Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. Книга шестая: В мире Болотного Ужаса

– Еще один, – чуть порадовался Джонсон, не скрывая от себя разочарования.

Он надеялся, что на этой встрече подавляющее большинство гостей будет готово подчиниться его воле. Пока же расклад был не в его пользу. Разве что огромная фигура Дену радовала глаз и своей мощью, и той осязаемой почти физически гранью, которая отделяла его расслабленность, его мерно жующие челюсти от мгновенного взрыва ярости, с которой дикарь рвал бы этими челюстями другую плоть – живую, человеческую. После команды Джонсона, конечно.

– Но этого не хватит, – оглядел предполагаемое поле битвы капитан, – если иметь в виду, что главными в ней могут стать не железные мускулы и крепкие зубы, а человеческая… вернее, нечеловеческая воля, и колдовские чары, которыми владели…, – ну, эти-то ведьмы точно владеют.

Две женщины улыбнулись хозяину землянки. Улыбнулись вполне дружелюбно, но Джонсон успел прочесть в их глазах: «Не тебе, мальчик, состязаться с нами в тайном искусстве!». Он действительно был юнцом рядом с этими перезревшими красотками. Но у него были та самая козырная карта. И предложение, от которого – он надеялся – никто не сможет отказаться.

– Прошу, – махнул он в сторону стола, и даже чуть склонил голову; как надеялся – в последний раз в жизни.

Женщины уселись за столом, гордо выпрямив спины, и вызвав их глубин память Вождя еще одно новое слово: «Королевы!». Но одна из королев тут же сломала осанку, и жадно протянула руки к мешочку, что водрузил на столешницу Барон, сдвинувший в сторону грубые миски с угощением. Еще недавно сам Джонсон считал посуду, в которой женщины племени приносили ему еду, вполне пристойной; даже роскошной по сравнению с теми лоханками, из которых хлебали его сородичи. Теперь же он видел внутренним взором какие-то сказочные картинки; может те, что ждали его в римском замке?

Виктория явно успела пристраститься к порошку Барона. Трясущимися пальцами она отсыпала из любезно подвинутого к ней мешка длинную полосу белой дряни, и шумно всосала ее в себя – ноздрей длинного крючковатого носа, прямо со столешницы. То обстоятельство, что жидкие белесые пряди волос при этом окунулись в миску, в жир, в котором плавало мясо еще одного болотного зверя, ничуть не смутило ее. Викторию ближайшую половину круга вообще ничего больше не интересовало. Прежде – как понял капитан – всю полноту власти в племени на это время брал на свои широкие плечи ее спутник – Джентале.

– А теперь – я, – хищно ощерился Джонсон, уже не скрывая своей радости.

А потом он свершил небывалое – достал из потайного кармашка своей меховой одежки, и осторожно положил на столешницу, на свободное место перед собой, величайшую реликвию племени. Камень. Он брызнул лучами во все, даже самые темные уголки землянки. И заставил всех за столом охнуть от изумления и мистического ужаса. Даже Викторию, в которой древние силы на какое-то мгновение возобладали над коварством порошка. А Дикарь напротив даже бросил на пол почти обглоданную кость, и грубо выругался. На непонятном для капитана языке. Еще и водрузил на столешницу, едва не достав до Камня, свой меховой «наряд». Джонсона едва не передернуло от омерзения. Потому что он понял – именно в этом пенале, рядом с вонючим дикарским отростком хранится один из Камней. Другого тайного места в теле дикого вождя капитан просто не видел.

Зинана восхищенно воскликнула, заставив душу капитана опять сжаться в неясном предчувствии краха:

– Ну, ты даешь, мужик! Где это ты так научился ругаться на русском языке?

Черное нутро Джонсона взвыло, как дикая болотная собака, но внешне он остался совершенно невозмутимым. Его планам на сегодняшний круг не мог помешать никто – даже неведомые русские.

– Я хочу собрать все Камни, – провозгласил он совсем не торжественно.

– Зачем?! – тут же откликнулась Зинана.

– Я сказал – все! Камни! – теперь уже с нажимом на последнем слове повторил Вождь.

– Так тебе римляне и отдадут свой Камень, – проворчал рядом Барон, – даже если представить себе невероятное – что мы отдадим тебе свои.

– Не мне, – поправил его капитан, – нам всем. И мы все вместе заставим отдать реликвию римлян.

– Зачем? – повторила Зинана, – даже я… даже я не знаю, зачем нужны эти Камни; какими силами они управляют.

– Это предлог, – как-то устало, словно повторил уже пару дюжин раз, начал объяснять Вождь, – предлог напасть на римлян.

– Напасть?! – теперь ужаснулись сразу несколько вождей.

Вскочила на ноги, и обрушилась с проклятьями на голову Джонсона все та же Зинана:

– Но это же разбудит древнее Проклятье! Это погубит все племена, ибо сказано в Заветах: «Да не подними руку на ближнего своего!».

– А мы и не поднимем, – усмехнулся Вождь в полной уверенности, что все вокруг; даже впавшая в забытье Виктория, не меньше его самого ненавидят заносчивых римлян, и жаждут урвать кусочек от их богатств, – это римляне окажутся виновными перед Заветами – когда откажутся соединить свой камень с остальными. Потому что тем самым они откажут нам в помощи перед новым Проклятием.

– Новым Проклятием?! – теперь вскочили все.

– Пойдемте, покажу, – Вождь махнул рукой так же устало, и первым направился к выходу.

За ним тут же шагнул Дену, не выпустивший из огромной ладони полуобглоданный мосол. Следом спешили двое спутников вождей, для которых счастьем было выполнить первую команду обретенного кумира. Ну, и остальные…

– С надеждой, – усмехнулся капитан, выходя под мелко сеющий дождик с непокрытой головой, – что я действительно найду возможность обойти Заветы. И еще большей уверенностью в том, что такого неумеху, как я, эти опытные вожди обойдут на повороте – когда придет время делить добро римлян. А может – и оставят меня; на том самом повороте. Утопив в самой глубокой топи.

Перед его землянкой тем временем уже успели скучковаться шесть племен. Несмотря на «огненную воду», которой сегодня щедро угощали хозяева, все были непривычно молчаливы, и даже испуганны. Видимо, ожидание какого-то чуда, бесконечно злого и неотвратимого, действительно витало в напитанном влагой и болотными испарениями воздухе. Вождь почти зримо ощущал давление дюжин взглядов, обращенных на него. Большей частью эти взгляды липли к его телу и душе обожанием, и готовностью выполнить любой, самый нелепый приказ.

– Да хоть покончить с жизнью, – довольно кивнул капитан Джонсон, – своей, или чужой. Кроме… вот этих.

Он повернулся к небольшой группе болотников, которую успела возглавить Зинана. Бледное лицо ее мужа, Арчелия, не маячило за ее плечами. Теперь у этого дикаря не было жены, и соплеменников; Был только господин, который грозно хмурил брови. А хмурил их Вождь потому, что понял – никому из соплеменников, кроме собственного мужа, Зинана не дала отхлебнуть сока из помеченного колдовством бочонка.