Владимир Гурвич - Путешествие в никуда

– Но что в том удивительного. Есть люди, которые созревают быстро, а есть такие, которые созревают медленно. Мне всегда казалось, что я иду не по той дороге, что все время сбиваюсь с пути.

– А сейчас не кажется?

Я вдохнул про себя. Как иногда трудно объяснить некоторые простые вещи. Особенно если они тебе самому понятны не до конца.

– Раньше я думал, что если никуда не идти – это значит падать в пропасть. И меня это ужасно пугало. А теперь вдруг осознал всю прелесть твердого стояния на одном месте. Мне в руки само идет настоящее дело. И я просто обязан его принять и понести дальше.

– Ну хорошо, а причем тут я?

– При всем, – решительно произнес я. – Я хочу покончить с неопределенностью во всем. Если говорить откровенно: до сих пор мы не были мужем и женой. Но мы не были и любовниками. Что-то не совсем понятное, какой-то промежуточный вариант. Я больше так не хочу. Человек должен брать на себя обязательства. В этом и заключается суть брака. Раньше я боялся опутать себя ими больше огня, мне казалось, что они навсегда похоронят мою свободу, независимость, возможность идти своим путем.

– Неужели теперь страх прошел? – засмеялась она.

– Прошел, после того, как понял, что именно страх потерять свободу и являлся главным моим поработителем. Он заглушал, как заглушает сорная трава полезные растения, мои другие чувства. На самом деле все становится элементарно просто, но лишь после того, как разберешься в подлинных мотивах своего поведения, после того, как преодолеешь прежние заблуждения, а с ними избавишься от прежних опасений.

– Прости, милый, но раньше ты не говорил так длинно. Я даже не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Может, потому, что сейчас самое лучшее время для сладкого сна. А я на утро договорилась о встрече с заказчиком. Придется рано вставать. Ты уж извини, но скажи, чего ты все-таки хочешь?

Мне вдруг стало смешно. Неужели вот так просто и спокойно, без всякого драматического накала, решится моя судьба? Конечно Катя права, окончательную фазу объяснений можно перенести на завтрашний вечер. Но мною владело нетерпение, мне ну очень хотелось все решить сейчас.

– Я знаю, прежние наши попытки сочетаться браком кончались не слишком успешно. Но сейчас я уверен, все пройдет просто замечательно. Как конец в голливудском фильме. Я хочу, чтобы ты стала бы моей женой. Настоящей, с жирной отметкой в паспорте и с пышной шумной свадьбой.

– Я согласна, – не раздумывая, ответила Катя. – И давай на этом пока завершим наш разговор. Я понимаю, что должна изображать сцену «счастливая женщина». Поверь, милый, так оно и есть. Но, как ни удивительно, я по-прежнему сильно хочу спать. Ты не возражаешь, если я почувствую себя счастливой завтра сразу же после встречи с клиенткой? А то у меня голова без остатка забита одним: как сделать дизайн ее супружеской спальни. Но я действительно очень счастлива.

– Я согласен, – засмеялся я. Мне вдруг стало так легко, что я вдруг ощутил себя почти таким же невесомым и бесплотным, как ангел.

Когда я проснулся, Кати в квартире уже не было. На память от ее присутствия остался лишь запах духом. А на подушке лежала аккуратно сложенная ночная рубашка. Но отсутствие подруги меня не слишком огорчило. Я знал, наступит вечер, и он вновь соединит нас. Произошло главное, я сделал окончательный выбор.

В душе царил непривычный штиль. Давно я не ощущал такого приятного спокойствия. Я чувствовал себя человеком, чье долгое путешествие наконец завершилось, и его корабль навсегда вернулся в родную гавань.

Давно мне следовало так поступить. Смешно искать то, чего нет или недоступно обычному человеку. Жить как все вовсе не так уж и плохо и постыдно и вовсе не означает непременного скатывания куда-то вниз. Просто к этому состоянию надо привыкнуть. Но это не займет много времени.

Меня вдруг обуяла жажда деятельности. Я сел за компьютер и стал прикидывать те изменения, которые внесу, когда стану у руля журнала.

На мою голову откуда-то сверху обрушился просто водопад идей. Это будет одно из самых читаемых в стране изданий. Я знаю, как это сделать. Михаил, хотя и создал его, но никогда не уделял ему много внимания, так как у него было еще немало всяких других проектов. А потому слишком долго все шло по один раз накатанной дорожке. Я же собираюсь целиком посвятить себя работе главного редактора. Меня вдруг охватило такое жгучее нетерпение поскорее обрести почетный статус руководителя журнала, что я готов был попросить Михаила освободить это место как можно скорее.

Я думал о предстоящей жизни и физически ощущал, как теплело на душе, как погружалась она в теплый океан спокойствия. Удивительно, как все переменилось буквально за один день. А ведь я вступил на московский перрон совсем с другим настроением.

Внезапно я вспомнил о полученном вчера письме. Звонить или не звонить? Позвоню один раз и если не никто ответит, закончу эту так и на начавшуюся историю.

Я набрал номер. И тут же на другом конце провода отозвался мужской баритон.

– Я хотел бы поговорить с Олегом Анатольевичем.

– Вы уже с ним и говорите.

Я назвал себя.

– Вы мне написали письмо в журнал.

– Хорошо, что вы позвонили сегодня. Если вы это сделали бы завтра, то не застали бы меня. Завтра я уже улетаю.

– Будем считать, что мне повезло, – сказал я почему-то совсем не уверенный в этом.

– Боюсь, что о везении говорить трудно, ибо к вы опоздали.

– А можно узнать, на что я опоздал?

В трубке на несколько секунд повисла тишина.

– Знаете, у меня есть пара свободных часов. Если хотите, приезжайте прямо сейчас. Я вам постараюсь объяснить из-за недостатка времени то, что успею.

Я вдруг ощутил волнение. Нужно ли ехать? Шестое чувство подсказывало: этого делать не стоит. Но если я собираюсь стать главным редактором, то общение с таким необычным собеседником просто необходимо. Тем более, Северин говорит о какой-то поездки. А он явно не из тех, кто отправляется в дорогу, чтобы сфотографироваться на фоне пирамид или водопада Виктории.

– Хорошо, приеду, диктуйте адрес.

Оказывается, этот Северин жил не так уж далеко от меня. На метро можно добраться за двадцать минут. Я быстро оделся. Посмотрел на себя в зеркало. Почему у меня так странно блестят глаза, как будто я принял тонизирующее лекарство?

Я оказался у обычного панельного дома, ни одна деталь которого не выделяла его среди прочих таких же домов. Впрочем, почему его должно что-то выделять? Я вошел в подъезд, поднялся на лифте. Дальше мой путь преградила железная дверь. Я надавил на кнопку звонка.

Я внимательно рассматривал открывшего мне дверь мужчину. Среднего возраста, среднего роста, худощавый, обычное лицо. Пожалуй, лишь глаза смотрели как-то немного странно, слишком пристально.