Елена Доброва - Фамильные ценности и другие рассказы

Я пересказала Боре подслушанную болтовню, и он посмеялся вместе со мной.

Борины поклонницы были постоянной темой шуток на семейных сборищах. «Борь, ну-ка признайся уже, как ты пользуешься таким успехом у женщин?» На что Боря с притворным вздохом отвечал: «Увы! Никак не пользуюсь. Условий нет» – и при этом хитро смотрел на жену. Бетти делала кокетливо-строгий взгляд, и грозила ему пальцем: «Ай, Борька, ну ты у меня получишь!» «Бетти, как ты это терпишь?» «А что я могу? Я уже смирилась», – отвечала довольная Бетти. При этом вид у нее был как у хозяйки, которая уверена, что ее пес не возьмет косточку из чужих рук.

Да, Бетти повезло. Она всю жизнь играла в королеву и пажа. Она была любима. Это проявлялось в любых, даже самых прозаических, мелочах, например, в том, как лежала его рука на спинке ее стула, как он смотрел, когда она опиралась на него, вытряхивая камушек из туфли «что-то попало и колет».

Иногда пылкость чувств выражалась в форме материнско-отцовской заботы друг о друге. «Боря, тебя продует. Отсядь от форточки», «Борь, ты почему не ешь ничего? Ты же будешь голодный», «Ну как ты надел шарф, вся шея голая», или «Беттинька, ты почему кислая? У тебя болит что-нибудь?», «Беттинька, тебе не грустно? Ты не устала? Ты не сердишься?» Вот еще вариант: « Беттинька, ты что ешь? Семгу? А я телятину. Возьми у меня половину. – Я не хочу телятину. – Ну, хоть попробуй. – Тогда ты забери у меня кусок семги. Она тоже очень вкусная. – Зачем же я буду у тебя забирать семгу, если она вкусная? – Если не возьмешь, я не буду пробовать телятину».

Валя, их дочь, слушая эти диалоги, безнадежно махала руками «Детский сад, а не родители». Остальной женский состав семьи относился к Бетти с меньшей терпимостью. У меня сложилось впечатление, что на самом деле Борю любили все, а Бетти – не все, и только ради Бори.

«Что в ней такого особенного, не понимаю? Старая жеманная эгоистка». – «А она всю жизнь такая». – «Чем она его так пленила?» – «И как он это выдерживает столько лет?» – «Борька вкалывает ради нее на двух работах, о себе совершенно не думает». – «Только и слышно – Беттинька, Беттинька. А она – ах, я устала, ах мне это тяжело». – «От чего она так устает? Никаких проблем, делает что хочет».

Возможно, они в глубине души завидовали Бетти. Конечно, это не проявлялось в открытую. А собственно, чему завидовать? У всех прекрасные мужья, приличные заработки, налажен быт, дети устроены. Но в том, как они посмеивались и подтруни вали над всеми этими «Не выходи без зонта. Дождь начинается», «Ты дома? Слава богу, а то так скользко, я волнуюсь, чтоб ты не упала», «Ты что делаешь? Я тебя разбудил? Ну, прости меня. Просто захотел тебе позвонить», «Я скоро буду. Тебе купить что-нибудь вкусненькое?», проглядывала зависть к подтексту. Их разговоры с мужьями вроде бы тоже звучали вполне по-семейному. «Ты где? – Задерживаюсь. – Надолго? – Не знаю. – Все в порядке? – Да, да, в порядке. – Ну, хорошо. – Давай, пока», «Алло, это я. Слушай, посмотри у меня на столе, там такая черная записная книжка. Есть? Отлично. Я думал, что потерял. Ну, все. Ладно. Спасибо тебе», «Слушай, купи по дороге овощи. Нет, лук не надо. Хлеб только черный, белый еще есть». Но они не содержали никакого подтекста. В них не было того, чему можно было бы позавидовать.

Если уж быть абсолютно честной, то мне тоже казалось что Бетти переигрывает со своей ролью избалованной мужским вниманием очаровательной капризной девочки. Она уже давно не была ни очаровательной, ни девочкой, а избалована была лишь Бориным вниманием. Я помню, как меня раздражала и одновременно смешила многозначительная улыбка Бетти, когда Боря читал стихи Северянина, да и вообще любовную лирику. Она была абсолютно уверена, что все эти строки адресованы ей. Может быть, я тоже ей завидовала?

Однажды мы с мамой говорили о жизни, о том, о сем, и вспомнили о Боре и Бетти. Мама сказала: «Ее упрекают в избалованности. А кто ее избаловал? Почему никто не упрекает Борю? И собственно, в чем вина Бетти? В том, что Боря ее любит и принимает такой, какая она есть? Что вам до нее? Ему нравится – и замечательно. Каждый выбирает свое. Дай бог, чтобы твой муж через сорок лет брака так к тебе относился, как Боря к Бетти. Учиться у нее надо, а не кости ей мыть». Я поняла, что мама права, и перестала участвовать в промывании Беттиных костей.

Я, как и обещала, обзвонила родственников. С Лизой Беркут мы проговорили, наверное, полчаса.

– Слушай, Мил, я вот думаю, как Боря это перенесет. Ведь у него сердце не в порядке.

(В последнее время у Бори стало побаливать сердце. Но он никогда всерьез об этом ни с кем не говорил. Он, как многие врачи, думал, что его никакая болезнь не одолеет.)

– Да, я тоже об этом беспокоюсь. Вера сказала, что ему было плохо, когда скорая приехала. Они ему сделали укол.

– А с ним есть кто-нибудь?

– Там сейчас Валя с мужем.

– А внук?

– Макс тоже должен прибыть.

– Понятно. Ну, тогда ладно. Ты знаешь, я никогда не думала, что она раньше Бори умрет.

– Да, она ведь никогда ничем не болела.

– Ну, не знаю, может, не посвящала никого в свои болезни.

– Но уж Боре-то могла сказать. Иметь такого врача под боком денно и нощно…

– А ты знаешь, Бетти никогда не советовалась с Борей как с врачом.

– Почему? Откуда ты знаешь?

– Она мне сама как-то сказала, что не хочет, чтобы он воспринимал ее, как пациентку. «Тут болит, там болит, ноги отекают, тело старое трясется». Короче, она им как врачом не пользовалась.

– Это очень глупо с ее стороны. Вот и доигралась.

– Ну, знаешь, дай бог каждому так умереть – раз и все.

– Наверное, это был тромб.

– Мил, вот я тебе скажу, звонишь ему иногда, мол, Борь, как дела, как ты? А он: да вот Бетти что-то неважно себя чувствует, а так все нормально. А что с ней? Да общее состояние какое-то вялое… Борь, говорю я ему, я тебя спрашиваю, как ты, а ты мне про Бетти…А он опять: да я – то ничего. Вот Бетти……

– Да, да, да, я тоже ему всегда говорила, что надо о себе беспокоиться, а не только о ней.

– Но она таки умерла!

– Да… Но знаешь, мне его жалко. Как он теперь будет? Как бы не сломался!

– Надо будет почаще ему звонить. И видеться с ним. Поддерживать морально.

– Обязательно!

На похоронах Боря держался стойко, хотя было видно, что он очень переживает. С потемневшим осунувшимся лицом он стоял, немного сутулясь, и казалось, мыслями был далеко от этой обстановки, от этой процедуры прощания, от всех этих обязательных ритуальных речей. Рыдала Валя. Хлюпали носами дамы, даже мужчины стояли с красными глазами. Боря, словно окаменев, не мигая глядел на мертвую Бетти и только в последний момент, когда гроб исчез за черной занавеской, покачал головой и закрыл глаза ладонью. Я подошла к нему и осторожно коснулась его рукава. Меня беспокоило его состояние, я боялась за сердце – мало ли что… Он молча похлопал меня по руке, что означало – «я в порядке, не волнуйся» и одновременно – «спасибо тебе за заботу».