Алекс Фрайт - Не игра. Сборник рассказов

Последний луч Солнца окрасил полупрозрачные облака багряным и исчез. Ей нравился здешний закат: плавный и спокойный. На Бельтэйне он другой. Там день быстро растворялся в слепящей глаза полосе, бешено продирающейся между горными вершинами. Небо, беременное огненными сполохами, раскалывалось по линии горизонта, скручивалось в пылающие воронки, и первые молнии приближающейся ночи с оглушительным грохотом вонзались в оплавленные выбоины на склонах скал. Ослепительными сумерками ночь на ее планете вступала в свои права, а здесь она была темной, ласковой, наполненной ленивым светом звезд и желтого спутника.

Быстро стемнело, а на посадочной площадке не включили прожектора. Пора. Однако уйти незамеченной не удалось. Прямо перед ней появился патруль.

– Встать, – для этого приказа ей не потребовался перевод.

Она поднялась и мучительно вздохнула, поняв, почему не заметила военных – патруль был одет в экранирующие плащи.

– Это закрытая зона. Покажите пропуск или приложите палец к сканеру.

Боль просыпалась: осторожно куснула, пробуя на вкус, заворочалась тяжестью в плече. Она вздрогнула, сглотнула слюну и показала ладонь с узким ободком кольца на безымянном пальце.

– Не понимаю, – ответила на общем языке, который знали все армейские.

Загудел разрядник направленного на нее оружия, сканер убрали, щелкнули приближающие линзы на шлеме. Гравировку на кольце рассмотрели.

– Пропуск.

Она покачала головой, протянула руку в сторону бетонной ограды космопорта, сказала, медленно выговаривая слова, чтобы не задохнуться от острого приступа боли:

– Капитан Кора знает, кто я. Третья ударная бригада звездного десанта Земли. Сержант Супранович мой мужчина.

– Муж?

– Мужчина.

– Ясно, – ствол жестко уперся ей в грудь. – Третьей бригады на планете нет, – старший патруля включил коммуникатор. – База? Вызовите дежурную машину в четырнадцатый квадрат. У нас диверсант.

Она поняла смысл последнего слова по едва уловимой интонации чужого языка, сжала кулаки и горько усмехнулась – для нее это было оскорблением, ведь она всегда помнила причину своих страданий с необычайной четкостью.

…Тишина.

Что-то струится по лицу.

Вода.

Холодная.

Она открыла глаза, машинально слизнула капли влаги с солоноватым привкусом, почувствовала, как по подбородку тягуче течет кровь из прокушенной насквозь губы.

– Очнулась.

Звуки вернулись в сознание. Она услышала, как кто-то сопит за спиной, переминаясь с ноги на ногу, что-то металлически звякнуло, зашипел газ в баллоне, а затем свет раздвинул тьму. Перед затуманенным взором появились глаза над хирургической маской: жестокие, пугающие своей неподвижностью за стеклами очков.

– Все почти закончилось.

– Почему так… – ее опухшие губы едва обозначили начало вопроса.

Следом за словами пришла боль – накрыла волной разум, острой пилой вгрызлась в кости плеча, заставила захлебнуться криком.

– Кричи, девочка, кричи. Это твоя карма, твое проклятие. Сейчас тебе больно, потом станет очень больно, а потом боль останется внутри навсегда, и до самой смерти будет напоминать, кто есть кто в этом мире.

Она забилась пойманной в силки птицей, выгнулась дугой, пытаясь порвать ремни, стянувшие в кресле ее хрупкое тело, и ничего больше не слышала из-за собственного нечеловеческого воя…

*****

Сканер тихо пискнул, подтверждая считывание данных с имплантированного чипа, и вывел на монитор информацию:

Гражданство – Федерация. Место рождения – Седьмой сектор, Бельтэйн. Тип – айхана. Возраст – 18—19 лет по земному времени. Личный номер – неизвестен. Имя – неизвестно. Статус – неизвестен. Дата смерти – второе сентября текущего года.

– Айхана? Умрет через 2 недели? – лейтенант потрясенно взглянул на девушку: побелевшее лицо, закушенная губа, капельки пота на лбу. – Даже сейчас она красива, – тихо добавил он.

Капитан Кора мягко притронулась к ее щеке:

– Потерпи, девочка. Постарайся. Рассвет летом наступает быстро.

Второй голос показался ей знакомым, очень знакомым, но все попытки вспомнить блокировала невыносимая боль. Она с трудом приоткрыла глаза, сквозь мутную пленку слез попробовала сфокусировать взгляд на настенном календаре. Тринадцатое или восемнадцатое? Она попыталась уточнить дату у знакомого голоса, но горло издало только стон.

– Надо немедленно вызвать врача, – лейтенант стал лихорадочно искать коммуникатор.

– И чем он ей поможет? Погладит по щеке, как и я?

– На то он и медик, чтобы знать, чем… – он запнулся, вспомнив, как осторожно прижимал к себе в машине потерявшую сознание девушку, и как гладил ее волосы, уговаривая потерпеть. Несколько минут назад он сам относился к ней, как к собственной дочери.

– Не надо никого вызывать. Это приказ, – капитан решительно отключила устройство связи.

– Я буду вынужден подать рапорт о вашем отказе в оказании помощи гражданину Федерации, – лейтенант медленно встал.

– Сядьте. Это снова приказ.

«Приказ? Надо приказать боли уйти на секунду. Тринадцатое или восемнадцатое? Не важно. Главное не закричать и вспомнить голос, – она снова попробовала рассмотреть календарь».

…Крики. Чужие. Не ее.

Взрыв. Выбитая дверь в коридор. Резкий запах горящего пластика. Частый грохот выстрелов из плазменных разрядников, словно с большой высоты бросали на камни железные бочки. Одну за другой, одну за другой. Она закрыла глаза, прижала ладони к ушам, чтобы не слышать оглушительного звона лопающейся стали.

Снова тишина.

Быстрые шаги в комнате.

Кто-то положил ей ладонь на голову. Она вздрогнула так, что чуть не сорвала повязки.

– Страшно, девочка?

Участливый вопрос в добром женском голосе.

Ей захотелось оглянуться, кивнуть головой, заплакать и, свернувшись клубочком, положить голову на колени матери. Но слез нет. Совсем. Пусть слиплись ресницы и опухли веки. Она подумала несколько секунд и прикрыла глаза, соглашаясь – хотя бы поддержать разговор и снова не остаться одной в этом безумии.

– Значит, все-таки страшно, – женщина, стоящая у нее за спиной не убрала руку.

– Что они со мной сделали? – воспоминания о пережитом ужасе заставили ее передернуться.

– Ты думаешь, что я спросила с целью выказать превосходство? – пальцы скользнули по волосам, женщина наклонилась через ее плечо и приблизила свое лицо.

Глаза у гостьи яркие, не такие безжизненные, как у того, явно рожденного для исполнения пыток и наказаний. Ее глаза притягивали – те заставляли отводить взгляд.

– Разве тебя запугали и забили насмерть? Девочка, их ничего не интересует, кроме самого главного вопроса – как скоро это произойдет? Но ответа на него нет.