Ярослав Полуэктов - За гвоздями в Европу

Надо ж было додуматься до этакого!

А я знаю его родителя – в реальности (то бишь прототипа) и в книге. Знаю и среду, в которой обитали другие его предки. Среда зовётся Интернетом. Нынче… опаньки! Та цеж – с самого начала эта помойка. В том роддоме им опрастываться и там обитать.

В книге эта персона играет роль хоррорски выглядящего чудоюдо/героя-антагониста.

Как герой он довольно-таки слабо, если не сказать, что почти никак не прописан. Мы видим только его шевеление. Он вроде символа, появляющегося на книгосклоне внезапно.

В ранних вариантах «Чочочо» и в исходном (базовом, retro-архивном) варианте «За гвоздями в Европу» он существует как случайный и вредный гость – многоголовый скиф и татарин, косоглазый, хужеблоковский, несколько чуковскообразный, словом, журналокрокодилий крокозябр. Какого ляда он делает в книге, если считать прозу за произведения искусства и за колодезь мыслей, из которого пить – не выпить всего, а не за дурдом, не за шапито с клоунами и ряжеными зрителями из Дома слепоглухонемых в партере?

Ведь он – как необязательный персонаж, как гениально зачатое, но недоразвитое и недовоспитанное существо с детдомовскими повадками и шпанским поведением.

К тому же: как только вокруг него начинается какое-либо сюжетообразующее вращение, так оно тут же резко и бесповоротно заканчивается. Это не делает чести его присутствию в книге.

Прочие герои вроде лупят в его сторону глазки, а вроде и не видят его, ибо меж собой на эту тему никогда не говорили. Любопытная получается психологическая фабулка! wowпще! литературным иллюзиям нет предела!

Логика поведения тех лиц, которым чудище Ник Трёхголовый видится как бы «реально» или откровенно мерещится, причём, чаще по отдельности (и это многое объясняет: поменьше надо курить дуртрав!), и, если отбросить в качестве объяснения обыкновенную авторскую шизофрению и недержание потока слов (литературоведческий «поток сознания» «отдыхает»), то такая сюжетность, уж не говоря про генеральную фабулу, мягко говоря, не укладывается ни в какие логические рамки.

Смущает читателей, например, коллективное умопомешательство в сцене на барже (глава «Жаннет с весёлой фамилией»), когда Чуду-Юду видели все, и оное существо аж качало баржу на волнах Сены. Однако ни одна парижская газета не описала этот феномен, и не прибежал на крики ни один корреспондент. Вот уж воистину: где бы не появлялись герои «Загвоздей в Европу», там начинаются чудеса; и мир вокруг них тут же начинает медленно сходить с ума. Причём локально. В радиусе воздействия графоманских психических волн Кирьяна Егорыча Полутуземского.

Ничего не скажешь: сильная вышла вещь!

Авторски констатирую: графоманское начало в книге присутствует. Вай-вай! Оно двоякое, оттого дважды баламутное: идущее от настоящего автора («Я», от «Меня», если этого «Я» просклонять), и от автора Полутуземского – книжного героя + начинающего графомана. Последний частенько выступает в роли рассказчика. И совсем изредка, но и такое случается, подменяет «Меня»=«Я», и даже пытается верховодить. Это уже ни в какие рамки не лезет.

Есть и ещё одно ЧМО – иначе не назовёшь, так это чмо – а звать его Ченджу Чен Джу – также вносит свою лепту в общую путаницу. В книге он является как бы… да что как бы, он является неким прототипом главного героя Туземского, и пытается взвалить на себя его функции. Holy moley!

Но всё бы и ничего, если бы графоманское формообразование книги от реального автора – «наиглавнейшего» Я-Меня было бы возведено в постулат – а предпосылки имеются – но этот финт, увы, не превратился в концепт.

В этом слабость retro-архивно-базового экземпляра 3 3 Автор в настоящее время склоняется к мысли, что всю неудачную (недоделанную) прозу не следует выбрасывать напрочь, а надо скомпоновать её в некую серию, например, под названием «Черновики неконченого графомана», или «Графомания с правом надежды», или ещё как-нибудь. Тогда она будет нести статус «учебной литературы по антиграфомании», или «лечебника графомании» и спокойно впишется в глобальный цикл «Графоманус Санаториум». – Это текст оригинала. От составителя: Серия же фактически сформировалась под баннером «RETRO EKTOF» и «Графоманус Санаториуму» отношения не имеет никакого, кроме того, что все эти произведения фактически имеют ОДНОГО реального автора, выступающего под разными псевдонимами. .

А многослойная конструкция «автор рассказчик, его фамилия меняется, но она всегда в заголовке книги, он же прототип главного героя> главный герой Кирьян Егорович 1/2Туземский или Полутуземский, или – шутливо – Полутузик, он же начинающий графоман, а покамест пишущий путевой журнал> путаник и типа «дубликата» Полутуземского, а скорей всего – мозговой или головной Таракан героя Полутуземского под именем Ченджу Чен Джу… В общем, писатель в этой конструкции явно не разобрался.

Она, разумеется, имеет смысл – как конструкционная схема, но никоим образом в книге не отрегулирована, хаотична.

В результате читатель нихрена не понимает: книга местами забавна и остроумна, изобилует настоящими литературными перлами, достойными вхождения в учебники по синтаксису, лингвистике, семиотике, но имеет характер именно ЧЕРНОВИКА… какой-то дьявольски интересной книги, но, к сожалению, не самой книги.

Хотя… как знать! Просто, если принять это сочинение «За гвоздями в Европу» или его дальнейшую версию «ЧоЧоЧо» за такой специальный и окончательный вариант литературы, то надо признать тогда, что она рушит базовые принципы написания «литературы драматического типа». Это странный, романтический, слегка маргинальный симбиоз «литературы драматического типа» и литературы под названием «поток сознания».

***

Мы несколько отклонились в сторону. А хотели мы сказать нижеследующее.

Итак, получается, что чудо-юдо – не с постоянной пропиской и за это уважаемый анти-герой, а какой-то сильно эпизодический Горе-персонаж.

А также – головная боль для прототипического (реального) Я-автора.

А также – мозготрясение для книжного героя – автора и путешественника в одном лице – Кирьяна Егорыча Полутуземского.

Во-вторых, он – Ник Трёхголовый – есть академическое Несчастье для героев, более востребованных и употребляемых автором для заполнения их проделками страниц, к тому же формально числящихся в положительных списках.

Хотя книжка вовсе не чёрно-белая, а очень даже цветная: до карнавальной пёстрости.

Да и герои далеко не картонные чудики, а, скорей, бегуны на длинно-короткие дистанции и болтуны со жвачками в мозгах и под языком – как камнями за пазухой и в карманах навыворот. Все эти герои импрессио-пуантилистского склада. Их требуется вначале полюбить: после этого они становятся ручными и порой «дюже вумными».