Владимир Гурвич - Путешествие в никуда

Я вернулся в Москву рано утром. Город еще спал, народу даже на вокзале было немного. С чемоданом в руке направился к выходу с перрона.

Я смотрел по сторонам, но не испытывал почти никаких эмоций, хотя не был в родном городе целых два месяца. Но встреча после разлуки оказалась скучной, я отчетливо отдавал себе отчет, что вполне мог бы не приезжать сюда еще столько же времени. Я ощущал, как мало притягивает меня к этому месту.

Дорога до дома, где я жил, заняла почти час. Город быстро просыпался, его пространство все плотнее заполнялось людьми и машинами, производимыми ими звуками. Но это никак не влияло на мое умонастроение, сам себе я казался бесчувственным трупом, которого перемещает с места на место какая-то неведомая сила. Нельзя сказать, что мое умонастроение меня беспокоило или волновало, я безучастно относился к тому, что происходит у меня внутри. Такое случалось и раньше, а потому уже научился спокойно смотреть на подобные вещи. Не стоит подымать паники, гораздо лучше примириться с неизбежным.

Мое очередное путешествие близилось к концу, показался дом, в котором я обитал последние несколько лет. Я остановился возле дверей в подъезд, достал сигарету и стал наслаждаться ароматом ее дыма. Мною владела уверенность, что если ее выкурю в квартире, она не доставит такого удовольствия.

Я отворил дверь своим ключом, снял обувь и тихо пробрался по комнате. Катя спала, ее дыхание синхронно поднимало и опускало грудь.

Несколько мгновений я всматривался в ее лицо. В последнее время оно не часто вспоминалось мне. Это происходило не потому, что я так хотел, а получалось само собой; почему-то ее образ редко проецировался на экране моего воображения. В данном случае действовали неподвластные силы, с которыми я не мог совладать при всем моем желании.

Я склонился над Катей и поцеловал в щеку. На ее лице появилась слабая улыбка, еще не пробудившееся сознание уже ощущало, что кто-то находится рядом с ней.

Катя открыла глаза, и в них вспыхнули яркие огоньки радости. И мне вдруг стало как-то не по себе. Эти огоньки не совпадали по накалу с тем светом, что горел внутри меня. Но при этом я понимал, что в данной ситуации совсем не время сверять освещение, а надо действовать.

Я стал быстро раздеваться. Я не имитировал радость от встречи, она действительно бурлила во мне. Но эта радость не была теплой, подобно морской воде, согретой жарким солнцем, а напоминало быстрое холодное, не прогреваемое светилом течение.

Обнаженный, я шагнул к ней. Катя приподнялась навстречу, ее теплое от сна тело прильнуло ко мне. Я помог ей освободиться от легких ночных покровов. Теперь между нами не было абсолютно никакого пространства, мы были едины, подобно встретившимся на линии горизонта земле и небу.

Я разжигал ее тело своими горячими поцелуями и чувствовал ее губы на своей груди, плечах, животе. Горючий материал желания, который копился во мне все то время, что я отсутствовал, как газовый факел, вспыхнул ярким горячим пламенем. И наконец наступило то, ради чего мною прилагалось столько усилий и что уже отчаялся получить: я вдруг почувствовал, как ухожу из этого серого мира в мир иной, мир огромного неземного блаженства.

Когда я проснулся, рядом со мной никого не было. Из кухни доносился шум падающей воды. Я осмотрелся вокруг; за время моего отсутствия в комнате ничего не изменилось. В этом я и не сомневался; Катя никогда бы не купила ничего значительного, не сделала бы никаких перестановок без моего согласия.

В комнате было совсем светло, с улицы через отворенное окно влетали многочисленные стаи разнообразных звуков. Значит, день был в самом разгаре, но при этом Катя находится тут, со мной. Получается, что она не пошла на работу.

Я поспешно вскочил с кровати и вышел на кухню. Катя стояла у плиты и вытирала ее от перешагнувшего края кастрюльки кофе. Такой старомодный способ приготовления этого напитка достался ей в наследство от мамы. И несмотря на все мои попытки отучить от него, заставить пользоваться кофеваркой она упорно отстаивала свое право делать так, как она хочет.

Я подошел к ней сзади и поцеловал в затылок. Катя повернулась ко мне, на ее лице появилась улыбка.

– Сейчас приготовлю тебе завтрак. Ты, наверное, отвык в своих путешествиях от нормальной еды.

– Как тебе сказать. Были разные ситуации. Постепенно я тебе буду выдавать их, как ребенку сладкое. Хотя ничего уж такого особенного с нами не случалось.

Катя кивнула головой и поставила на стол поджаренные гренки и чашку кофе. Гренки она готовила мастерски, и я обожал их. Я понимал: тем, что она подала мне их в первый наш совместный после моего возвращения завтрак, Катя как бы сообщала, что мое возвращение ей приятно, и она связывает с ним свои надежды. Зная же ее характер, понимал, что столь важный текст словами она не произнесет. По крайней мере для этого должно произойти нечто весьма важное.

Я сел за стол и стал активно жевать, чувствуя огромное удовольствие от вкусной пищи. Это занятие совмещал с тем, что наблюдал за Катей. Мы живем вместе почти пять лет, но так и не оформили официально наше сожительство. При этом несколько раз подходили очень близко к совершению этого торжественного обряда, но почему-то по молчаливому согласию откладывали его на потом.

Почему это происходило? Эту тему мы почти никогда не обсуждали, словно на нее был наложен табу, как на посещение священного капища. Но, конечно, каждый из нас про себя обдумывал эту странную ситуацию и делал свои выводы. Несколько раз я порывался порвать нашу связь, так как чувствовал, как начинает она меня тяготить. Но так и не доводил это намерение до практического воплощения. Какая-то сила удерживала меня возле нее.