Александра Глазкина - Заклинатель книг. Роман для книгочеев

Я невольно улыбнулась, решительно ступила на мост, перевела дыхание и осторожно пошла вперед. Матвей меня все же догнал. От его широкой поступи мост качался сильнее, чем от моей. Я же не могла даже обернуться, чтобы попросить его остановиться.

– Слушай, а ты не боишься заблудиться? – полюбопытствовал он, когда мы оказались, наконец, на той стороне. – Места новые, незнакомые. Может, составить тебе компанию?

Хороший вопрос, правда, несколько запоздалый, если учесть, что мы уже на другой стороне оврага.

– Я хорошо ориентируюсь на местности.

– Но все же, все же.

– Матвей, – не выдержала я, – тебе что, заняться нечем? Неужели непонятно, что я хочу пройтись одна? Обязательно надо об этом говорить?

– Насколько меньше проблем было бы, если бы люди говорили прямо то, что думают! Я ведь могу не заметить твоих намеков. Впрочем, в данном случае и откровенность не поможет, потому что я твердо решил идти с тобой. Хочешь ты этого или нет!

– Почему?

– Чувствую ответственность за твою судьбу! Саймон поручил мне присматривать за тобой.

Это заявление меня почему-то неприятно задело. И, поддавшись общему тону беседы, я выпалила:

– Если ты сопровождаешь меня лишь по поручению, можешь не беспокоиться. Я уже большая девочка, и не собираюсь уходить далеко.

– О, вот этого я и ждал! Значит, на самом деле ты вовсе не против, чтобы я с тобой пошел? Только хочешь, чтобы это было мое личное решение, а не просьба Саймона! Ульяна, Ульяна, как легко тебя вывести на чистую воду.

Я отступила, досадуя. Общаясь с Матвеем, вечно попадаю впросак. И тут меня осенило:

– Саймон ничего не говорил тебе, так?

Матвей рассмеялся:

– Ну, скажем, он и впрямь просил помогать тебе во всех делах. Саймон, он такой, курица-наседка, несмотря на внешнюю сдержанность. Ну, а до каких пределов распространять свою заботу, я решаю сам. Только учти, мы теряем время и рискуем дождаться заката. Может, перестанешь упрямиться, и мы все же пойдем дальше?

Не отвечая, я двинулась по тропинке. Матвей, конечно же, пристроился рядом, сдерживая свой широкий шаг, чтобы меня не обгонять. Вдохнув терпкий запах трав, я почувствовала, как распрямляются плечи. Вот чего так не хватало все эти дни! Обустраиваясь на новом месте, принимая дела, знакомясь с обитателями дома, я совсем забыла, как важно для меня чарующее степное безмолвие. Много лет пешие прогулки служили верным средством спасения от мрачных мыслей и воспоминаний. Ладно, про книжный клуб подумаю в другой раз, а сейчас просто буду наслаждаться прогулкой!

Присутствие Матвея меня не смущало. Наоборот, я была даже рада, что есть с кем разделить величественную природную красоту. Хотя, скорее, он был здесь хозяином, а я – гостьей. Не знаю, почему компания Матвея меня не тяготила. Может, потому что он молчал, словно понимая неуместность шутливых разговоров в такой обстановке? Или, потому что мы не были связаны с ним ничем, кроме нескольких дней знакомства? Он ничего обо мне не знал, и не надо ни оправдываться, ни настораживаться.

Я понимала, если мы будем общаться дальше, расспросы неизбежны. Пока же Матвея больше интересовали мои реакции и эмоции, чем детали моей биографии. Приятно чувствовать себя человеком без прошлого, когда важен лишь текущий момент. Не потому ли, внезапно подумалось мне, так много людей рвут отношения и заводят новые? С тем, кто о тебе ничего не знает, можно попробовать стать таким, как хочется. Не бояться, что о тебе уже сложилось определенное мнение, которое так непросто переломить в отношениях, тянущихся много лет.

Интересно, какой я кажусь здесь? Не только Матвею, а всем, с кем успела познакомиться? Не замкнутой, но сдержанной? Не отчаянной, но смелой? Не рассеянной, но мило-наивной? Хотелось бы так думать, но я не еще дошла до такой степени откровенности, чтобы спрашивать других, какое произвожу на них впечатление.

На развилке я хотела свернуть влево, но Матвей решительно подтолкнул меня вправо. Секунду я колебалась, не взбунтоваться ли, но решила ему довериться и не пожалела. Буквально через пару мгновений мы вышли к ручью. Прозрачный родничок, извиваясь причудливой лентой, весело перепрыгивал с камня на камень, теряясь в густой траве. Через него были перекинуты дощатые мостки, а чуть ниже по течению поблескивала лопастями крошечная водяная мельница. Возле нее лежал огромный, поросший мхом валун, на котором мы расположились рядышком. И какое-то время сидели в молчании, глядя на вращение крохотных лопастей. Через какое-то время я заметила на другом берегу ручья деревянные домики, полускрытые в траве. От них спускались тропинки, выложенные цветными камушками, а в воде, привязанная к колышку, плескалась лодочка из бересты.

Я пришла в такой детский восторг и изумление, что не выдержала и первая нарушила молчание.

– Господи, это что такое? Здесь живут гномы?

Матвей рассмеялся, явно польщенный произведенным впечатлением:

– Знал, что ты проникнешься!

Что-то в его словах заставило меня насторожиться:

– Слушай, это ведь все ты? Ты сделал?!

– Расстарался для сестрички. Мы часто приходим сюда, караулим местных жителей. Правда, пока они ни разу не появились, но Илона не теряет надежды!

Я посмотрела на него словно другими глазами. Матвей, насмешливый балагур, оказался фантазером-умельцем, придумавшим волшебную страну для маленькой девочки. Кто бы мог подумать! У меня перехватило дыхание, а он, словно прочитав мои мысли, вскинул руки:

– Тихо-тихо, не надо умиления, а то я сам расчувствуюсь!

– Вот почему ты такой?

– Какой?

– Как только начинаю о тебе думать хорошо, ты все портишь!

Он пожал плечами:

– Защитная реакция, наверное. Не хочу производить ложное впечатление. Предоставляю тебе редкую возможность самой разобраться, какой я есть.

– И зачем это нужно мне?

– Тебе – не знаю, – сверкнул он улыбкой, – это уж сама решай.

– А тебе? – не стала я вредничать и задала вопрос, которого он ждал.

– Мне? Ну, это же шанс – появляется новый человек, который тебя совсем не знает, есть возможность понять, каким я выгляжу со стороны.

Я покосилась на него, пораженная, что он озвучил то, о чем я сама только что думала.

– Ну, пока ты производишь худшее впечатление, чем мог бы, как я думаю.

– Вот как? – оживился он. – Почему?

– Потому что своими шуточками и ехидными репликами сводишь на нет то хорошее, что о тебе начинают думать. Как будто боишься, что доброта и щедрость души сделают тебя уязвимым, и поспешно надеваешь маску циника.

– Не в бровь, а в глаз, Ульяна! Браво! Я же говорю, защитная реакция.

– И от кого ты вынужден защищаться?

Он встал, протянул мне руку:

– Время откровений еще не настало. Идем дальше?