Шалва Амонашвили - Основы гуманной педагогики. Книга 5. Учитель

«Естественно, – пишет Шалва Александрович, – они должны были быть не просто рассказами о печальных происшествиях, в которых учителя выступали бы сторонними наблюдателями и судьями, а такими, которые задевали бы каждого и вовлекали внутрь событий, давали бы каждому возможность увидеть свою причастность к ним, подводили бы к преобразующим переживаниям, мыслям и решениям».

И дальше начинается магия художественного произведения, которое, в отличие от строгих научных трудов, позволяет соединять то, что в реальной жизни трудно совместить. На автобусной остановке одновременно встречаются пять, казалось бы, случайно там оказавшихся людей: мальчик, девушка, молодой человек, пожилая женщина и старик. Картина произошедшего внешне проста. Увидев молодого человека, женщина начинает ему что-то кричать – он в ответ бьет ее по лицу – она падает и умирает. Так решило и следствие.

Но как же далека такая внешняя картинка от всей глубины произошедшего на этой автобусной остановке. Дело в том, что волею автора все эти люди оказались там не случайно, все они связаны между собой: трое из них – бывшие ученики этой самой школы; женщина до рокового дня там учительствовала; а старик с окладистой белой бородой в ней раньше преподавал, но был уволен, так как отказался как член избирательной комиссии подписать сфальсифицированный протокол в пользу «одной правящей партии».

Но и это не так важно. Главное то, что все они – жертвы авторитарной педагогики, даже учительница, которая является ее проводником и исполнителем. Увидев своего бывшего ученика, пришедшего на остановку она «…насмешливо прищурила глаза и сказала злобно и брезгливо: „Это ты, Никчёмный? Повзрослел, Никчёмный? Небось, остался таким же жалким и тупым, каким был? Или жизнь наконец научила тебя быть хотя бы слугой?“ Молодой человек напрягся ещё больше, но не промолвил ни слова, обернулся и собрался было отстраниться от неё или уйти. Он, видно было, спешил куда-то и нервничал, что автобус запаздывает. Но её издевательство заставило его обернуться. Она раздражённым тоном грубила ему: „Как дар твой, Никчёмный, или Бог отнял его у тебя?“ Вот тогда всё и произошло».

А что, собственно, произошло? Произошло то, что молодой человек не убивал свою первую учительницу. В книге это объясняется так:

– И что между вами произошло? – спросил следователь.

– Я ударил её по лицу, ударил со всей силой, и она упала…

– Зачем вы это сделали?

Николай ответил:

– Не я сделал это!

Следователь удивился:

– Как это? Вы же только что сказали, что со всей силой ударили её по лицу.

– Я, но не я…

– А кто же?

– Это моё детство расплатилось с ней. Я ей давно всё простил, но моё детство не простило…

Но вернемся от детективных событий к заседанию педсовета, получившего символичное внутреннее название «Стимуляция к самообновлению». Кстати на этом педсовете незримо присутствовал и сам Шалва Александрович. Он выступает в образе философа, который, не вмешиваясь в события, рефлексирует над происходящим. Вот как это описано в книге: «В обычном неприметном уголке он заметил своего друга, учителя истории, которого все в школе звали „философом“. Зная его привычку, у психолога промелькнула мысль: „Интересно, какие же он сделает комментарии к сегодняшнему педсовету?“

„Философ“ сидел за маленьким столиком и держал перед собой раскрытую тетрадь. Он никогда не выступал на педсоветах и совещаниях с речью и не смотрел на выступающего. Он обычно сидел, опустив голову, или глядел в окно, ему как будто было безразлично, что происходит вокруг. Но в действительности выслушивал все и время от времени комментировал мысли выступающих или отдавался размышлениям и все это быстро записывал. Вот такой был „философ“ в школе».

Приведем отрывок из размышлений этого «философа» – Ш. А. Амонашвили.

Таковы страшные и длительные последствия авторитарной педагогики. Она убивает и детей, и взрослых – и тех, кто ее осуществляет, и тех, к кому она обращена. Не пересказывая то, что происходило на этом удивительном по своей очищающей силе педагогическом совете, подведем его главные итоги. Авторитарная педагогика потерпела сокрушительное поражение. А гуманная педагогика восторжествовала.

Одни учителя ушли из школы, осознав что «властная педагогика, которая искалечила их, а через них учеников, ошибка».

А те, кто остались, создали комиссию из 25 членов, среди которых, кроме учителей, члены из попечительского совета, родительского комитета, ученического самоуправления, дирекции. И они на основе «Манифеста гуманной педагогики» подготовили коллективный авторский проект, который назвали «Мечта о Школе»!

По свидетельству юной учительницы, «…В „Мечте о Школе“ есть пункт о том, что в ближайшие два-три года педагогический коллектив будет возвышен до уровня педагогического ансамбля, который и сыграет симфонию гуманной педагогики. Учителя уже настраивают свои инструменты, приводят в гармонию…»

Завершим вступление, строками созданного Шалвой Александровичем фрагмента из этой симфонии – вдохновляющего гимна гуманному педагогу:

«Учитель!

Для чего рождаются дети?

Чтобы ты со своими „технологиями“ и „образовательными стандартами“ приковывал их как прометеев к Кавказским горам?