Сергий Чернец - Романыч рассказывает. Рассказы и эссе

А тут встает вопрос: для чего тогда рассказан нам этот миф про Адама и Еву?

А все неоднозначно. Скажу больше, почему это все пророки говорят нам притчами, равными сказке. Есть целая книга Притчей Соломоновых. И сам Христос говорил к народу притчи и сказания, сочиненные Им Самим! И Апостолы тоже спросили Христа: почему Ты говоришь притчами, (не всем понятными)? И что же Он ответил.

Вот в Евангелии от Матфея, в главе тринадцатой, стихом десятым, написано прямо: «И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: «слухом услышите – и не уразумеете, и глазами смотреть будете – и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их».

Вот ответ Христа Самого.

А это тем людям говорит: «кому дано» – людям верующим, то есть, поясню: кто будет веровать, тому и тайны откроются.

Итак. Притчи и сказки несут тайную информацию, в основном нравственную, о том, как надо правильно жизнь проводить, какие поступки правильные совершать и тому подобное. Не зря народ про сказки говорит: «сказка ложь, да в ней намек и добрым молодцам урок».

А вот о великанах – это совсем просто, всё сказано в шестой главе книги Бытие: рождались великаны, так и сказано. И это было еще до потопа. Но и после потопа еще были великаны по местам, рождались иногда, как тот же Голиаф.

А вот насчет динозавров немного сложнее. Почему я и начал с мифов и притч свое пояснение. Есть такая книга Иова, про одного праведника, которому выпало испытание от Бога в назидание всем нам. О том, как Иов-праведник не отступил от Бога, даже когда его в чем-то упрекала жена его, и друзья его.

Так вот, там Иов спросил Бога показать ему силу Свою и Бог ответил Иову из шума бури, то есть сквозь ураган, гром и молнии. И в далеком прошлом не было многих слов, таких как «Динозавр», «палеозавр» и прочих.

Бог отвечал Иову о том, что он сотворил и назвал там большим «бегемотом», того же динозавра, а среди морских «палеозавров» назвал «Левиофана» огромного, как дракона сказочного: «как крепки щиты его (панцирь). От чихания его показывается свет; … из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры…. Железо он считает за солому, медь за гнилое дерево… под ним острые камни и он на острых камнях лежит, как в грязи….

Вот одно из описаний дракона, которого еще могли видеть люди, ибо не все динозавры вымерли сразу, но драконы огнедышащие, видимо были и при людях древности, доживали последние особи. Это подтверждается самой Библией.

Не случайно у всех народов есть сказания про драконов: и в Китае, и в Русских сказках и в Греческих мифах.

Библию вообще назвал один из писателей, Пастернак: «записной тетрадью человеческой истории». И всё может быть подтверждено.

– Вот и всё, примерно так могу ответить на твои вопросы сегодня, – закончил Романыч «вечер поучения» в этот раз.

Конец.

«Мой школьный товарищ, после школы поступил в сельскохозяйственный техникум. После службы в армии, (его забирали со второго курса), он не стал его заканчивать, а сразу уехал в деревню. Там он работу нашел в совхозе трактористом и быстро женился и, построив свой дом, обзавелся крестьянским хозяйством».

Так рассказывал мне мой приятель Николай, у костра у реки. Мы с Николаем частенько выезжали на природу, на рыбалку, просто «подышать свежим воздухом». Рыбалка была поводом, да и «подышать воздухом» – тоже, в основном, было поводом встретиться и пообщаться, пооткровенничать с моим другом. Он был истинный любитель рыбалки, но также был хорошим рассказчиком. А я был ему «оппонентом», как он выражался, – спорщиком, но и слушателем прилежным одновременно.

– Итак. Все вроде было у моего школьного товарища хорошо. Но что-то было не так – продолжил рассказ Николай.

– Хорошо жить в деревне: молоко, запах сена, природа вокруг. И сытый всегда и здоровый…. Может быть в этом и состоит счастье, в относительном спокойствии и достатке? – рассудил я в ответ.

Но друг принял спор, никогда он со мной не соглашался.

– Ты в этом уверен? – возразил он. – Счастье ожидает тебя в тихой деревне? Может быть, еще и крылышками машет, как фея, от нетерпения: «приезжайте все в деревню!» – так и ждет оно там! Еще, может быть, оно говорит: «где ты дружище, почему ты не идешь ко мне, к счастью своему. Нет! Это надо быть психом, чтобы делать такие выводы. Счастье никого не поджидает. Оно бродит по свету в длинных белых одеждах, распевая детскую песенку: «лети-лети лепесток, через запад на восток…». Но это наивное счастье надо ловить, ему надо еще понравиться, за ним надо еще и ухаживать, чтобы оно не убежало, не покинуло тебя. Так что не в том дело: что у человека все неплохо образовалось – житье-бытье в деревне, жена молодая и проч. Но был он, почему-то несчастен и, как-то так, – все одинок или отгораживал себя от всего света.

– Ну и что. Что тут удивительного! – сказал я. – Помнишь, я тебе рассказывал историю про женщину, которая жила одна и нелюдимо. Марфа такая, женщина здоровая и неглупая, во всю жизнь нигде не была дальше своего села. Она не видела города, не представляла себе суету улиц, с движением машин, а последние годы сидела у печи и только по ночам выходила на улицу. Её почитали «черницей», чуть ли не святой и ухаживали всем селом.

– Да. Нет удивительного в этом! – сказал Николай. – Людей одиноких по натуре, которые как рак отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу, на этом свете бывает немало. Может быть это атавизм такой, возвращение к прошлому времени, когда человек не был еще общественным животным и жил одиноко в своей берлоге. Но может быть это разновидность человеческого характера.

Но товарищ мой, кстати, его зовут Сергей Петрович, как и тебя! Тезка и по отчеству… – сказал мне Николай, желая продолжить свой рассказ.

Я не отозвался сразу, потому что глаза мне наполнил дым от костра. Я палкой помешивал в костре и подложил несколько новых полешек.

Места наши, в далекой провинции, были глухие, и реки еще полны были рыбой. Вот и сейчас всплески на реке были слышны в темноте ночи. Немного отвлеклись мы от разговоров. Я ходил к реке проверять свои донные снасти: на ночь забрасывал я на середину омутка закидушку с двумя крючками. Настораживал на леске колокольчик. Однажды, под утро мне попался сом, большой метр с лишним длины. С той поры я и ставлю на ночь по две донных снасти и не жалея насаживаю пучок червей, по два три штуки на крючок.