Лев Клочков - Тщета-2 (неоконченный роман)

И мы поехали. С пересадками, куда-то в новостройки, я особенно не всматривался, зная, что, если будет нужно, разберусь, где и как. Поэтому, когда мы подошли к нужным дверям, я даже не посмотрел на номер квартиры.

Встретила нас немолодая, пышная, но довольно привлекательная хозяйка. С Лёшей, видимо, она давно уже была знакома, потому что именно он представил нас, и её – мадам Зося. Вообще-то её звали Зоей, но мы все так любили давать прозвища.

Квартирка у неё была тесновата для притона, однако два спальных места были приготовлены, а кухня была достаточно вместительной, чтобы посидеть за столом.

Мы и сели. Пани Зося рассыпалась в извинениях, что девочек сегодня нет и не предвидится, – мы нагрянули в общем-то без предупреждения. Но я был уверен, что и в любом другом варианте девочек либо так же не было бы, либо мне-то уж обязательно бы не хватило. Как бывало всегда. Но Лёша, отмахнувшись, сказал – Сегодня мы не за этим. После трудов праведных ради хлеба насущного, когда ручки-ножки побаливают, какие уж девочки. Не лучше ли просто расслабиться, без резких телодвижений, и забыть на время и о трудах, и о девочках. Дай-ка нам твоего самого таинственного. —

– Ну, – подумал я, сейчас накуримся какой-нибудь дряни. – Но Лёша тут же понял ход моих мыслей. – Не бойся, это не наркотики. Тут что-то совсем необычное, и последствий никаких. – Странно, – подумал я. – Ни о чём таком не слышал. – Легенды, конечно, были всякие, с разными галлюциногенами, но всегда оказывалось, что это всё из одной коробки.

Тем не менее беседа быстро закончилась. Зося провела нас в комнату, устроила двоих на кроватях, пустующих сегодня, меня в креслах, стоявших по углам, притушила свет и зажгла маленькую курильницу в середине. Дым был приятным и напоминал китайские или индийские курения. Довольно долго никакого эффекта не чувствовалось, а потом как-то сразу я очутился совсем в другом мире, жутко похожем на настоящий.

Мы сидели среди деревьев бульвара, тянущегося вдоль берега большой реки, и смотрели, как облака затягивают вечернее тёмно-лазурное небо. Облака были низкие, и поэтому вместо чёткой границы края их выглядели как серый, почти чёрный в вечерних поздних сумерках туман. Он постепенно наползал откуда-то справа, очень медленно для таких низких облаков, может быть, это и был туман. И было безветрие здесь, внизу. Но потом мы обратили внимание, что звёзды, уже очень яркие на фоне почти ночного неба, не закрываются туманом, а гаснут, именно гаснут незадолго перед тем, как передний край облаков наступит на них, как будто кто-то из небожителей протирал небеса тряпочкой, стирая звёздочки, чтобы расчистить путь наступающей тьме. И тут мы вспомнили, что именно сегодня в город должен прибыть Крысолов.

Он впервые появился у нас двести лет назад. Тогда он, действительно, вывел всех крыс, но только крыс, мыши так и остались жить в закромах и подвалах. И, насколько нам было известно, магистрат рассчитался с ним полностью, так что легенды о какой-то обиде с его стороны кажутся нам мало правдоподобными. Как и все торговые и промышленные города, Гаммельн дорожил своей репутацией, основой каковой всегда являлась честность в деловых отношениях, в особенности в торговле, это только очень мелкие лавочники могли себе позволить на больших ярмарках обманывать случайных покупателей, городской же магистрат никогда не пошёл бы на такое дело. Поэтому та катастрофа с детьми была вызвана какими-то другими причинами, о которых мы так и не узнали. Где-то кто-то кому-то обмолвился, что самим детям надоело слушать вечные поучения родителей, ибо дети глупы, и не получать от них столько сладостей, игрушек и денег, сколько им хотелось, и они решили наказать родителей, и ушли, но, поскольку они всё-таки были глупы, то и сгинули где-нибудь в лесу, потому что в те времена в лесах ещё водились волки. И разбойники. А поскольку люди всегда ищут виноватых, чтобы не быть виноватыми самим, то и свалили всё на ничего не подозревавшего Крысолова, а проезжавший мимо великий сказочник, не проведя достаточного журналистского расследования, записал историю со слов обиженных, и правильно сделал, потому что истинная история такова, какой её пишут.

И читают.

Крысолов не стал восстанавливать справедливость, зная, что после драки кулаками не машут, что история уже создана, и ничего кроме никому не нужных опровержений в прессе он не добьётся. И вот теперь он снова прибывал в наш город, и никто не догадывался, зачем.

Между тем все звёзды уже погасли, и туманные облака затянули почти всё небо, оставив только узенькую полоску там, где красная гамма заката давно уже сменилась тёмной-тёмной синевой. Зажглись фонари на улицах и вдоль набережной реки. В домах огни горели уже давно. На другом берегу, где была меньшая и беднейшая часть города, огни были тусклее и желтее, электричеством там пользовались немногие, и уличного освещения было там маловато. Зато чем ближе к центру города, тем ярче горели фонари, и жёлтый свет простых лампочек сменялся зеленоватым светом ртутных ламп, а на центральной площади сияли жёлтые солнца новейших светильников. Город наш и сейчас небольшой, а тогда-то он и весь состоял из десятка кварталов, так что эти переходы освещения были очень заметны. И площадь перед ратушей, выходившая на высокий берег реки, была видна отовсюду.

Справка: [БСЭ т. 28] Хамельн (Hameln) – город в ФРГ, в земле Нижняя Саксония, на р. Везер. 62, 6 тыс. жит. (1974). Транспортный узел. Металлообработка, машиностроение, химическая, кожевенная и текстильная (гл. обр. ковры) пром-сть; крупное мельничное х-во.

И вот теперь, когда небо полностью стало чёрным от низко висящих облаков рваного тумана, чёрных, но не грозных, а, скорее, как бы грязных, по ярко освещённой, но пустой в этот час площади бойким шагом шёл молодой, в яркой весёлой одежде и лихо заломленной шляпе, Крысолов. Он нёс небольшую корзинку, укрытую клетчатым платком, надетую на палку странника, вскинутую на плечо, а в другой руке он нёс такую знакомую всем дудочку. Мы следили за ним из тени деревьев, росших вдоль набережной.

Слегка насвистывая, он подошёл к дверям ратуши и громко постучал. Естественно, никто не откликнулся, потому что рабочий день был давно закончен, все дела свёрнуты и убраны в шкафы и сейфы, а сторож, которого по традиции содержали при ратуше, по той же традиции спал беспробудным сном и обязан был проснуться самым последним в городе, если бы его (то ли город, то ли сторожа, не важно) стали будить. Крысолов постучал ещё раз, но, поняв, что сегодня уже никаких дел совершить не удастся, отошёл на середину площади и стал выжидающе оглядываться, как бы раздумывая, что предпринять дальше. И тут мы вышли из тени и предложили ему ночлег.