Валентин Богданов - Раздумья в сумерках жизни

А в те начальные дни половодья, после банной услады, мужики уже вторую неделю обмывали своё счастливое возвращение из тайги, где всю зиму промышляли зверя. Бабы терпеливо ждали своих кормильцев в горячие объятия, а тут навязался этот непонятный сход, на котором, по их предчувствию, либо личный скот конфискуют, либо снова огороды обрежут до самых крылечек, как раньше случалось. Вроде Бога захламинцы не гневили, но милости от тогдашней власти, да любой, никогда не ждали, сроду такого не было. И в их озабоченные головы лезут только нехорошие предчувствия от результата этого схода, провались он в Уркаганку. «Вот и поживи нормальной жизнью в нашем Захламино. Ведь при любой власти у нас не жизнь, а мучение неодолимое», – с горечью и обидой говорят они между собой.

Вести из Захламино.Это лето в Захламино местные знатоки обещали жарким, а вышло прохладным, зато богатым на разные события, ранее здесь не случавшиеся. В тот день глуховатый ОсипКузьмич, бессменный секретарь сельсовета, с милиционером Рахимом решали государственной важности вопрос о выявленном у них по итогам переписи населения излишнего электората. Очень неожиданно в их деревню заявился Петруха Березняков, демобилизованный с флотской службы, при полной форме и с внушительным чемоданом. Встречали его земляки с нескрываемой радостью и весельем. Три дня Захламино горланило удалые пьяные песни, заливалось смехом, развлекалось коротким и злым мордобоем, без чего здесь никакой праздник не проходил. Местные мужики нрава были горячего, физически сильные и в любом споре неуступчивые. И порою в этих пьяных драках не понятно было, кто с кем дерётся, а кто кого разнимает.

Однако в третью ночь в Захламино стояла непривычная тишина.

Рахим во время драки решительно встал, надел фуражку и хотел было навести порядок, но благоразумный Осип Кузьмич дружески его предупредил:

– Не ходи, слыш-ка, туды, Рахимка, прибьють по пьяной дури.

Рахим в нерешительности остановился, чуть подумал, снял фуражку и глухим голосом ответил:

– Пугай бабку Кузьмич, я и сам могу кого надо прибить, – но на улицу не пошёл, а занялся работой, склонившись над столом, с ворохом бумаг.

Вести из Захламино.Сельсовет находился в большом старом доме с покосившимися окнами и выцветшим красным флагом над крыльцом, который в эти дни от безветрия траурно обвис. На крепко сделанных входных дверях висел большой амбарный замок, изготовленный ещё при царском режиме. Увидев его, посетители обычно шли в жилой дом секретаря сельсовета Осипа Кузьмича Мимолётова и там решали возникшие вопросы.

При любом правителе государства и любом председателе сельсовета незаменимым его секретарём был безногий и глуховатый Осип Кузьмич Мимолётов, хотя сельчане чаще называли его, кто в шутку, кто с раздражением, Миномётовым или просто «Миномёт», смотря с каким настроением от него уходили. Зачастую мужики спорили между собой: является ли Осип Кузьмич участником войны или не является? Все льготы, положенные в этом случае, между прочим, получает исправно. Земляки не понимали, почему власти считают его участником войны, когда он там не был ни одного дня. Дело в том, что эшелон, в котором его везли на фронт, в пути следования немцы разбомбили, ему оторвало ногу до колена и контузило. Поэтому и была какая-то ущербность в сознании сельчан, что единственный у них в селе участник войны не побывал на передовой и в глаза не видел ни одного немца, ни живого, ни мёртвого, да и рассказать ничего интересного о войне не мог. Но рассуждали они об этом без всякой неприязни к нему, а больше так, чтобы поговорить о войне, особенно когда о ней говорят по радио и пишут в газетах. Так что каждый раз, когда всплывала эта тема, они вспоминают Осипа Кузьмича, кто с ухмылкой или ироничной насмешкой, а кто просто за компанию.

Но неумолимое время сделало своё дело, и кто бы что ни говорил об Осипе Кузьмиче, сельчане к нему привыкли, как человек привыкает к привычным для него вещам, к дому и ко всему, что дорого его сердцу. Он был в их жизни олицетворением власти, самой доступной и нужной. У него при себе всегда были печать, ключи от амбарного замка и сейфа, где он хранил документы и недопитую бутылку водки с вяленой рыбёшкой, которой сразу начинало пахнуть, стоило только сейф открыть. Даже когда власть в стране круто поменялась, а это в нашем отечестве не впервые случается, в его властных полномочиях ничего не изменилось. Та же печать, ключи от сейфа и те же сельчане, к которым он прикипел всем сердцем с рождения и никуда не собирался от них уезжать, хотя его дети, сын и дочь, жившие в областном центре, не раз его приглашали переехать жить к ним. О начавшейся в стране непонятной Перестройке жители Захламино узнали из газет через месяц после начавшейся перестройки, когда к ним приехал незнакомый чиновник из района представлять главу местной власти, который был назначен на эту должность районным руководством. Но Осип Кузьмич, возмущённый их вероломным требованием отдать печать, ключи и впустить в здание сельсовета, невозмутимо и твёрдо заявил, что без указания своего руководства отдать им местную власть не имеет права. Надёжный амбарный замок они не смогли открыть, а любопытный местный мужик, суетившийся вблизи, хоть и прислушивался к разговору начальства, но на просьбу открыть замок отказался это сделать и мигом исчез от греха подальше. В окно они не полезли, хотя заглядывали внутрь помещения несколько раз. Осип Кузьмич, молча и мрачно наблюдавший за их суетой возле сельсовета, только при их отъезде вслух выразил землякам своё мнение, но, конечно, учитывал политический момент, потому что помнил прошлые уроки родной партии – они в нём закаменели на всю жизнь. «Без революции власть в нашей стране на другую не меняется и просто так никому не отдаётся, а в противном считается её свержением». С этим никто из его земляков даже не пытался спорить.

И всё же! Всё же! Надо признать, что Осип Кузьмич, наверное, был единственным из всех коммунистов, погибающей партии, кто стойко защищал крохотный островок советской власти в таёжной глухомани, на самой дальней окраине огромной державы. Не сомневаясь в своей правоте, он понимал, что из последних сил удерживает ускользающую власть, которой всю жизнь боялся, но преданно ей служил до последней возможности. Да наша привычная беда, что о его неприметном подвиге рядового коммуниста, единственного такого в деревне, никто из партии не узнал и даже не заметил. Теперь будут знать, прочитав этот репортаж из прошлого.

Несколькими днями позднее и объявился Петруха, демобилизованный с флотской службы, и в жизни Захламино открылась новая страница.