечем – все курят. Загрузились, подождали минут 15, будем ехать эскортом.

Со мной в клетке сидят (кстати, без наручников все): справа албанец в белой рубашке, мелкий по габаритам, благодаря этому хоть как-то умещаемся с ним на лавке. Напротив офисный клерк в рубашке, очках и дорогих часах. Постоянно читает свои документы и нервно подёргивается. По диагонали – колоритный крупный негр в пёстрой тенниске с яйцевидной морщинистой головой. Дядюшка Том или кубинец, как кому угодно. Едем. Ремней безопасности нет, поэтому при каждом торможении, я уползаю по гладкому металлу вперёд в своих скользких брюках. Кортеж сопровождают мотоциклисты: они перекрывают движение боковых улиц, чтоб мы могли проехать эти утренние пробки. Вдруг наш автобус резко тормозит. Против своей воли я и мой сосед стремительно улетаем в колени соседям напротив, как впрочем, и остальные пассажиры в клетках. Слышится отовсюду неодобрительные возгласы. Путешествие заняло целую вечность. Финиш поездки стал ясен лишь тогда, когда автобус заглушил двигатель. Трясучка прекратилась, как и подача свежего воздуха.