Миланна Винтхальтер - Из Британии с любовью. from Britain with love

На заправке покупает сигареты. Девчонка за стойкой разглядывает его с некоторым пренебрежением, только и жди, скажет: «Куда ж ты такой бухой катишь»? Эррен неприятно улыбается ей и кидает купюры в тарелку. У входа в магазин паркуется полицейская машина, Эррен делает девчонке умоляющий знак не выдавать его и скрывается в сортире. Надо пересидеть, иначе и машину отберут и самого в участок отвезут. Затолкают, как в прошлый раз, в клетку с вонючими бродягами и позвонят Акселю. Тот приедет, внесет залог, и всю дорогу будет многозначительно молчать. Лучше бы ударил, ей богу, но нет. Аксель любит психологические пытки – сохраняет спокойствие и тишину до тех пор, пока жертва сама не разрыдается и не начнет каяться. Элли Коул тоже частенько попадает в эту ловушку. У непогрешимого доктора везде ловушки расставлены, но главная состоит в том, что ты не можешь его возненавидеть. Как ни старайся, как ни накручивай себя, как не очерняй его в своих фантазиях, какие доводы не приводи, он все равно остается чистым и идеальным. И ты вновь и вновь признаешь собственные ошибки и идешь к нему на исповедь.

***

22/10/2016

Гостиная Ребекки Уолтер

В Эджбастон к отцу Эррен приезжает, когда тринадцатилетний косой Ноа уже принял заповеди Торы. Из гостей только мать Ребекки – отцовской любовницы или новой жены, если угодно. Эррен молча садится за стол, стараясь не смотреть никому в глаза. Ребекка в принципе нормальная тетка, но Эррен не выносит ее, потому что отец спал с ней, живя под одной крышей с Элжбет и детьми. Мать Ребекки почти глуха из-за перенесенного менингита, и ей все нужно повторять дважды. Ноа, кажется, вообще не соображает, что происходит. Сложный он ребенок, этот Ноа. Запуганный какой-то, затравленный, странный. Конечно, не более странный, чем Бетани, но, что уж греха таить – все дети Джошуа Коула так или иначе дефективны. Дурное семя, ничего не скажешь.

На столе все кошерно, но Эррен не спешит наполнять тарелку. Просто садится и, не мигая, смотрит отцу в глаза. Не улыбаясь и ничего не говоря. Прямо как Аксель. Недаром говорят, с кем поведешься. Джошуа не выдерживает первым.

– Для разнообразия, – говорит. – Можно было сегодня не нажираться? Тем более, что ты за рулем.

– Выше моих сил, пап, – отвечает Эррен. – Генетика такая, знаешь. Все лучшее от тебя взял.

Джошуа одними губами произносит: «Говнюк». И громче: «Вы простите Эррена, он утром сдал экзамен по химии, вот и выпил с друзьями».

– Дерьмо! – громко возражает Эррен, откидываясь на спинку стула. – Вранье это все. Папа любит врать, да, пап?

Ребекка любит сглаживать углы: улыбается, будто было сказано что-то приятное и смешное. Спрашивает: «Эррен, как дела у Бетани»?

– Аксель хочет подарить ей щенка.

Ребекка кивает и снова спрашивает: «Она осваивается в дошкольной группе»?

– Аксель говорит, что ей достаточно появляться там дважды в неделю.

Все это время Эррен не сводит глаз с отца. Не столько он любит самого Акселя, сколько обожает доводить им Джошуа Коула. Отец, как любой мужчина-собственник, так и не принял факта, что Элжбет легко нашла ему отличную замену.

Косоглазый Ноа, наряженный в дешевый пиджачок, смотрит на Эррена с опаской, как обычно. Эррен и сам давно чувствует, что отцовский ублюдок его боится. Но наплевать – каждый должен знать свое место. Джошуа явно нервничает. Должно быть, уже сто раз пожалел, что пригласил разнузданного сына. А Эррен только того и ждет, не зря же ехал.

– В прошлую пятницу, – говорит. – Аксель сделал маме предложение.

Ребекка натянуто улыбается и переводит новости своей матери, громко, сопровождая речь жестами. Джошуа еле терпит. Говорит: «И что»?

Эррен врет, но врет виртуозно. На прошлой неделе Элжбет даже не было дома. И ни разу они с Акселем не заговаривали о свадьбе.

– Она согласилась, – врет Эррен, прожигая отца взглядом. – Более того, он хочет удочерить Бетани. По закону. И ограничить кое-кого во встречах с ней до одного раза в месяц. Такая интрига! И как же этот «кое-кто» отреагирует?

Джошуа багровеет. Несколько секунд сидит недвижимый, как изваяние. Потом встает, берет из серванта бутылку джина и откупоривает ее под раздосадованный вздох Ребекки. Ноа обеспокоенно смотрит на отца, хотя черт его знает, куда конкретно он смотрит. Эррен говорит: «Ага, мне тоже плесни».

Выпивает без тоника, без сока, без закуски. Говорит: «И кольцо ей подарил».

– В жопу кольцо, – произносит Джошуа. – Хрена с два он отберет у меня дочь.

– О, – Эррен, наконец, чувствует пробудившийся аппетит и накладывает в тарелку салат. – Еще как отберет. Ты прогнивший, нищий, безработный алкаш, а Аксель… Аксель бог. И любой суд будет на его сторо…

– Заткнись! – Джошуа вскакивает со стула и со злостью толкает первенца в плечо. Эррен теряет равновесие, кренится к полу, но вовремя цепляется пальцами за край стола.

– Убожество, – улыбаясь, произносит Эррен и неторопливо встает. – Неудачник. Урод. Ничтожество. Почему ты никак не сдохнешь?

Эррен не слушает, как ругается и бьет посуду отец. Не слушает, как обреченно плачет Ребекка. Не слушает, как ее мать, будто потерянный ребенок, взирает на всех с недоумением и спрашивает: «Что он сказал»? Эррен весело подмигивает косоглазому Ноа и выходит из столовой.

22/10/2016

Регистратор

Так ненавидеть дерьмового отца может только его дерьмовая копия. Эррен пристегивается, закуривает, достает телефон и читает обновления в Твиттере Джуллианны Андерс.

«Если люди повязаны одной тайной, их невозможно разделить, пока один из них не умрет. Вот, что я думаю. Ты полноценен, только если независим».

Зависимый от алкоголя и собственного цинизма, Эррен Коул усмехается экрану смартфона. Джулс с начальных классов строила из себя философа, а на актерских курсах разошлась не на шутку. Скучно ей быть актрисой, мечтает о кресле режиссера, безмозглая коза с манией величия. Эррен ставит Джуллиане «лайк» и заводит свой Форд. Из дома выбегает зареванная Ребекка, направляется к машине, но Эррен плевать хотел – дает по газам и был таков. Две семьи никогда не станут одной. Мазаль тов, Ноа Коул, но ты мне не брат, и братом никогда не станешь. Эррен звонит матери, но у той занято. Звонит Акселю, хотя и знает, что у него сеанс.

– Эр, тебя забрать?

Вечно он так думает, Аксель. Думает за всех: надо кого-то забрать, надо за кого-то заплатить. Уверен, что никто, кроме него, не способен на поступок. Глупо это – недооценивать окружающих.

– Нет, я еду домой. Прости, если отвлекаю.

Отцу Эррен никогда не говорит «прости», ибо не за что. В разговоре с Акселем такие слова вырываются сами собой. Прости. Ты прав. Конечно. Спасибо. Я изменюсь. Я стану лучше. Я так заблуждался всю свою жизнь. Я идиот. Чертов Аксель Хайген.