Егор Шевелёв - Узник острова Райкерс Айленд. Американский дневник

Вспомнилась история про одного нехорошего капитана, который при проведении обысков вскрывает заклеенные конверты, проверяя их содержимое. После этого конверты становятся не пригодными к отправке. У меня на руках два конверта. На одном из них аж 5 марок наклеено – было бы жалко их потерять. Какие шансы встретить именно этого капитана при обыске, какие шансы быть обысканным лично им, учитывая, что нас 50 человек в хате, а «искателей» где-то 20—30? Да и полчаса до отбоя, – какой может быть обыск в это время? Кладу конверты на тетрадь с листами, слюнявлю палец… Вынуть его изо рта я не успеваю – в дверях стремительно возникает бригада обыска. Вошедшему на рутинную вечернюю проверку капитану не понравился шум в хате, и он решил припугнуть нас обыском. Думаю, не надо объяснять какой именно капитан это был. Вынимаю палец изо рта, вытираю его об одеяло и смотрю на этого капитана, о котором я думал несколько секунд тому назад. Вот он здесь и сейчас возглавляет обыск, как будто материализовался из мыслей. Я не успел заклеить свои конверты, считанные секунды спасли их от погибели. Это просто нереально, хочется засмеяться вслух!

С этим капитаном заходят и другие капитаны, плюс их свита и того около 10 человек, следовательно, шмонать будут не всех, а выборочно. Я даже шлёпанцы не одеваю, опускаю ноги в кроссовки. Капитан ходит рядами и читает мораль, ищет виновников шума – не находит. Затем решает показать свою власть, выбрав в случайном порядке 4 кровати стоящих рядом. Он не блефует, я абсолютно не удивился, ни капельки – это должно было случиться. Ведь я как раз думал о том, что всего этого ну совершенно не может быть, исходя из теории вероятности. Раз первые два маловероятных события произошли, то третье – не случайность или совпадение, а закономерность. Четвёртая кровать на которую он указал, была моей. Он выбрал мою кровать для обыска! Конверты не заклеены, я не успел их заклеить. Почему я так долго слюнявил палец? Я встаю вместе с тремя другими. Капитан просто выбрал кровати стоящие ближе к нему. На моей кровати бумаги, не подписанные конверты, подписанные и заправленные конверты, папка с эндайтментом, ручки. Отходим к стенке. Три кровати шмонают обыкновенные менты не слишком усердно – ведь это показуха, а не настоящий обыск. Капитан стоит напротив моей аккуратно застеленной постели с разложенной кипой бумаг. Читает мораль.

Они не заклеены. Не успел. Послюнявил палец и не успел. А он стоит. Может мне начать играть в лотерею? Постоял и пошёл дальше. Моему соседу, у которого вечный бардак на и под кроватью, в очередной раз всё перерыли. Мою постель так и не тронули, ушли. У всех вызвало полное недоумение – почему он выбрал меня, ведь я не вхожу в список нарушителей дисциплины. В первую очередь шмонают именно их.

А я знаю! Нет, не телепатией я его заманил и приворожил. Всё куда прозаичнее. Капитан этот светлокожий, один из немногих белых капитанов, поднятая им для обыска троица – негры. Белый капитан поднимает трёх негров из всей присутствующей в хате разношёрстной интернациональной публики. Вот этого на все 100% не может быть в политкорректной стране, поэтому для не проявления расизма он и разбавил свою выборку одним белым. Но эту мысль я вслух не озвучил. Здесь, в лоне демократии действует трамвайное правило – не высовывайся. Свои мысли здесь вообще не принято выражать вслух, на слишком многие темы наложено табу.

Конверты я решил заклеить завтра перед отправкой и ещё раз удостоверился, что письма в своих конвертах, а не перепутаны местами. На ночь глядя проголодался, сделал себе супчик. Кушал его уже в темноте.

Пятница 15 октября 2010.

За вчерашний вечер и сегодняшнее утро хата немного «перетусовалась». Сменились мои соседи по сторонам. С момента моего прибытия в эту хату слева от меня жил пожилой китаец, который вместе со мной перешёл сюда из предыдущей хаты. С похолоданием он переместился на другую кровать, над которой нет постоянно дующего потолочного вентиляционного отверстия. Теперь он соседствует с выходцем из Белиза. Они с лёгкостью нашли общий язык – китаец в совершенстве владеет испанским. Негр справа перешёл на угловую кровать по соседству с типом, подозрительно напоминающим агента секретной службы под прикрытием. Теперь в том уголке завелась мини-комьюнити по компьютерным преступлениям. Конечно же, я не собираюсь перемещаться в том направлении. Спереди от меня обитает молодой негр со своим вечным бардаком под кроватью. Из хорошего – он теперь сам встаёт в школу. До этого каждое утро над ним стоял наш дежурный мент и упрашивал его идти в школу: мягко, нудно, настойчиво. Из-за этого мне стало сниться, что и я в школу хожу.

Сзади моей кровати находится самый интересный инмейт всего дормитория. С десяток психиатров с лёгкостью смогли бы защитить диссертацию на этом типе. Это самый интересный псих, которого я когда-либо видел. В первые дни я изучал его, оценивая его уровень опасности для окружающих. Стрёмно спать по соседству с психом, но он оказался совершенно безобидным. Его сознание витает в совершенно другом мире. Он, беззвучно шевеля губами, постоянно ведёт внутренний диалог с кем-то. Делает жесты руками, пытаясь что-то объяснить и доказать. Иногда его пробивает на беспричинный, безудержный смех взахлёб, смех до слёз. Вместе с ним смеётся добрая половина дормитория. Это такой детский счастливый смех, что мало кому удаётся сдержать улыбку и не рассмеяться. Ни причины смеха, ни личности своих невидимых друзей он не объясняет. Ещё он любит приводить себя в порядок: постоянно поправляет штаны, одёргивает, не по размеру большую футболку. Самое незабываемое зрелище начинается со старой зубной щётки: с непередаваемым выражением лица, этой щёткой он причёсывает свои усы. Резкими точными привычными движениями. Могу сравнить это с котом, который очень усердно вычухивает блох у себя за ухом – на это нельзя не смотреть. Чухается он в любое время, даже ночью после отбоя. Сядет на кровать, погладит пару минут усы и снова уляжется. Причёсывание головы щёткой для обуви выглядит ещё более комично – он не только гладит голову щёткой, но и в то же время двигает голову в противоположном от движения щётки направлении. Быстро быстро. И что-то древнее животное, давно забытое современными людьми, некий атавизм прошлого, нутром чуется в этих действиях. Иногда меня посещает мысль что передо мной уже не человек. Интереснейшее существо, живущее без рассудка и мышления на одних рефлексах.

Существо без будущего, но с очень богатым прошлым – ему есть, что вспомнить. Старое обрюзгшее тело, украшено великолепно исполненными художественными татуировками. Все его татуировки делятся на три типа: самая последняя на спине так и осталась незаконченной. Предпоследние – шедевры искусства в стиле 60—70-х годов. Не просто красивые рисунки, а рисунки досконально передающие атмосферу того времени: дама топлесс в павлиньих перьях, плейбоевский кролик, картинка из вестерна и прочие. И последняя, самая важная татуировка, сделанная им видимо, в юности (после нанесения которой, спустя многие годы успела вырасти толщина руки, слегка её растянув). Тату, которая всё объясняет: почему последнюю тату так и не сделали до конца, почему его покинул рассудок, а вместе с рассудком он потерял и свой круг общения, почему он так привык заботиться о своём внешнем виде, почему у него привычка открывать и держать двери для других. Набитая на правой руке, не очень профессионально, свастика. Фашистская свастика – на негре!!! На пожилом негре!!! Рассудок покинул его, а прислужничество, холуйство, раболепие осталось глубоко внутри на неискоренимом подсознательно-рефлекторном уровне. Я догадываюсь, что с такой тату он мог принадлежать лишь к одной организации – «Чёрные пантеры». Служил им верой и правдой, продвигался по карьерной лестнице, обрастал связями и татуировками. Эта организация не сеяла доброе и вечное. И плана выхода на пенсию от подобных структур ждать е приходится. Непригоден – в расход. Только ему самому ведомо, что он увидел такого, что навсегда лишило его рассудка. Я не Фрейд и не психоаналитик, копаться в чужом разуме не буду, могу предполагать, но не более того. он в своих мыслях, строя бесконечные диалоги и ведя переговоры с неизвестными, постоянно пытается что-то исправить. Увы, но это неисправимо.