Арам Исраелян-Лореци - На полочку

Год одна тысяча девятьсот восемьдесят шестой, от рождества Христова. По лимитной прописке живу в рабочей общаге, по адресу: Улица Полярников дом 13. Комната большая, на пятом этаже. Советская мебель пронумеровано, от шкафа до радио, что висит в каждой комнате в обязательном порядке.

Проводное радио молочного цвета, работает от слабой точки. Стоимость месячного взноса двадцать копеек. Для меня это единственный источник информации, принимаешь то, что передают.

В последнее время часто говорят непонятные слова, перестройка, ускорение. Куда ускоряться? – хочется спросить, – в каком направлении? Но связь односторонняя, они рассказывают, ты представляешь, как будет.

Будильника у меня нет, поэтому, каждый день встаю в шесть утра под гимн СССР. Хотя мне к семи будет как раз. Раньше полуночи не ложусь, громкость убавить нельзя, просплю на работу, потом хлопот не наберешься.

Зима. От одного этого слова меня бросает в дрожь. Ветер гудит сквозь старые оконные рамы. По стеклу бьет снег, что кружит порывистый ветер. Холодно, не спится. С верху одеяла накинул тёплую куртку, немного согрелся. По моим подсчётам спать можно ещё час. Задремал. Через мгновение как молотком по голове – тадааам… «Союз нерушимый, республик свободных».

Я в это радио запускал чем угодно, работает и всё тут. Помню как-то с пятницы на субботу выключил звук, лёг пораньше, чтобы проснуться как белый человек, без пятнадцати девять. Но ровно в шесть утра, также громко – тадааам… В тот раз хорошенько попал подушкой. Радио упало с двухметровой высоты, разбился вдребезги, с грохотом в разные стороны. Всё равно поёт… «Славься отечество наше свободное».

Обычное утро, работаю на кухне. Здесь стол прочный, свет падает удачно. Дверью отрегулировал звук телевизора, что доносится из соседней комнаты. Пишу с удовольствием, мне нравится. На балконе оборвалась бельевая веревка. Такое бывает от нагрузки или от ветра. Придавая этому излишнюю серьёзность, поправляю не откладывая. Я дома ещё нужен. Где-то подтянуть, прибить, жену утешить, после просьбы подождать ещё немного.

Вынос мусора взял на себя добровольно. Опуская в мусоропровод, каким-то особым удовольствием избавляюсь от пакета. Когда глаза видят, обращаешь внимание на разницу. И так каждое утро, пишу, получаю чистые эмоции от мелочей. Бывает, увижу себя в зеркале и на минуту задержусь. Писатели такие же люди, или они с небо свалились? Началось…

Ты на них смотрел задрав голову раньше, но и ты подрос. То, что находил гениальным много лет, оказалось средненьким сейчас. Ты пожил, знаешь людей, имеешь право на мнение. Пусть многие сомневаются, пусть все сейчас сомневаются, но это нужно людям. К друзьям ходил/с кем пиво пил/ послушайте, я поэт/а мне в ответ/неужто нет другой заботы/ты ведь давно без работы…

После выхода книги начали давать советы. Некоторые ищут нестыковки. Я говорю о правилах, он об исключениях «могло быть и так». Конечно могло, на то и исключения. Хочется каждому объяснить, но у меня нет столько здоровья. Некоторые не прочитали, или не поняли, что одно и тоже. С них спроса нет. Другому некогда углубиться, тем более обсудить со мной строчку. Один сказал «помню, где-то было смешно». Другой предложил послушать его. У этого в роду кто-то писал. Я восемь минут терпеливо слушал его рассказ, одобряюще кивал, быстро соглашался. Казалось бы, о чем дальше говорить. Но нет, ведет себя так, как будто через день получает в подарок книгу от автора. Есть пару друзей, они прочитали и поделились мыслями, за что им спасибо.

А этот ходит с выражением лица «писателей развелось как собак нерезаных». Он лично ни с кем не знаком, не читает вовсе, но думает, что ему стоит только сесть за стол, и… Этот относится к группе, с кого спроса нет.

Сударь, прервите ваше величавое молчание. Что будет с вами, если завтра начну зарабатывать «писаниной», как ты называешь мой дар. Надо добиться и наблюдать за мимикой заблудших. Предсказанному быть! Привяжите осла возле моего дома, я на нем войду в город.

Думаете у меня нет сомнений? А вы норовите добавить при удобном случае. Давление увеличивается в конце месяца, перед приходом хозяйки. Не будем о грустном, тем более за август заплатили давеча. С высочайшего позволенияс впереди месяц жизни. Ладно, мне некогда, сейчас поправлю веревку и вернусь за стол. Говорите цыплят по осени считают? Надеюсь скоро рассчитаемся.

По телефону:

– Здорова, пропавший. Ну, ты как, дома всё хорошо? Жена, дети. Начну прямо, у нашего друга неприятности, мы тут собрали немного денег, но наши возможности небольшие, ты знаешь. Может скинешься? Слышал у тебя дела идут неплохо. Ты конечно большой молодец, в кризис не растерялся.

– Кто тебе это сказал? Хвалить тоже не надо, я не молодец. Аренда душит, кредиты весят, одни долги да обязательства.

– Послушай, он может вернуть с процентами, хотя говоришь какие между нами проценты. Они же просто будут лежать, окажи услугу, потом очередь будет за ним. Ему много не надо, посмотри под подушкой.

Разговор перевёл на полушутку, он подхватил, ему палец в рот не клади.

– Я говорю подушку конфисковали за долги, сплю на голом матрасе, извини. – Бог простит, и тебе не хворать.

Это наш товарищ, когда в холодильнике остается меньше трех видов колбасы, он начинает паниковать. В жене просыпается стерва. Господи, дай им колбасы, сколько хотят. Дай ему вареной по лживому языку, копченой по тупой голове. А мне помоги понять, почему люди мельчают пропорционально достатку.

Выражение «уйти в запой» слышал неоднократно. Но пока не уйдешь не поймешь, что это за место, и как проходит там время. Со мной произошло примерно следующее, почему примерно, потому что не всё помню.

Случайно сошлись у друга на Ивановской. Приготовили покушать, взяли бутылочку 0,7 на троих. Вроде всё начиналось как у людей. Давно под водочку не встречались, есть о чем поговорить, но пока есть что выпить. Один положил на работу, другой на молодую жену, а третьему совершенно нечего терять. Взяли ещё. Говорили про политику, таянии ледников, кто в этом виноват, и где бы его подкараулить. Угомонились поздно. Проснувшись, навели порядок на столе. Под яичницу холодное пиво пошло залпом. Зашёл сосед по коммуналке, потом ещё кто-то. Уже под скудную закуску, но периодически бегали в магазин и обратно. От выпитого мысли путались, от сигаретного дыма, время от времени, кого-то терял из виду. Под шафе, собственные неудачи списывались на судьбу, чужие успехи на везение. Переночевали ещё раз. Утром сердце тяжело прошептало, – «остановись». Три дня приходил в себя. Думал, что возможно именно в такие минуты люди составляют завещание. Посмотрел вокруг, описывать нечего. Вот решил сказать, ребята, ничего хорошего там нет. С тех пор стараюсь обходить подобные посиделки, пока получается. Второй раз такое не выдержу.