Саша Кругосветов - Цветные рассказы. Том 2

Внутри все перевернулось от удара, к горлу подступила тошнота. Стало дурно, и Феликс куда-то поплыл. Мелькнула мысль о том, что он упал, видимо, с жутким грохотом, хорошо, что не закричал, – что почувствовали в этот момент девчонки? – как они должно быть напугались! Все эти мысли и переживания промчались в его голове за долю секунды, медлить было нельзя.

– Все под контролем, девочки, – сказал он нарочито спокойным голосом. – Я просто поскользнулся. Все в порядке, все идет по плану. Стойте на месте. Не двигайтесь, пока я одну из вас не возьму за руку.

Копчик болел, дурнота не отступала, но Феликс поднялся и медленно двинулся назад, шаркая ногами по дну туннеля. Конечно, здесь широкий проход, здесь и следовало идти. Видимо, я зашел по боковой тропе на второй этаж и упал в одну из его дыр. А сейчас я на первом. Шаг за шагом он вернулся назад. Нашел одну из девушек, взял ее за руку. Попросил, чтобы остальные выстроились цепочкой и шли, держась друг за друга. Девушки испуганно шептались, о чем-то спрашивали Феликса. «Потом-потом-медленно-идем-друг-за-другом».

Минут через десять впереди забрезжил свет. Вскоре отряд вышел из пещеры. В глаза ударили стрелы дневного светила, лицо ощутило дуновение теплого ветра. Яркая зелень, прозрачный ручей, пляж, лазурное море, туристские палатки, торговцы с товарами на ослах, шум, гомон… Возвращение к жизни. Из черного подземелья. Из маленькой преисподней. Куда я, безбашенный Феликс, так легкомысленно повел этих доверчивых девчонок. «Вот мы и пришли!», и птахи весело упорхнули в светлый мир, разбежались по всему ущелью.

Интересно, сколько сейчас времени? До условленной встречи оставалось часа два. Вряд ли Жанна приедет раньше, это не в ее стиле.

Феликс внезапно почувствовал, что очень устал. Его колотило. С запозданием пришли – испуг от падения и осознание того, что все могло, не дай бог, закончиться гораздо хуже.

Он постарался взять себя в руки, успокоиться, прилег в прохладном тенечке, закрыл лицо полосатой матерчатой кепкой и заснул. Сон получился глубоким и сладким… Слюна тонкой струйкой стекала по его щеке на плечо и рубашку.

Феликс внезапно пробудился, словно очнулся от наваждения. Сон дал отдых и бодрость. Температуры точно не было, и нос не болел. Немного ныло внутри, где-то там, где внутренности – печенка, селезенка и прочая дребедень – с силой ударились о диафрагму. Но боль не была пугающей, чуть-чуть ныло, Феликс был уверен – скоро пройдет. Неожиданный выброс адреналина и удар при падении излечили его. Как ни странно, не болел ушибленный копчик. Внутри все ликовало, истерично гремели фанфары и флегматично грохотали литавры – подобно Вергилию, он становится проводником пяти чистых созданий, спускается с ними в Ад и потом возвращает их к жизни – в таких вот возвышенных тонах вспоминал он о том, что совсем недавно случилось с ним в этой пещере. С хорошим настроением бродил среди торговцев, разглядывал товары, приценивался, купил чурчхелу и с аппетитом съел ее. Рассматривал туристов, занятых по хозяйству у палаток и купающихся в полосе прибоя.

Вскоре подошли его спутницы. Девушкам все очень понравилось. Они оживленно обсуждали море, мрачный туннель, осликов, чачу, которой их угостили кавказцы, рассказывали, как они по-чуть-чуть-пригубили-из-плохо-помытых-стаканов… Скоро должна прийти моторка. Но Жанны не было. Как тогда, в Сухуми. «Езжайте без меня, я пока останусь, у меня встреча». «Как же ты вернешься? – скоро начнет темнеть». «Ничего, я хорошо знаю эту местность. До Рыбзавода дойду часа за два. А там дорога освещена. Не пропаду». «А как же проход?» «Бог троицу любит. Два раза прошел – пройду и в третий». Девушки на прощание обнимали и целовали Феликса. Похоже, им это было приятно. Ему тоже. Они ушли на катере, а Феликс остался на берегу и смотрел на закат.

Третье ущелье. А год назад в Алупке было Второе ущелье. Интересно. Где-то должно быть и Первое. Вспомнилась Алина. Тоже сентябрь, два года назад, может, чуть меньше, в окрестностях Севана. Они с Алиной пошли прогуляться по альпийским лугам. За ними увязался долговязый, нескладный Сева из Ленинграда. Феликсу хотелось побыть вдвоем с Алиной, они совсем недавно познакомились. Но Сева пристал – не отодрать, совсем, как резиновая липучка. Что делать? – пошли втроем. Поднялись наверх, долго наслаждались видами окрестных холмов, величественным Севаном, строгим силуэтом храма на полуострове. Пора было возвращаться на турбазу.

Феликс предложил спускаться не напрямую, а через живописное ущелье – вот оно, Первое ущелье! – и пройти внизу мимо симпатичного стада овец. Затея оказалась совсем не безобидной.

Когда до отары оставалось метров двести, из-за скального выступа выскочили три огромные кавказские овчарки. Тяжелым галопом – наискосок и вверх – они направились прямиком к нашим путникам. Впереди галопировал матерый вожак. Собаки не лаяли – угрожающе порыкивали, не оставляя сомнений в своих недружественных намерениях. Да, этих собак никак не примешь за миротворцев. Феликс почувствовал: внутри него все сжалось и похолодело. Собачки-то серьезные, враз порвут нарушителей своей территории. Он не боялся «полудиких» собак. Однажды был такой случай, когда на ночной дороге между двумя горными селами в кромешной темноте на него напала свора собак. Тогда он знал, как поступить: схватил несколько камней и, бросая тяжелые обломки, с громкими криками кинулся навстречу невидимым, истошно лающим псам. В тот раз это произвело впечатление… Собаки боятся камней. А сейчас что делать, чем обороняться? Травка и цветочки… Ни кустов, ни деревьев… Ни камней, ни палок.

Красота, закат, низкие тучи, уныло свистит северный Борей, поет о чем-то своем, совершенно не интересуясь, что происходит с людьми на этом альпийском лугу. А на альпийском лугу вот-вот разразится трагедия.

Рядом на ветру качался сухой зонтик гигантского борщевика. Феликс обломил легкую, полую былину – получилось какое-то подобие метровой палки. Такой не ударишь – вмиг сломается от любого легкого соприкосновения. Феликс выдвинулся вперед и вниз, оставив своих спутников чуть сзади. Надо защитить девушку… Что толку от этого домашнего, городского мужчины, все теперь зависит только от него…

Собаки втроем бросились на Феликса. Тот дико выл, кричал, лаял, визжал… «Вон, вон отсюда, исчадия ада, не сметь, всех порву, всех, всех вот этими руками порву!» Вспоминая это сейчас, Феликс вполне мог бы повторить известные строки: «Я пламенел, визжал, как он, как будто сам я был рожден в семействе барсов и волков под свежим пологом лесов». А тогда… Трудно передать комплекс ощущений, которые он тогда испытывал. Отмахивался от собак, те отскакивали, а он думал только о том, как бы случайно не задеть кого-нибудь из этих «зверюг», – а как иначе можно было их называть? От малейшего прикосновения «палка» обязательно сломается, и тогда он останется совсем «безоружным». Положение обороняющейся стороны становилось безнадежным, «бой» продолжался недолго, всего секунд двадцать, но Феликсу казалось, что это длилось бесконечно.