Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

Я усмехнулась про себя, не радуйся, рыбка твоя сорвется. Говорят, подружка его друга аборт сделала, от горя посинела, бегает за ним и слезы льет. Сейчас измывается надо мной, а поймает – так и вовсе власть обретет! Только я не собираюсь собачонкой бегать, пусть замуж предлагает, а нет – так до свидания.

Однако вскоре мой пыл начал остывать, а что буду делать с ним, зачем ночью на дачу его тащу, что хочу выяснить? Не слепая, вижу, не любит, а до конца не верю. Сидит во мне какая-то упрямая вера, что может и полюбить. Хочу до конца выяснить, пусть честно признается, как относится! Какой бы горькой правда ни была, я хочу знать, потому что вздохнуть свободно не могу! Я не хочу лжи и грязных интриг, нарыв назрел и требует выхода! Лучше один раз горе пережить, чем месяцами томиться в неведении, да душу из меня вытянет. Хватит ждать, когда до меня очередь дойдет. Выходит, тащу его на дачу, чтобы услышать, как он меня не любит? Надо как-то тонко выведать, и не в лоб, да чтобы впросак не попасть, а дача – самое подходящее место и времени будет предостаточно. Только бы не сбежал, а то план рухнет, и так заподозрил подвох, рожу отвернул, да пусть себе хорохорится, мне нравится смотреть в убегающую даль. Неожиданно Евгений развернул меня и порывисто обнял. Наши глаза встретились, и дернуло током: сегодня решается. Он наклонился и поцеловал, голова пошла кругом, слава Богу, отошел, не буду думать плохо, надо надеяться на лучшее.

«Какая красивая пара!» – раздался женский голос, и все в автобусе обернулись на нас. Внутри радостно запрыгало: даже посторонние заметили, как мы подходим друг другу. Я не хочу его терять, я не хочу искать другого, я люблю Женьку! Я ждала его, и он обязательно меня полюбит! Я красивее Лидки, да она и в подметки мне не годится, хитродырая татарка, избавиться от меня хочет, причем моими же руками. Но я выше этого, я возьму его чистотой и искренностью. Нет, я еду на дачу не для того, чтобы отомстить, не для того, чтобы бросить, а для того, чтобы он меня выбрал.

Отрезвев от долгого поцелуя, я вновь ощутила страх – как бы самой на удочку не попасться. Мы подошли к калитке, но ключей в сумочке не оказалось.

– Ну вот, тащились такую даль, а теперь обратно? – возмутился Евгений, словно я намеренно не взяла ключ.

– Главное, от домика есть ключ, давай перелезем через забор, – предложила я.

Женька перелез первым, затем поймав меня, нежно опустил на землю. Мы оказались друг против друга и встали глаза в глаза. Меня пронзило – наедине с любимым в темной ночи.

– И что теперь? – спросила я глазами.

Женька замешался и через минуту ответил глубоким взглядом: это неизбежно. Моя голова оказалась на его груди, и вдруг ударило – жизнь решается. В коленках задрожало, не готова я. Даже не знаю, что это такое, как это бывает? А может, именно так и бывает – неожиданно! Он тоже смущен и обескуражен, словно обоих накрыло воздушной волной, сошедшей откуда-то свыше. Это еще неведомо мне, но как будто уже понятно – это именно то самое, то сокровенное, что соединяет мужчину и женщину. Потрясенная новым чувством, я бессильно опустилась на скамью, и удивилась – как мы оказались здесь ночью? И что, сейчас все решится? Похоже, сердце останавливается…

– Что с тобой? – спросил Женька.

– Перезанималась, тошнит от сопромути, до сих пор не верится, что сдала. Давай подышим воздухом, очень свежо, сиренью пахнет…

Я глубоко дышала, медленно приходя в себя: выходит, сама попалась? Нет-нет, я еще ничего не решила, просто помутилось в голове, перенервничала, сейчас возьму себя в руки, но как я здесь оказалась, зачем? Кажется, хотела выяснить… но как начать тяжелый разговор, за что зацепиться?

– Давай перекусим, – нашлась я, – есть редиска, лук, салат и хлеб.

Он не ответил, но я сочла молчание знаком согласия и облегченно вздохнула: есть время обдумать. Я кинулась на грядку, и принялась яростно дергать лук вместе с комьями земли, в ушах барабанной дробью стучало: с чего начать? Нельзя опростоволоситься, но надо как-то действовать, надо тонко выяснить, какие виды на меня имеет. Ревность выдавать глупо, я ему не жена, он даже в любви не признавался, ничего не обещал, так что имеет право встречаться с кем угодно. Эта мысль сдерживала рвущееся возмущение.

Нож, нервно отбивал чечетку, кроша салат, с чего начать, чтобы не ударить в грязь лицом, не выдать боли? В голову панически лезли всякие фразы, но ни одна из них не подходила. Возбуждение нарастало, надо что-то решать, а повода нет, и вдруг осенило: может, сам повод даст? Наверняка чует неладное, надо момента дождаться.

– Лакина, не строй из себя хозяйку, – сказал он, доставая из портфеля бутылку и, повертев ее в руках, стыдливо добавил: – Шампанское не достал. – Я взглянула на вино, и сердце мое упало – вот она, моя цена, рубль двадцать.

Как легко все выяснилось и без мучительных вопросов. Я ему девственность, а он мне – бормотуху! Я его из армии ждала, а он меня за дешевку принимает! Догадывается, что я девственна, если сейчас такое позволяет, что можно ждать после этого? Лютика паршивого не подарил, а я любви какой-то жду…

Кровь бросилась в лицо: задумал напоить и обработать! Да он и на день рождения притащился с другом – ни подарка, ни открытки, ни поздравления, а весь коньяк вылакали. Он себя дарит! И за это я должна быть благодарна, всю жизнь буду ему должна. Бросать его и все, но только красиво. Все равно этой ночки он не простит, так уж лучше самой, не так обидно. Ну зачем я добиваюсь любви бабника, чтобы сломать жизнь?! Какая любовь с ним может быть?! Не было любви и это не любовь…

– Лидка привезла вино, у нас такого нет.

Я вздрогнула: вот так удача, сам начал и мудрить не пришлось. Лидка из кожи лезет, чтобы опутать, а может, он думает, что и я буду ему вино покупать за то, что он со мной спит?

– Раз сама Нахабина позаботилась о нас – наливай! – сказала я, нервно хохоча.

Я опрокинула полстакана вяжущего напитка, хмель ударил в голову, и напряжение спало. Невероятное ощущение свободы подхватило меня и понесло:

– Какая заботливая у меня соперница, за 100 километров вино тащила, я бы не стала. – Я плюхнулась на диван, наслаждаясь опьянением и свалившейся свободой, вдруг обрадовалась, наконец-то могу высказаться!

Он сидел за столом и молча пил вино из граненого стакана.

– Жень, и не стыдно с двумя встречаться? – осторожно поинтересовалась я. Мне казалось, что я поставила его в тупик, что он смутится, но он спокойно спросил:

– Почему с двумя?

Я опешила и сразу не поняла смысла ответа.

– Что ты хочешь этим сказать? – задыхаясь от страшной догадки, спросила я.

– Это ты решила, что с двумя, – пояснил он спокойно.

– А что, с тремя, или сколько нас у тебя?