Леила Хомерики - Кровавая Мэри. Детективный роман

Наконец, появился долгожданный микроавтобус. На парпризе красовалась жирная надпись «Москва – Огорёво». Закинув ногу на довольно высокую ступеньку, неожиданно почувствовала подзатыльник, не успев сообразить, в чём дело, приподнялась в воздухе и головой ткнулась в бок одуревшего от жары водителя. Моя голубая длинноухая сумка сделала сальто и криво повисла на сидящем в первом ряду юноше. Водитель спохватился и бросился на помощь, я грозно развернулась.

Между узкими рядами продвигалось сиреневое животное неимоверных размеров, после тщательного осмотра оно оказалось особью женского пола, похожей на борца сумо.

– Гражданка… – пролепетала я.

Кто на тебя смотрит, кому далась твоя изысканная причёска, или сломанный ноготь, или пылающее от стыда лицо? Женщина, весело подрагивая центнеровой задницей, прошествовала между рядами и плюхнулась на то единственное место, которое предназначалось мне.

– Эээ… ааа… – заблеяла я, словно новорождённый телёнок.

У меня нет ответа на хамство. Единственное, что я могу – это плакать. Каково видеть в битком набитом транспорте рыдающую женщину бальзаковского возраста?

– Иди сюда, сядь со мной, – пожалел меня водитель и сунул миниатюрную табуретку, предназначенную «высоким» гостям.

Что оставалось делать? В настежь распахнутые окна заглядывали заискивающие лица желающих подышать свежим воздухом пригорода. И где они прятались, вроде одна стояла на остановке.

По дороге водитель подобрал ещё нескольких пассажиров, за неимением мест они стояли строем, смотря друг другу в спину, будто папуасы выполняли сложный ритуальный танец. Передо мной качался дряхлый старик, вцепившийся в потолок, как тропический паук. На подъёме старик наклонялся, норовя наскочить на меня своими худыми потными ляжками. В одной руке он держал целлофановый пакет. Подозреваю, что там находился вонючий козий сыр под названием гуда, который делают пастухи в недоступных горах Грузии.

Автобус наконец дополз до Огорёво. В витрине ветхого магазина мельком увидела остатки причёски, съехавший ворот элегантного платья и искажённое от досады лицо – по всей видимости принадлежащее мне. Ещё бы, почти двухметровая женщина полчаса тряслась на крошечной табуретке, каждую минуту одёргивая облегающее платье, ощущая, как колени касаются собственных ушей. Как живой осталась – вот в чём вопрос.

Часы показывали восемь. Конечно, опоздала, кутёж в самом разгаре. К чёрту! Не останавливаясь, достала зеркало – припудрилась, причесалась, опрыскалась духами, и гордо закинув голову, приоткрыла ворота.

Тишина поразила меня, будто в склеп попала.

– Сонька! – выкрикнула в пустоту.

Отозвалась соседняя собака, в кустах раскудахталась рыжая курица. Неужели ошиблась адресом? Нет. Вот облезлый кран, вставленный в грязно-белый кафель, лестница, ведущая на открытую веранду… Но почему не слышны голоса гостей, почему не встречает меня вечно весёлая и энергичная Соня?

Осторожно ступила во двор, повертела головой во все стороны и прошла на второй этаж.

Минуту спустя я оказалась в реальном ужастике Альфреда Хичкока. У накрытого стола в неестественных позах развалились трупы моих друзей, в гамаке покачивалась незнакомая мне пара, выпучив белесые глаза. На столе пурпуром отливали стаканы с коктейлем. «Это и есть „Кровавая Мери“»… – подумалось перед тем, как хлопнуться в обморок.

«»

Целую неделю глотала транквилизаторы, прикрываясь сном, как устрица ракушкой. Сон приходил, но какой-то нездоровый – вязкий, зеленовато-серый, как поверхность болота. Я качалась на этой поверхности – ни живая, ни мёртвая. Временами снился сон, но это был не классический сон – с началом и концом, это было продолжение кошмара, героиней которого я оказалась в тот злосчастный летний день…

Снилось, будто я не опоздала на ужин, будто вместе с другими пью отравленный коктейль, вместе с другими умираю… Невесомым телом пригвоздившись к потолку, я наблюдаю за происходящим в каком-то другом измерении. Кто-то горько рыдает, кто-то тихо всхлипывает, только я невозмутима. Моё бледное лицо с потусторонним безразличием всматривается в себя. Наблюдаю и думаю: неужели этот заострённый, направленный в неизвестность нос принадлежит мне или эти стеклянные глаза, без намёка на здравую мысль? У сна имелся свой специфический запах, от него пахло серой и обугленными покрышками, вероятно, так пахнет ад.

Процесс пробуждения был хуже.

– Встань, Иечка, на панихиду опаздываем, – сквозь пелену услышала голос моей старшей сестры, Лены.

Стараюсь вырваться из ирреального мира, с трудом продираю глаза.

На краю постели вместо одной сидят несколько Лен, они сидят позади друг друга, копируя движение первой. Вспоминается «Лебединое озеро» Чайковского… В юности я увлекалась балетом, стать прима-балериной помешал высокий рост. Людмила Марковна, преподаватель хореографии, посоветовала маме: «Пока не поздно, пристройте свою дочь-акселератку на баскетбол». Мать чуть инфаркт не хватил, но продемонстрировать свой снобистский лексикон она всё-таки сумела: «Моя дочь… Моя семья… „Щелкунчик“… Григ… „Девятая симфония“…» Не пойму, с какой стати она налегала на балет. Моему росту разве что Шварцнегер подойдёт. Ничего себе пара – я с Арни на сцене Государственного театра оперы и балета. Потанцевать в детском спектакле я успела. Шла первой, за мной шествовали остальные, будто одноликий и многорукий Шива надвигается.

– Ия! – подаёт голос Лена.

На сей раз она без двойников, чинно сидит у постели и с сочувствием смотрит на меня большими чёрными глазами.

– Неудобно, панихида началась.

Чувствуя на плече её тёплую руку, тихо радуюсь. Хорошо, что у меня есть сестра, старшая сестра. Иногда я раздражаю Лену, но куда ей деться от меня? Лена – честный человек, законопослушный, а у жизни свои законы, в большинстве случаев не совпадающие с её представлениями. Тогда Лена теряется и злится.

Пьяной курицей тащусь в ванную, стараюсь привести себя в порядок, потом сажусь в машину и еду на панихиду – на первую, вторую, третью… Боже мой, заплакать бы. Слёзы унесут эмоциональные шлаки. Не получается – хожу с сухими глазами, как чучело.

Не хочу быть обузой, даже родная сестра не обязана ночами напролёт сидеть у моей кровати, тем более дома ждут муж с детьми. Мой зять Виктор будет весь день сидеть с пустым желудком около полного холодильника, ему готовенькое подавай. И сестра носится орлицей, доставляя в клюве переваренную пищу.

Вечером последний раз сглотнула оставшийся омитриптилин, юркнула в постель и приготовилась к завтрашнему пробуждению. Валяться в депрессии слишком большое удовольствие, я должна найти убийцу моих друзей или убийц… Интуиция подсказывает, это дело рук близкого, только близкий человек мог вечером проникнуть в семью Арбатовых, подсыпать толчёный клофелин в бокалы с коктейлями, убить шесть человек и смыться. Шесть человек…