Елена Доброва - Фамильные ценности и другие рассказы

После некоторой борьбы сестре удалось сделать Лиде укол.

– Сейчас подействует. Она успокоится и уснет.

Минут через двадцать, когда Лида уже спала, Дима в общих чертах рассказал врачу о стрессе, который вызвал такую реакцию.

– Знаете, тут и впрямь свихнешься, – сказал врач.

– А раньше она на что-нибудь так реагировала?

– Никогда. Она могла ругаться. Скандалить. Но такого никогда не было.

– Понятно. Ну, теперь чуть что – ждите такого же приступа истерии. Так что старайтесь не доводить ее.

– А завтра что мне делать?

– Надо будет вашего врача вызвать. Пусть понаблюдает. Давление, сердце, общее состояние. Я сам сделаю вызов. Если будет опять буйствовать, вызывайте скорую психиатрическую. Но я думаю, это не потребуется. А сейчас она будет спать. Вы тоже отдохните. Может и вам укол сделать?

– Нет, мне не надо. Но я, знаете ли, здорово перетрухал.

Постепенно Лида пришла в норму. Через три недели ее выписали на работу.

Однажды Дима вернулся с работы и обнаружил, что Лида дома.

– Ты что, сегодня раньше освободилась?

– Я сегодня работала дома.

– Да? – что-то в ее тоне насторожило Диму. – А что ты делала?

– Пойдем, увидишь. – Лидин взгляд был одновременно веселым и злым.

Дима прошел за ней. Вся комната была в пуху. Горы пуха и перьев были на полу и на столе. На кровати валялись взрезанные подушки.

После двух лет лечения в клинике Лиде разрешили вернуться домой при условии, что каждые полгода она будет проходить профилактическое обследование. Несколько лет все было нормально. Она не работала, получала пенсию как инвалид второй группы. Жили Лида с Димой тихо и уединенно, денег им хватало, да и какие у них запросы? Дима старался не вспоминать о болезни жены и о том, чем она была вызвана.

Когда их неожиданно пригласили в гости к родственникам на юбилей, Дима обрадовался.

– Давай сходим, Лидок. Давно нигде не были. Поедим вкусно.

Лида отнеслась к предложению без радости, но согласилась пойти. Что спровоцировало ее срыв – трудно сказать. Возможно, хорошо обставленная квартира, недешевый интерьер кухни и ванной, общая атмосфера материального благополучия – все это иглами вонзилось в болевые точки дремлющего Лидиного мозга, и застоявшаяся давняя неудовлетворенность, вскипев, потребовала бурной эмоциональной разрядки.

После этого срыва Лида уже навсегда осталась в клинике. Дима размеренно живет один, готовит себе обеды и раз в неделю навещает жену.

Подробности этой истории, словно по некой негласной договоренности, у нас стараются не обсуждать. А вот байка про три подушки – жива. Она всегда имеет успех у слушателей, запоминается, переходит от рассказчика к рассказчику. А уж повод вспомнить ее в таком большом семействе, как наше, находится часто.

Ася старалась не смотреть на часы или, по крайней мере, делать это пореже. Она уже знала, что чем чаще будешь на них смотреть, тем медленнее будет идти время. Поэтому она предпочитала, чтобы восемь часов наставали неожиданно. Тогда Ася быстро соберет свои вещи – сумку, целлофановый пакет, не забудет сотовый телефон. Кошелек. И скажет:

– Ну что, тетя Ксения? Я пойду?

– Да, конечно. Иди. Ты и так со мной столько времени проводишь.

– Тетя Ксень, смотри, вот здесь чашка с чаем, сможешь взять сама?

– Конечно, смогу.

– Здесь просто вода, если пить захочется. Вот салфетки, руку протянешь – и сразу их нащупаешь. Запомнишь, тетя Ксень?

– Да, конечно.

Ася помоет руки, позвонит по телефону подруге. Той, как обычно, не будет на месте или она будет занята. «Ну ладно, в другой раз», привычно вздохнет Ася.

– Ну, все, тетя Ксеня. Я поехала.

Но не тут-то было. Когда Ася уже будет у двери, раздастся слабый голос тети Ксении.

– Асенька, ты ушла?

Ася со вздохом вернется в комнату.

– Что случилось, тетя Ксень?

– Я подумала… хотя… ладно, ничего. Не надо, я потерплю…

– Что ты хотела, тетя Ксень?

– Да нет, ничего.

– Ну скажи, пока я не ушла.

– Да я не хочу тебя задерживать. Ты же торопишься.

– Тетя Ксения, ты хочешь в туалет?

– Нет. Я хотела попросить… ты мне не дашь яблочко? Так вдруг захотелось…

«Так, сегодня яблочко. В прошлый раз был глоточек компотика. А еще раньше – пара ложечек кашки». Подобные сцены повторялись практически каждый раз, когда Ася уже готова была уйти. Ася обреченно скинула куртку, молча пошла к холодильнику, достала яблоко, помыла его, вытерла. Начала счищать кожуру.

– Не надо чистить, Асенька. Просто порежь на долечки.

Ася нарезала яблоко на дольки, поставила блюдце на столик у кровати.

– Вот яблоко, тетя Ксения.

Старческая рука с рельефно проступившими венами и искривленными пальцами безошибочно нащупала одну дольку.

– Ой! Какая толстая шкура! Что за сорт?

– Я не знаю, тетя Ксения. Но, по-моему, нормальная шкура.

– Не-ет. Очень толстая и жесткая. Есть невозможно. Наверно, все же лучше почистить.

– Но я ведь хотела, а ты сказала не надо!

– Я просто стеснялась тебя затруднять, думала – так сойдет. Но видишь, не получается!

Ася, сдерживая раздражение, взяла нож и очистила все дольки от кожуры.

– Вот, тетя Ксения, теперь можешь есть.

– Асенька, а если на терочке потереть? Мне так легче будет жевать. Сделай мне пюре из яблочка в плошечке.

Тетя Ксения вдруг начинала вести себя, как маленькая девочка – говорила тоненьким капризным голосочком, и все слова употребляла с уменьшительноласкательными суффиксами. Ася пошла на кухню, сделала пюре и принесла старухе.

– Тетя Ксения, тебя покормить?

– Покормить.

Одна ложка, вторая…

– Подожди-и. Дай мне прожевать.

– Что там жевать-то! Это же пюре.

– Я не могу так быстро. Я же должна проглотить!

– Глотай.

Тетя Ксения мусолит пюре во рту и делает глотательное движение, затем открывает широко рот в ожидании следующей ложки. Ее язык и уголки губ испачканы быстро заржавевшей яблочной кашицей. Ася, преодолевая брезгливость, вытирает ей рот большой белой бумажной салфеткой, которую тут же бросает в мусорный пакет.

– Зачем выкинула? Еще вполне чистая салфетка, – говорит, чавкая яблоком, тетя Ксения.

– Ничего. Я другую возьму.

– Зачем же тратить столько салфеток!

Ася промолчала. Наконец, тетка закрыла рот и увернулась от очередной ложки.

– Все, больше не хочу. Но это не выкидывай. Я потом доем.

Ася знала, что яблоку суждено прокиснуть, как и всему, что тетка не разрешала выбрасывать сразу и оставляла на потом. Но Ася предпочитала не спорить. Она молча унесла пиалку с остатками пюре на кухню и поставила ее в холодильник на полку. «Все, не могу больше. Если не уйду сейчас, то сдохну тут. Или ее придушу». Зайдя в комнату, Ася ощутила характерный дух, который стремительно пропитывал все воздушное пространство комнаты. «Господи, нет, только не это!» мысленно простонала Ася.