Леила Хомерики - Кровавая Мэри. Детективный роман

Утром, сварив крепкий кофе, села за стол. В первую очередь написала список.

Убитые:

1. Соня Арбатова.

2. Тимур Арбатов.

3. Гриша Тарасов.

4. Кира Шевченко.

5. Борис Зарубин.

6. Таня Зарубина.

Внизу приписала имена счастливчиков, не пришедших на смертельный ужин.

1. Ия Малышева – ваша покорная слуга.

2. Лола Демидова.

3. Никита Соколов.

4. Катя Кучумова.

5. Кирилл Кучумов.

6. Вадик Долинский.

7. Света Долинская.

Начинаю с последних – муж и жена – Вадик и Света Долинские, друзья Тимура. В момент убийства они находились на вокзале. Уезжали в город Сочи. Добраться до Огорёво, подсыпать в стаканы яд и вернуться обратно на вокзал они успели бы только на «Мессершмитте». Чета Долинских вне подозрений.

Вторую пару – Катю и Кирилла Кучумовых – я знаю прекрасно. Они находились дальше Долинских, в Кушадаси – курортном городке Турции, где и поныне отдыхают. Вряд ли они знают вообще об Огорёвской трагедии.

Остаются три подозреваемых – я, Лола и Никита.

Весь тот злосчастный вечер Лола провела дома. У неё сломался передний зуб. Зияя чёрной дырой во рту, закомплексованная Лола не то что в Огорёво, мусор бы не вынесла в собственный подъезд.

Что касается Никиты Соколова (он же Кит, он же Сокол), с семи до восьми он находился на деловой встрече. Этот факт подтверждают весьма компетентные мужи, присутствовавшие на той встрече. Никита собирался приехать в Огарёво, но позднее, о чём предупредил Соню.

Остаюсь я. Но я никого не убивала. Сомневающихся могу познакомить с водителем микроавтобуса и стариком с вонючим сыром, в ногах которого болталась до Огорёво.

Закусив кончик карандаша, уставилась на список. Шесть человек туда, шесть сюда, а мне куда ткнуться, мой дедуктивный поезд застрял в туннеле. Единственное, что знаю наверняка – я не убивала. Моя рука механически вырисовывает въезжающий в туннель поезд.

Скоро прибудет следователь, я готова сотрудничать с правоохранительными органами, но надежда на успех равна нулю. Горячий след преступления успел охладиться, поводов для оптимизма мало.

В три часа раздался звонок. На пороге высился мужик в пыльных туфлях.

Добрый день, майор Шпагин.

У большого майора и голос соответствующий – громоподобный, будто мифологический Зевс вещает на русском языке. На белой сорочке болтается синий галстук, только мазохист может рисоваться галстуком в такое пекло, если хотел произвести впечатление, как минимум должен был почистить туфли. «Настоящий мужик должен быть грозным и слегка неряшливым», – сказала бы Соня. Я тоже не люблю стерильных мужчин, но грязная обувь раздражает. Зато глаза у майора красивые – большие, тёмные, с длинными ослиными ресницами.

– Я обращался к вам две недели назад, но тщетно… – начал он.

С трудом вспоминаю тогдашний ажиотаж: полиция, прокуратура, соседи, родственники, крик, плач, брезентовые носилки. Какой-то толстый майор тоже околачивался. Но этот не толстый, этот здоровый, как саванский носорог.

– Заходите, – приглашаю в дом здорового майора.

Тот неуклюже втискивается в мою маленькую квартиру.

– Садитесь, – указываю на кожаную тройку.

Тройка у меня немецкого происхождения, приобретённая в магазине уценённых товаров. 800 долларов отгрохала, но осталась весьма довольна. Большое дело, если какой-то Фриц тёрся задницей о натуральную кожу моего дивана, ведь покупают подержанные машины? А я купила мебель. Вот носить подержанные вещи не могу, говорят, что одежда впитывает ауру прежнего владельца. Не исключено, что у мебели тоже своя аура, но я вроде ничего плохого не чувствую.

– Ваше имя, майор? – спрашиваю и жду, когда он скажет что-то типа Илья Муромец.

– Сергей, – майор смирно произносит своё заурядное имя.

– С чего начнём, Сергей?

– Когда в последний раз видели Сильвию?

– Какую ещё Сильвию?

– Арбатову Сильвию Владимировну, – углубился в папку майор.

– Ааа, Соньку? – вспомнила официальное имя Сони.

В школьном журнале тоже была зафиксирована Сильвия. Им наградил Соньку влюблённый в итальянскую актрису отец. Из-за выходки отца Соня злилась на всю Италию, а конкретно на незнакомую Сильвию, оказавшую ей медвежью услугу.

– Как вам будет удобно, – снизошёл Сергей.

– Накануне убийства она звонила и пригласила на ужин.

– До этого не встречались?

– В Америке ведь находилась?!

– Не знаю, не знаю… – в нос бубнит майор. – Однако ваши друзья успели встретиться друг с другом, например, Кира Шевченко за неделю до смерти находилась на даче у Сони Арбатовой.

Что значит «находилась»? Почему не позвали меня? Мою многострадальную душу царапает паук ревности. Соня находилась в Москве и не позвонила мне, самой близкой подруге? Этот носорог должен сообщать время и место встречи моих друзей? «Не стоит злиться, – одёрнула себя, – кто знает, по какому поводу Кире понадобился практицизм Соньки, тем более она намекала на какие-то невероятные сплетни». Ясно, меня посчитали некомпетентным человеком, а я умная, особенно в чужих делах.

– Ия, расскажите о своих друзьях.

– О живых или мёртвых?

– Начинайте с мёртвых, – Сергей с нежностью взирает на меня.

К своему удивлению, я раскрываю рот и начинаю вспоминать…

Соня Арбатовапоявилась на свет тридцать два года назад. Ия и Соня знакомы с первого класса, если спросить Соню, то с родильного дома. Родились они в один и тот же день в одном и том же роддоме. Ия была патологически стеснительна, Соня наоборот – слишком активна и общительна. Противоположность сближает людей – и они подружились.

Где-то в восьмом классе Ия начала расти и вскоре переросла всех учеников класса. «Эта девчонка удобрениями питается?» – недоумевали учителя. Ия стеснялась своего роста и гнулась в три погибели. Она возвышалась над всеми, как баобаб среди карликовых кактусов. Кроме разного роста, у друзей были разные таланты. Ие давались гуманитарные предметы, Соне – математические. На контрольных были неразлучны – помогали друг другу.

После окончания школы Ия поступила в институт иностранных языков, Соня – в технический вуз, где и познакомилась с будущим мужем, талантливым программистом Тимуром Арбатовым. Родила дочь Кристину, которую воспитывают родители Тимура, живущие в Орехово-Зуево.

Григорий Тарасов, он же Гриша, родом из Сочи, семья переехала в Москву, когда Грише исполнилось пятнадцать лет. Юный Гриша смотрел на жизнь большими романтичными глазами, глотал приключенческие романы, мечтал о собственной яхте и красавице жене. После окончания школы все ринулись сдавать экзамены в высшие учебные заведения, а Гришу потянуло к морю. Собрав манатки, он укатил в родной город – поступать в мореходное училище.