Максим Александров - Сеть Индры. Сеть Индры, Мистерия о Геракле, рассказы, стихи

– Пп-ри-д-уу-рок! – прокомментировал это событие Вельзевул.

– Это он злится, – объяснила Натаха. Гриб навсегда ушёл в междунетие, сменив коды всех своих программ, и никому не сообщил новые.

– И что теперь с ним? – испуганно спросил Витёк.

– Наверное, стал астралопитеком, – пожал плечами Вельзевул.

Потом также внезапно у себя дома умер Рыжий. «По-моему, меня пасут. Куда не пойду, везде двое чёрных, одинаковых. Наверное, это Основная Программа защищается», – сказал Рыжий за два дня до смерти.

После его кончины как будто что-то треснуло. На поминки поехали было на Лоно, но вдруг Вельзевул приказал свернуть. Остановились в берёзовой роще. Буба долго молча бродил среди берёз и вдруг спросил:

– Что это, а?

– Берёзы, – осторожно сказал Витёк.

– Красивые? – спроси Вельзевул.

– Красивые, – ответил Витёк.

– А я не вижу, понимаешь, не вижу, что красивые, умом знаю, а не вижу. Везёт вам, – вздохнул Велзевул. А потом совершенно бесстрастным деловым голосом добавил: – Всё, притон закрывается.

Потом Женя не раз вспоминал их. Куда они делись – Витёк, Вельзевул, Бобус? Натаху он однажды видел, она играла на гитаре по электричкам. Кажется, она его не узнала.

Текст 9

Как ни странно сон освежил Стоянова. Словно свежая струя морского воздуха из щели в стене основательно проветрила ему мозги. Головоломка начала складывается во что-то вразумительное, и это что-то нравилось ему всё меньше и меньше. Неясная тень, маячившая за дымовыми завесами бредовых статей и странных совпадений, начала приобретать всё более ясные очертания.

Всё чётче припоминалось ему побелевшее лицо Одинштейна, в докладе которому он вскользь упомянул про Вышгород.

Кажется, новый визит в этот городок неизбежен.

Критически поглядев на собственный рисунок, изображающий нечто прячущееся за углом, Стоянов заштриховал неясное существо густым серым цветом и, подумав, подписал внизу «Баал».

* * *

Карабкающиеся по склонам холмов улочки, зелёные провалы между домами, ветвящиеся овраги, резные наличники, бабушки. Наверное, здесь хорошо тихо спиваться или уходить от слежки заброшенными садами. Но для активных мероприятий этот городок подходил плохо. Явно чужака уже заметили, «сфотографировали» и «обсасывают» за задвинутыми шторами.

Понимая бессмысленность маневров, Иван всё же подошёл к дому задами, чёрными яблоневыми садами, лягушиными оврагами. Несколько древних деревьев, ещё помнящих старую усадьбу, подступили почти вплотную. Развалившийся сарай. Светящееся окно. Всё просто. Слишком просто.

В окне показался силуэт. Рука Стоянова скользнула к наплечной кобуре. Человек отворил окно. Прекрасная мишень. Но почему-то Стоянов не выстрелил, а, убрав пистолет, негромко окликнул: «Женя не пугайся, это я, Стоянов».

* * *

– Знаешь, Женя, я убил Мирко. – Стоянов помолчал. – Если бы не твоя помощь, мне бы его ни за что не найти.

Ночь была тёплая, за открытым окном отчаянно стрекотали кузнечики, где-то вдалеке утробно пророкотал гром.

«Теперь две прекрасные мишени», – почему-то подумалось Стоянову.

Женя Ши молча разложил на газете огурцы-помидоры, нарезал хлеб, потыкал вилкой картошку.

– Ещё минут 10.

– Не удивлён? Сознайся, Женя, ты ведь думал, что мне конец. Знал ведь, на что Мирко способен…

– Нет, Ваня, я так не думал, – ответил Ши, чуть помедлив.

– Верю, Женя, верю, – голос Стоянова стал совсем душевным. – Ведь не случайно же я его застрелил. Я ведь вешаться шёл, Женя, а потом вместо этого взял и застрелил гада… Ведь ты мне тогда помог, правда? – он в упор посмотрел на Ши.

Тот пожал плечами.

– Не хочешь говорить – не надо, – сказал Стоянов обижено. – И Витёк Вещун тоже умер. Знаешь? Помнишь Витька? Вы ведь знакомы были.

Ши поднял глаза и внимательно посмотрел на Стоянова.

– А знаешь, почему они умерли? – продолжал Иван, задумчиво разглядывая потолок. – Помнишь, ты мне про реку рассказывал? Так вот, на этой реке плотина стоит, с электростанцией. Называется «Машина Счастья». Шутка. Не знаю, как называется. Допустим, Генератор. Я так подозреваю, вот здесь в Вышгороде и стоит. И делает эта машина будущее. Делает так, чтобы вода на твоей реке текла ровнёхонько, по одному конкретному руслу и прямо к светлому коммунизму. Понимаешь? И прошлое это машина тоже делает. Чтобы у всех одно было прошлое. А то если у всех разное, то п…ц полный будет, понимаешь? И вот нашлись такие шустрые пацаны, которые в этой общей плотине свою частную дырочку сделали. Чтоб, значить, свою сугубо частную мельницу вертеть. Так ведь? А ведь нельзя так. Поэтому пришлось, Женя, нам их всех убить.

– Ты всё хочешь свести к простой схеме, – обернулся Евгений, – в реальности всё намного сложнее. Или проще. Давай есть.

«Когда он начнёт сливать воду, я его застрелю», – подумал Стоянов.

В дверь постучали. На пороге появилась темноволосая коротко стриженая невысокая девушка в голубом халатике.

– Дядя Женя, можно? Мне скучно.

«Вот так», – усмехнулся про себя Стоянов. Время замерло, заморозилось в пронизанную светом прозрачную сосульку.

– Ой, у вас гости?

– Знакомьтесь, Фира, это Иван, мой старый друг, ещё со школы.

Фрагмент 6

– Конец света наступит через неделю. 1 августа. Так сказал Майкл.

– Боюсь только, что его никто не заметит, – ответил Стоянов,

Потом они шли под руку по улице, и Фира смеялась, как пьяная.

– Как опасно давать предсказания о том, что произойдёт через неделю, – сказала она.

– Вероятно, он прав, – произнёс Стоянов равнодушно.

Мокрый асфальт дробил свет фонарей. Около белого Мерседеса громко бранились (или мирно беседовали?) темпераментные кавказцы.

Фира поёжилась.

– Давай уедем отсюда, – вдруг сказала она тихо.

Иван засмеялся:

– Думаешь, переждём?

– Ну, пожалуйста, – почти закричала Фира, – я не могу больше здесь. Честно, не могу.

Иван пожал плечами.

Где-то в воздухе чуть слышно порвалась ниточка надежды. С новой силой зашумел, забарабанил дождь. «Вот и всё, – подумала Фира опустошённо, – вот и всё».

– Ну ладно, тогда пока, – произнесла она, сдерживая слёзы.

«Вот так, – говорил себе Стоянов, шагая по улице, – вот и всё. Будда с соколом, о котором писал Ипатий, висит у неё на стене. А Женька мастер. Безусловно, он один из них. Но не Баал. Но как он меня отвёл в последнюю секунду! Ладно, квиты. Будем считать, что я тоже дал ему шанс».

Почему-то ему хотелось думать совсем о другом. «Фира, надо же, Фира. Какое же это имя?» – он засмеялся. Грохотало уже над самой головой. Внезапно сверху обрушился водяной столп. Стоянов мгновенно промок, но на душе почему-то было хорошо.

Из дождя высверкнули фары, рядом притормозил Фольксваген.