Юлия Шадрина - Дневник тонкой натуры с широкой костью

Дорогой дневник, каникулы близятся к концу. Вот и соседюшки потянулись в родные пенаты. И сразу схватили дрель. Видимо, не все стены до праздников перфорировали. Этаж снова заставлен санками, колясками и каким-то барахлом. Для полного сходства с коммуналкой осталось развесить тазики по стенкам и натянуть верёвку с сохнущими труселями.

Мадам через стенку, не щадя себя, оккупировала лоджию и уже 40 минут рассказывает кому-то и мне, как Генка упился и какая дура Наташка, а ведь она всегда это знала. Алаверды от благодарной меня, в виде ирландского радио на гаэльском, увеличило паузы и позволило совместить удовольствие от ее рассказа с чарующей мелодией дрели.

А мне ведь только стало казаться, что я по ним скучаю. Уже не хватало угонщиков лифтов, тех, которые запрыгивают и перед моим носом и стремительно уносятся ввысь. Без них никакого адреналина и ощущения погони.

Зато, хоть не покинули загадочные дамы, не нажимающие кнопку своего этажа, пока не останутся в лифте одни. Мои любимые. Если бы они только знали, сколько пищи для размышлений они мне дали своим интригующим поведением. И пивной пьянчужка вернулся. Опять стоит около парадной с неизменной баночкой «Невского» и никакой мороз его не страшит.

Верхи не могут снова не таскать свой рояль из угла в угол. Низы не хотят покупать кровать и привычно надувают матрас. Все как всегда. И, в общем-то, это радует.

Дорогой дневник, пошел второй день как я любуюсь ковриком для йоги. Сегодня планирую его развернуть и даже на нем полежать. Так сказать, шагну семимильным шагом в спортивно-оздоровительную жизнь. Ещё через пару дней совершу какое-нибудь физкультурное движение туловищем. Тут ведь очень важно порыв не вспугнуть.

Из окон моей квартиры, проданной мне как «видовой», вместо Финского залива теперь виден фитнес-клуб. Поначалу бесило ужасно. Только надумаешь себя чизкейком каким ультракалорийным или брауни побаловать, а тут он. Сияет в лицо неоном. Никакого аппетита не напасёшься. Сейчас привыкла. Могу смело врать, что спорт вошёл мою жизнь. Пусть пока через окно, но коврик то для йоги вот он, есть.

Летом я еще и бегать собиралась, очень правдоподобно в голове возникали картины меня бодрой, энергичной и жизнерадостной. Только вставать на час раньше ну никак. Даже те два раза, когда получалось, сидела на краю постели, сладострастно тупя и причавкивая. Теперь, главное, на йогоковрике не уснуть в какой-нибудь асане «одинокий голубь».

Надо, надо взять себя в руки и, помня данные в новогоднюю ночь обещания, приступать к их выполнению согласно списку. И в следующий раз сначала обещать, а потом уже пить шампанское, но никак не наоборот.

Дорогой дневник, я раньше никогда не замечала какая гадость хорошо выглядеть. Поверь, это тяжкий труд. И он, черт возьми, бессмысленен, если причиной созидания этого великолепия является некое мероприятие, да еще с банкетом. Надеваешь все самое красивое, что по закону подлости оказывается самым неудобным. Икры от каблуков скручиваются в спираль и каменеют, по ощущениям навечно.

Благодаря чулкам попа отмораживается до бесчувствия. А если хватило ума выбрать колготки, то резинка скручивается на поясе ежесекундно, заставляя либо сидеть с выправкой гвардейца, либо изощряться незаметно раскручивать ее обратно. Кстати, безрезультатно.

Бретелька лифчика, конечно же, самого красивого, настойчиво соскальзывает с плеча, а косточки впиваются в тело с инквизиторской жестокостью. Платье бесит упорством, с которым оно льнет к ногам, невзирая на литры антистатика в свою очередь запахом, перебивающего аромат парфюма. Десять дней на гречке, кефире и увядшей веточке укропа, чтобы наряд сидел идеально, вот-вот будут брошены в жертву.

Волосы накератинены и распущенны, в прямом и переносном смысле, потому что лезут везде во все и ко всем. Или, наоборот, уложенные в восхитительное залакированное сооружение, которое через пять минут после выхода из салона почему-то теряет своё очарование, оставляя лишь смутное чувство тревоги и яростное желание почесать скальп.

Алкоголь, призванный своим градусом снизить градус напряженности, придаёт голосу визгливость, причёске лохматость, макияжу расплывчатость, а поступкам оттенок идиотизма.

Какая гадость хорошо выглядеть.

Дорогой дневник, сегодня я сделала потрясающее открытие – я ненавижу очереди. Во-первых, не люблю ждать. Копытом начинаю бить сразу же. Во-вторых, терпеть не могу тупые склоки типа «вас тут не стояло». В-третьих, меня пугают истеричные выяснения приоритета талончиков над живой очередью, отправки над получением, или ещё чего-то над чем-нибудь. В-четвёртых, раздражает, когда люди начинают создавать какие-то сообщества, пользуясь моментом и обстоятельствами, втягивают меня в ненужный разговор, где попытка уклониться вызывает мгновенное осуждение. А если мне на это вдруг плевать, то осуждение вдвойне – за необщительность и за равнодушие.

Я подозреваю, что очередь это такое психологическое оружие. Ее создают с целью манипуляции и лишения воли. И, когда она вырастает, то, как истинное зло начинает саморегулироваться. В ней даже иерархия в какой-то мере присутствует. Пароль «кто крайний» озвучен и все, гидра зашевелилась. Одна голова посмотрит презрительно, другая покровительственно, третья в ауте, а какая-нибудь шестая тянет к тебе щупальца, чтобы поговорить.

Но даже если очередь не предполагает контактов, меньше от этого не бесит. У банкомата человек перед тобой всегда будет минут десятьводить пальцем в воздухе и шлепая губами, то ли считая, то ли колдуя. В аптеке перед тобой потребуют лекцию и сравнительный анализ лечебных свойств и цен. В супермаркете 10 минут будут искать на весах номер нужного овоща. Ааааааа!!! Ненавижу очереди.

Дорогой дневник, сегодня ты чуть было меня не потерял. На меня упал снег. Тот, что должен бы убираться с крыш злокозненными коммунальщиками. Жители Петербурга, сразу бы оценили, насколько мне повезло. Ведь это был всего лишь снег. Не сосуля (настаиваю), не лепнина и не качающаяся на веревочке лопата, под которыми я тоже сегодня имела счастье гулять. У нас ведь как, череп не пробило, считай, что и не было ничего.

Я шла от Горьковской к Петроградской. Северная готика. Идиллический пейзаж. Вдохновляющий и поэтичный. Моя душа переполнялась добром и человеколюбием. Хотелось творить, прощать и одаривать. Люди, бегущие мимо и навстречу, по протоптанной тысячами усталых ног, грязно-снежной стезе порока и уныния, даже не подозревали о плещущемся во мне и переливающемся через край гуманизме. Казалось, что меня вот-вот осенит благодать, наполнив жизнь счастьем, а реноме достоинством.