Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

Комнату прорезал солнечный луч и высветил: ничего решать не надо. Женька встал и вышел, сердце сдавило мутное предчувствие: этого он не простит, но на дне сознания еще дергалась надежда. Женька вернулся, и на его раздраженном лице было ясно написано: все кончено.

Только не надо сожалеть, сама решала, успокаивала я себя, ну и чего добилась, кого теперь ждать? Никого я лучше не найду, а найду – все опять упрется в постель. Если разобраться, Женька вовсе не плохой. Глупая, такого парня опутывать надо, в сети завлекать и любой ценой удерживать. Я попыталась заговорить, но он холодно обрубил: «Дай поспать». Интонация голоса была – отстань, ты уже сделала все, что могла.

Какая же я дурочка, побежало по нервам сожаление, надо было хотя бы признаться, как неистово ждала его писем, как влюбилась еще в девятом классе, как переживала и расстроилась, узнав о сопернице. Может быть, моя искренность тронула его? Все гордость моя, да кому она нужна, эта гордость, что ей докажешь? Перед глазами встал вчерашний Женька: вот он подходит ко мне в голубой рубашке, пленительно улыбается, вот кто-то восклицает, какая красивая пара, потом перелезаем через забор, глядим друг другу в глаза, но все это уже в прошлом, и ничего подобного не будет никогда. Дура, ну какая же дура, сама все испортила, все потеряла за одну ночь, подарила жениха сопернице. Охватило неистовое желание прокрутить вечер обратно и все переиначить. А когда я увидела его бледное отчужденное лицо, почувствовала себя почему-то виноватой, и захотелось оправдаться.

– Женя, ты обиделся? Пойми, мне трудно реши…

– Мне надо домой! – холодно перебил.

Мне стало стыдно за то, что я пыталась оправдаться, за то, что почувствовала себя виноватой. В автобусе мы сели рядом, но Женька демонстративно давал понять, что я чужая. Я пыталась заговорить, однако он оборвал:

– Оставь меня в покое, спать хочу.

Внутри запричитала обида, и захотелось заголосить: неужели ты не понимаешь, как мне трудно решиться! Я не вижу твоей любви, твоей ответственности! И я тебе не жена и не должна ложиться! Женька дремал, и его лицо выражало полную отрешенность, и меня вновь охватила досада, обманула мужика, вот он и отвернулся. Ведь знала, не любят они отказа, не прощают. Я все испортила, захотела выяснить, как он любит, хотя догадывалась, что никак, но зачем-то потащила на дачу. Ждать надо было, терпеть, грызло сожаление, а голос разума перебивал: не надо сожалеть, а вдруг бы залетела? Сейчас он думает: ну не дала, и черт с ней – другая даст, какая же это любовь?

Жгучие обида и отчаяние сменялись страхами и ревностью, заглушались чувством достоинства и голосом девичьей чести. Вдруг внутри что-то щелкнуло и надломилось: устала бороться с собой, с ним и за него, устала бояться, хочу спать. Видно, не судьба и надо смириться и успокоиться. Не было никакой любви, была игра, кто кого обведет, но ведь любовь – не футбол. Навалилась усталость, ночные картины развеялись, сознание протрезвело: нет любви и все бесполезно! И не придет он на свадьбу, обиделся, и нечего его звать, только лишний раз унижаться.

Однако когда я выходила, зачем-то ляпнула:

– На Надькину свадьбу-то придешь?

– Позвони, – отозвался он с вялым безразличием.

Я вышла из автобуса и обрушилась на себя, ну зачем унижаюсь, зачем цепляюсь за него, он морду воротит, а я цепляюсь? Люсю осуждала, что пресмыкалась, теперь сама уподобляюсь ей. Я поступила правильно: хочу сохранить себя, свою чистоту для настоящего чувства, для настоящего мужчины. А если у Женьки намерения серьезные, он оценит мою ответственность. Вот и проверю, как он хочет жениться! А не хочет, пусть катится к Лидке и ей нервы мотает, еще неизвестно, кому повезло. Однако на дне сознания скрежетала досада: все-таки оплошала. Опустошение, усталость и недосып повалили меня на диван с примирением, пусть катится. К вечеру я поднялась с тяжелой головой, болезненно смутно ворошилось сознание, что случилось что-то ужасное и непоправимое. Жаль не столько его, сколько крушения мечты, веры и надежды. А главное, если все будут бросать из-за этого, как же найти мужа? Но неужели ничего уже не исправить? Не надо отчаиваться, у меня есть шанс – в субботу свадьба подруги: все может измениться. Только не надо раскисать, а заняться собой и сразить его блестящим видом. Я зацепилась за эту мысль, однако сердце упорно шептало: уже не поправить.

Свадебная церемония была в самом разгаре, и я нервно гадала, придет или нет. Судя по недовольному голосу, вряд ли, но в один момент вдруг почувствовала, он здесь, и, обернувшись, увидела за спиной Женьку, и ударила радость – пришел! Женька обворожительно улыбнулся и шепнул на ухо:

– Свидетельница красивее невесты. Лакина, а когда мы с тобой поженимся?

Я обомлела: вот как обернулось! Несколько слов – и все вокруг светится, искрится и поет. Значит, не шутит, значит, вправду решил! И очень скоро я буду стоять здесь в белоснежном платье, а он высокий и обаятельный рядом! Он будет принадлежать мне и только мне, без всяких сомнений и соперниц! А гости будут восхищаться: «Какая красивая пара!» Невозможно поверить, это похоже на сказку. А может, он смеется, за ночку отыгрывается, и колыхнулась тревога – не будет фаты и белого платья?

– Лакина, ты сегодня просто очаровательна, – произнес он, обворожительно улыбаясь. – Так когда поженимся?

В голове замелькали беспокойные мысли – не обольщайся, он играет, как кошка с мышкой, наслаждается, как я заглатываю лживые восхищения и таю от счастья. Однако он впервые отпустил мне комплимент, что же ответить на эту загадку?

– Я рада, что ты наконец-то заметил мое очарование. Жень, я хоть сейчас готова, сбегай за паспортом, две свадьбы разом сыграем, и тратиться не надо! А на сэкономленные деньги поедем в свадебное путешествие.

Он промолчал. Но когда мы вышли из загса, Женька отвернулся и зашагал в другую сторону.

– Жень, ты куда? – закричала невеста. – Поехали с нами.

Он состроил кислую рожу и отмахнулся. Горькое разочарование разлилось во мне до кончиков ногтей: все кончено! Если бы хоть немного любил и серьезно предлагал, то поехал бы со мной. К Лидке намылился или к другой, которая даст, ну и катись, я себя предлагать не стану.

На шумной деревенской свадьбе мое одиночество обострилось: Женьки нет, и уже никогда не будет. Гости веселились, а мое сердце сжимала тяжелая грусть, в шутку предлагал жениться. Кавалеров на свадьбе для меня не нашлось, да я и не хотела никого видеть рядом с собой. Поздно вечером, когда гости стали расходиться, оказалось, что все машины уехали в город. Подруга предложила переночевать у них на сеновале. Я устала от разгульного пьянства, очень хотелось домой, но пришлось остаться. Пахло свежим сеном, деревянным домом, деревенский воздух пьянил свежестью. Я начала засыпать, как вдруг явился свидетель и заявил, что ему негде спать.