Юлия Шадрина - Дневник тонкой натуры с широкой костью

Внезапный «бум» тяжёлый, влажный и зломышляющий, вывел меня из задумчивости с той же скоростью, с которой пикировал мне в голову. Возможно, мои альтруистично-оптимистичные мысли образовали нимб, благодаря которому основная часть залпа пришлась мне на плечи, но вернулась я из эмпирей, с той же скоростью, что и снежная лавина. Не веря в реальность вероломного нападения на мою, упивающуюся любовью к человечеству, персону, я, с недоумением задрав голову, увидела ещё и висящую в очереди на покушение гирлянду из сосулек. Пардон, сосуль. Они, хищно осклабившись, завораживали угрожающим блеском и целились в мирное население с жестокостью и цинизмом армии вермахта. «Вот и все», – подумала я, втягивая голову в плечи. И тут же увидела своевременное объявление «Осторожно! Возможно падение снега и наледи», а в доказательство глыбы льда на тротуаре.

Дальнейшая моя прогулка была похожа на бег по минному полю. Я пыталась вычислить вероятную траекторию полёта этих самых снегов и наледей, петляла, скользила, сталкиваясь с такими же несчастными, которые тоже оказались в опасной зоне. Мы честно обходили места огороженные красными ленточками, но останки сосулек за пределами закрытых тротуаров, как и вынужденное движение по проезжей части и трамвайным путям, не способствовали укреплению чувства безопасности.

А предупреждающие надписи заставляли задуматься. Что хотел сказать автор констатацией факта неотвратимой перспективы падения на голову льда и снега? Очевидно, что-то философское.

Дорогой дневник, спешу поделиться с тобой очередным полезным открытием – очень важно все планировать. Вот у меня, например, весь холодильник увешан планами, режимами, графиками и стратегиями. И неважно, что я никогда им не следую, как говорится: «пусть не хватает сил, но желание все же похвально». Впрочем, это просто мантра. В действительности, я ужасно завидую людям способным не откладывать все на последний момент. Людям, которые умеют сосредоточиться и довести дело до конца, не отвлекаясь. Мне о таком только мечтать.

Пока готовлю документ, успею задаться вопросом «кто убил Лору Палмер», попытаюсь сделать ёлку из ниток, начну искать информацию, как человечество выжило до открытия пенициллина. Попутно обнаружу в себе талант художника и срочнейшим образом брошу все силы на поиск акварельных карандашей. Потом вспомню, как в трёхлетнем возрасте зачем-то залезла в кастрюлю и застряла в ней. Зачем я это сделала? Обязательно позвоню маме и призову ее к ответу. Она, конечно, не вспомнит, и я ещё долго буду объяснять и смеяться, чем заставлю маму сокрушаться, что не доглядела она за ребёнком, что, мол, так и знала, не пройдёт бесследно для моих мозгов рюмка портвейна, тайно познанная мной в нежном возрасте.

А документы будут немым упреком лежать на столе, взывая к совести. Отличная композиция в стиле flatlay. И я захожу на очередной виток прокрастинации. Планы, они нужны, иначе как узнать, что опять не успела сделать.

Дорогой дневник, я всегда считала, что при наличии соответствующего гардероба, плохой погоды нет. Непростительное заблуждение. Когда вчера -9, а сегодня +3 и штормовой ветер, по-моему, это очень и очень плохая погода. Попытка выйти в окружающую среду закончилась трусливым бегством домой и малодушным счастьем от осознания, что мне особо никуда и не надо было. Новости и МЧС предлагают гражданам соблюдать осторожность. Интересно, как? Вижу один способ – оставаться дома. Жаль, что у нас не практикуют такие меры на официальном уровне.

Вот и бегут неуклюже пешеходы по лужам, хотя «бегут» сильно сказано. Как-то по-другому должен называться способ перемещения себя в пространстве, когда пытаешься не упасть, ступив на лёд, покрытый слоем воды, и совершаешь конвульсивные виляния туловищем, под рассинхронизированные взмахи рук, в это жевремя, делаешь поступательные движения организмом против ветра. Такие пингвинячьи развлечения нас ждут всю неделю. Это Питер, детка.

Дорогой дневник, я, наконец, все осознала. Медицина в нашей стране хоть и бесплатная, а воспользоваться ей могут только избранные. Должно же как-то государство поощрять стойких и находчивых. Вот и придумало оно квест на выживание. Какая ещё может быть причина расположения приемного отделения для взрослых в здании, озаглавленном как «детская реабилитация». Хотя… возможно тут скрыт смысл более глубокий и философский.

Вообще, я не хотела посещать это заведение, но некоторая хворость нежного организма вынудила, да и поликлиника у нас новая, поэтому без любопытства тоже не обошлось. После толики мучений, в случайно обнаруженной регистратуре, я была отправлена в кабинет 303. Наивно полагая, что он будет находиться между 302 и 304 и, увидев кабинет 301, я глупо решила, что цель где-то рядом. Но следующая дверь обозначенная номером 304 родила в моей душе некоторую тревожность. И не зря, потому как нужный мне кабинет, в конце концов, сыскался в противоположном крыле между 302 и 335. Не иначе, потомок создателей «энигмы» приложил руку к нумерации.

Гордость от собственной смекалки даже как-то оздоровительно подействовала. У врача ещё не была, а процесс уже пошёл, поэтому к доктору я зашла на полпути к исцелению. Внимательно выслушав мои жалобы, и не найдя ничего лишнего у меня в горле, терапевт загрустил. Я тоже, потому что печаль в глазах медика действует угнетающе. Приглядевшись, я поняла, что это не печаль, а скорее разочарование, потому, вспомнила ещё пару симптомов. Это доктору понравилось больше, стало очевидно, что мне дарован второй шанс. С энтузиазмом изучив мою шею, он, пылко сверкая глазами, вынес вердикт – неврологическое. И радостно заулыбался.

Как мне ни хотелось сказать, что одни только поиски его кабинета могут довести человека и до неврологического и до психиатрического, совестьне позволила. Не часто становишься причиной восторга участкового терапевта. Можно было бы предположить, что поводом для этого стали мои прекрасные зеленые глаза, подернутые томной поволокой боли, подчеркивающие аристократичную бледность страдающего лица. Но, думаю, все же причина в моем троичном нерве, выгодно выделяющемся на фоне тривиальных кашлей и соплей.

Пока я боролась со своей совестью, доктор писал и писал в моей субтильной карточке, параллельно выспрашивая причины немощи. Природная скромность не позволила мне признаться в прогулке без шапки с недосушенными волосами, потому я предложила лояльное «переохлаждение». Доктору понравилось. Как и мой отказ от уколов в пользу таблеток. «Только бабки уколы любят» – сказал терапевт и кокетливо улыбнулся. Решив, что если это и комплимент, то весьма сомнительный, но и не желая терять расположение до окончательного излечения, я на всякий случай выразительно и согласно моргнула.