Ольга Ушакова - Онкология любви. Драма женственности

– Что, во всей деревне для тебя места не нашлось? – возмутилась я.

– Тебя опасно оставлять здесь одну, в округе полно пьяных мужиков.

– Только не вздумай ко мне приставать! – сказала я непреклонным голосом и огорченно подумала: вряд ли удастся заснуть, когда чужой мужик рядом. К тому же, похоже, он лживый и подлый. Я напряглась в ожидании выпада. Ждать пришлось недолго, он нагло подвалил ко мне под бок.

– Ты что, не слышал? И даже не надейся, я девочка! – запротестовала я.

– А разве я тебе не понравился?

– У меня парень есть, мы собираемся пожениться!

– Так я тебе и поверил, у тебя жених, а ты еще девочка?! – пошло захохотал он.

– А что – так не бывает разве?

– В детсаду бывает. – И он навалился на грудь и больно впился в губы.

– Скотина! Я закричу!

– А здесь никто не услышит.

– В суд подам за изнасилование! Отпусти, скотина, отец измолотит тебя так, что до суда не доживешь!

– Не буду насиловать, не беспокойся! – отступился свидетель и удалился.

Меня трясло от страха, потери сил и возмущения, вот сволочь, какое у него право на меня! Не думала, что так бывает! А если бы я была женщина, то что, обязана ложиться под каждого мужика, которому захотелось?! Что, должна удовлетворять всех желающих?! Мерзкая тварь, на что он рассчитывает? За кого он меня принимает, но даже шлюх нельзя насиловать.

Пронзило острая обида: если бы Женька был рядом, этого бы не случилось. А как чудно было бы, если бы он оказался рядом: разрешилось бы недоразумение, нам надо просто поговорить начистоту. Прошло немного времени, и свидетель предстал передо мной совершенно голый. Ну и скотина, подумала я, что он хочет добиться? Впечатление на меня произвести? Одетый был куда лучше, а тут скелет ходячий с торчащей палкой. Однако какие большие у них эти члены? И эта жуть должна войти в меня? Даже смотреть страшно. Наверное, решил покорить меня своим х..м? Может, рассчитывает, впечатление произвести, ну и дурак! Да меня тошнит от него! Я поняла, что начнется вторая атака, и спрыгнула с матраса, пригрозила сбежать.

– Четыре часа утра, куда побежишь?

– На лавку возле дома! Уйди, меня тошнит! – Внутри поднялось мутное омерзение, хотелось его извергнуть из себя, убраться, скрыться куда-нибудь.

– Дура, бабы за мной бегают! Знаешь, какое удовольствие получишь?

– Вали к своим бабам!

Свидетель удалился. Но через час он опять завалился ко мне уже одетый и больно впился губами в шею. Я закричала: «Убирайся, сволочь! Ты делаешь мне больно!» Я вырвалась и, выбежав, устроилась на скамье. И тут меня осенило: а Женька даже пальцем меня не тронул, хотя у него на это было куда больше прав, он благородный. Этот наглец даже поухаживать на свадьбе не удосужился, а сразу давай валить, маньяк какой-то! Острое сожаление перехватило горло, надо было настоять, чтобы Женька поехал. Немного подремав, я встала совершенно измученная и разбитая. Выйдя во двор, заметила, что гости, едва продрав с похмелья глаза, насмешливо глазеют на меня. Подошла какая-то девушка и шепнула: «У тебя на шее засосы!»

Кровь бросилась в лицо, эта мразь отомстила за отказ! Да еще и смеются надо мной, я и виновна оказалась!

Надя, увидев меня, пошловато заиграла глазками, уж не влюбилась ли?

– Твой свидетель всю ночь меня осаждал, едва отбилась, – грубо отрезала я.

– И что, не понравился? – спросила она, играя скабрезной улыбочкой.

Меня передернуло: сама с мужиками валяется давно, так думает, что и я? Ей моя чистота глазки колит, поэтому хочет грязью вымазать! Так, может, это она шепнула свидетелю, чтобы подвалил? Ольга предупреждала: с ней опасно дружить – она парней отбивает.

– Зря отказалась, он не женат! – сказала Надя насмешливо.

– Чего ты ухмыляешься? Я в шоке, а тебе смешно?! Да в своем ли ты уме? С какой стати я должна ложиться под чужого мужика? Он не интересует меня ни в каком виде, – закричала я, – и прекрати смеяться, ты же знаешь, что у меня Женька! Я вообще девочка!

– А что же ты девочка до сих пор? – сказала она насмешливо. – И где твой Женька?

Я смотрела на Надьку какими-то новыми глазами, передо мной открылась ее вся пошлая сущность: зачем она пригласила меня в свидетели? Гости перепились, как свиньи, голосят непристойные частушки, дерутся, а я должна взирать на это безобразие и делать вид, что мне весело, когда свидетель жениха выставил меня на посмешище? Мне плохо, а она смеется, какая же она подруга после этого?

– А может, заявление в милицию подать за попытку изнасилования? – Надя смотрела на меня обескураженно, не понимая, отчего я переменила тон. – Или тебя моя девственность раздражает? Не переживай, старой девой не останусь! Счастливо догулять!

– Но ты моя главная подружка, и как же ты уедешь?

– Я не могу здесь оставаться, я чувствую себя плохо. Принеси какой-нибудь платок или кофточку прикрыться.

Сев в автобус, я разревелась: какая-то скотина вываляла меня в грязи, так что все тело вспухло и зудит. Похотливая гадина лапала меня, потому что я одна, а Женька меня на произвол судьбы оставил, ни капельки не любит. А был бы рядом, этого бы не случилось. Я приехала домой и сразу залезла в ванную. Я терла кожу, пытаясь смыть налипшую грязь. Потом сделала компресс из бодяги и заснула.

Вечером пришла мама и спросила:

– В последнее время ты исхудала, под глазами круги и пропадаешь где-то, что с тобой?

– Женька замуж предложил.

– Да? – радостно переспросила мама. – И что ты ответила?

– Пока ничего, слишком неожиданно, думаю…

– Бабник твой Женька и выпить любитель, какой из него муж?!

– Многие гуляют, а женятся и остепеняются, – вставила я осторожно.

– Горбатого могила исправит. Рано тебе замуж, институт кончи, хотя бы до пятого курса дотяни, а то и декрет, и диплом, успеешь еще нахлебаться этого счастья!

– Я ждала его и все-таки люблю, – осторожно напомнила я.

– Дочка, пойми, всю жизнь мотаться будет, а ты на руках с дитем будешь реветь. Сама еще ребенок, при мамочке живешь. Что ты про замужество-то знаешь? Думаешь, только спать с мужем-то? Продукты таскать, жрать варить, рубашки стирать и наглаживать! А бессонные ночи с ребеночком? Да ты зачухаешься, а он мужик видный, на таких бабы сами вешаются!

– Ну что ты меня все пугаешь, что, мне замуж не выходить?

– Выходить, но только не сейчас, может, еще другой найдется, не такой оболтус.

– Мам, он учится и работает. Мне двадцать лет, самый возраст для замужества, вот и Надя вышла, а Ольга с парнем давно живет.

– Дело твое, но я тебя предупреждаю, чтоб локти потом не кусала. А по мне хоть завтра выходи! Тебя жалко, хотя пословица: баба кается, а девка собирается. Только до свадьбы не смей, или хотя бы заявление подадите, тогда. Не знаешь еще мужчин, своего добьется и бросит! Что тогда – аборт?