Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

– Слушаю, – повторил голос, нет, не могу сейчас, моя рука упала.

Гнев приостыл: да, он беспутный, да, издевается, но я люблю его, так что же делать? И вдруг стукнуло: готовиться к последнему экзамену. Я вернулась домой успокоенная, открыла конспект, но формулы перед глазами прыгали, превращаясь в вопросы: терпеть или бросить, высказать или промолчать? С кем он сейчас, кого целует, а вдруг больше не придет ко мне? Как завлечь, чтобы других бросил, чем приворожить: постелью или девственностью? Какой тут экзамен, когда мозги раздваиваются? Да пропади пропадом этот сопромат, пересдам, тут жизнь решается – ее не пересдашь!

Неопределенность невыносима, как можно жить в подвешенном состоянии да еще сессию сдавать? Если не решу, что делать, сойду с ума, и никакой сопромат не поможет. Надо срочно его увидеть, придумать что-нибудь такое, чтоб не отвертелся, но что? Может, он меня уже бросил, а я ничего не знаю?! Выходит, напрасно страдаю и мучаюсь? Вот именно, он уже меня бросил, а я голову ломаю – что делать? Надо вырвать его из сердца! Я, как угорелая, опять бросилась к таксофону.

– Же-же-же-ня, это ты? – заикаясь, спросила я, переводя дух.

– Я, а ты что, гналась за кем-то? – засмеялся он.

– Думала, тебя дома нет, а ты дома, оказывается.

– А что, пожар? – усмехнулся он.

– Да, нет, ничего, я хотела, поговорить, очень надо…

И вдруг до меня дошло, голос обычный, похоже, еще не бросил.

– Так что у тебя стряслось, давай поскорей, на консультацию ухожу, завтра экзамен.

Ага, к Лидке на консультацию на всю ночку, пробежало в голове.

– Не телефонный разговор, когда встретимся? – спросила я дрожащим голосом.

– Да что с тобой?

– Нет, ничего, но я хочу тебя видеть, очень хочу.

– Встретимся, встретимся, зайду как-нибудь, – засмеялся он.

– Завтра после экзамена сможешь?

– Завтра нет, – ответил он резко. В голове пронеслось: завтра будет Лидку экзаменовать или другую. А до меня очередь дойдет к следующему месяцу. А вдруг и вовсе не дойдет: встретится с Лидкой, а та ему ультиматум – или я, или она! И он, конечно, выберет ее, потому что спит!

– Ну а послезавтра сможешь?

– Вряд ли, не обещаю, – уклончиво ответил он.

Внутри нарастало возмущение: явно глумится. Верно, к Лидке так прилип, что не оторвешь. Но что тогда от меня хочет? Я едва сдерживалась, чтобы не выпалить правду-матку и мысленно твердила: спокойнее, не надо себя выдавать, иначе никогда его не увижу и ничего не узнаю! Эта мысль пронзила болью, нет, я не хочу его терять, я этого не допущу! Я вырву его из Лидкиных когтей, вырву любой ценой! Только бы пришел! Надо что-то придумать, чтобы его заманить, чтобы не смог отказаться, но что? И неожиданно для себя я выпалила:

– Родители уезжают.

– И что из того?

– А то, что ты можешь ко мне на всю ночь.

– Да? Ну, ты меня и удивила, Лакина, не ожидал…

– Так завтра сможешь?

– Вряд ли, но…

Я ему себя предлагаю, а он еще раздумывает, но, похоже, смягчился:

– А вот послезавтра смогу.

– В восемь, буду ждать.

Ага, сразу клюнул, а то был очень занят, ну ничего, я выведу тебя на чистую воду.

На послезавтра с самого утра меня начала бить дрожь, что придумать, родители-то дома? Женька разгневается, обвинит в обмане, и я никогда ничего не узнаю. Я сидела на скамье возле подъезда в горестном раздумье: вот-вот появится, а как спросить, как выяснить, кого любит, меня или Лидку, а может, другую какую, и сколько нас таких? Это будет выглядеть глупо и унизительно, и ничего я не добьюсь, а только окончательно испорчу все. Лучше бы он вовсе не пришел, хотя это оскорбительно, ладно, пусть придет, а что сказать, придумаю. Только бы пришел еще, а так что-нибудь придумаю.

Идет, улыбается во весь рот, облизывается, глазки блестят, ну прям котяра мартовский. Не радуйся, не на ту напал, зря лыбишься.

– Привет! – радостно поздоровался Женя.

Я взглянула на него, и в груди заныло; как ему идет эта голубая рубашка в полоску. Сегодня он особенно мил и обаятелен, и что-то изменилось в его лице, появилась какая-то трогательная сопричастность, таким нежным взглядом обволакивает меня, внутри все переворачивается. Еще никогда он не смотрел на меня так проникновенно. Интересно, а как посмотрит на меня после этого, неужели, влюбленными глазами? Даже подумать страшно, какое счастье может случиться. Только я уже не узнаю… откуда только вывернулась эта стерва, ведь я уже почти решилась, а что теперь? Хочу, чтобы всегда смотрел на меня вот так трепетно и нежно. Но что сказать, что придумать, лихорадочно искал мозг, еще секунда, две и все пропало.

– А почему ты здесь? – спросил он настороженно.

– Вышла подышать, чудный вечер, всю ночь зубрила сопромат, аж замутило, не выспалась еще.

– Вот и встретила, – констатировал он, – а будто не рада.

– Устала, до утра зубрила, на трояк сдала, днем отсыпалась. Дело в том, что родители не уехали, должны были на дачу переехать, но отложили…

Его лицо вдруг посерело, ощетинилось и застыло в злобной ухмылке. В голове пронеслось: ну вот и все, развернется и уйдет.

– Мы можем поехать на дачу, – нашлась я. Но тут же спохватилась: что я несу, как там буду выкручиваться? На его лице выступила подозрительность.

– Так что, едем? – спросила я

– И далеко дача? – недовольно протянул он.

Так он еще может и не согласиться, с ужасом подумала я, чувствуя, как внутри поднимается возмущение, я готова отдать ему самое сокровенное, а он пытает, далеко ли ехать?! Куражится, пренебрегает, но это уж слишком! Мне захотелось встать и уйти, все ясно: не любит. Я поперхнулась обидой, но сдержалась:

– Минут сорок на автобусе.

– Далеко, – отозвался он недовольно.

Я чувствовала, как внутри все накаляется: только что глядел с любовью, а сейчас рожу воротит, цену набивает. Послать бы подальше и нечего с ним возиться, эгоист и бабник. Его не трогает моя чистота, ему будуар с шампанским подавай! Видно, вчера похоть спустил, и на что ему моя девственность? Успокойся, имей выдержку, твердила я себе, уж бросать, так красиво, а за унижение надо отомстить. Господи, сколько же терпения нужно с этими мужиками, железные нервы надо иметь, чтобы выдержать их выкрутасы. Конечно, догадывалась, что не любит, но не предполагала, что до такой степени, лишь бы согласился, уж я отыграюсь, запомнит он эту ночку, только бы не отказался ехать.

– Ну, ладно, – протянул Женька, словно делая одолжение.

Мы сели в автобус, и Женьку словно подменили: он вдруг повеселел и принялся болтать.

– Мой друг, когда не приходит домой ночевать, говорит, на рыбалку ходил, а рыбка у него килограммов на 50 тянет. А я вот думаю, моя рыбка крупнее, – поведал он, многозначительно улыбаясь и обхватывая меня за талию. – Лакина, нам давно пора на рыбалки ходить.