Нежина Александровна - Ирина

– Дамы после купания, конечно, проголодались, да и воины тоже, поэтому все яства и напитки выставляются и уничтожаются в срочном порядке.

Элла не выдержала.

– Сережа, хватит издеваться, в чем дело?

– Дело в том, что в город приехал столичный драматический театр. Для нас оставлены билеты, начало спектакля в девятнадцать ноль-ноль. После спектакля намечается фуршет для высших чинов гарнизона, и военком предлагает воспользоваться его гостеприимством. Отказать ему мы не можем, да и вечер обещает быть интересным. Номера в гостинице забронированы.

Я подошел к Сергею.

– Извини, но мне через два дня на службу, так что я пас…

– Хорошо, – он отвел меня в сторону, – передай Ниночке, что я жду ее в гости.

Расправившись с провиантом, мы двинулись к дому. Сборы были недолгими, прощание – не тяжким, и, когда машина тронулась, я облегченно вздохнул… Проехав несколько метров, она остановилась. «Забыли что-нибудь», – мелькнула мысль. Из машины вышла Элла.

Она медленно шла, глядя мне в глаза, ее сдержанная взволнованность ощущалась даже на расстоянии. И чем ближе подходила, тем тревожнее становилась глубина темных омутов. Не отводя взгляда, она коснулась ладонью моей щеки.

– Прощай, мой капитан…

Повисла напряженная тишина. Я должен был сказать что-то. И я даже знал, что именно… Я молчал. Элла повернулась и медленно пошла обратно.

Хлопнула дверца, машина скрылась за поворотом. Я должен был сказать: «Останься…».

Домой идти не хотелось – побрел куда глаза глядят. Оказавшись у речки, присел на знакомый пенек и смотрел на воду, ни о чем не думая. Пошел теплый дождь, шурша по воде крупными каплями. Когда дождь перешел в ливень, я, промокший до нитки, направился к деревне. Дома, скинув мокрую одежду, закутался в плед и после стакана рома забылся тяжелым сном.

Весь следующий день дождь лил не переставая. В резиновых сапогах и непромокаемой плащ-палатке до позднего вечера я бродил по окрестностям. Постепенно тоска, размытая небесным душем, покидала меня.

Ясным утром я открыл окна настежь, впуская благоухание омытого дождями сада. С ворвавшимся птичьим щебетом оно заполнило дом, привнося ощущение вольного лета, и почему-то вспомнилась Елена Владимировна – «Елена Прекрасная», так я звал ее про себя…

* * *

Будучи лейтенантами, мы служили на одном корабле с Гришей Барминым. Он женился, еще не закончив училище, и про их неземную любовь рассказывали сказочные истории…

На каком-то торжестве оказавшись с ними за одним столиком, я был очарован Леной, ее умом и красотой и, танцуя с нею, понял: за близость именно с такой женщиной, бывает, отдают и погоны, и душу. Но, наблюдая за их общением с мужем, ясно видел, что для нее не существовало других мужчин. Смешно было смотреть, как нацелившийся на флирт очередной флотский ловелас сконфуженно отходил, сознавая – он «никто», разве что поговорить из приличия…

Вскоре Гришу перевели на другой флот, но года два назад я узнал, что они опять в Питере.

Прошлым летом, вернувшись из похода, я прогуливался по Невскому. Весь в шикарном импорте, чувствуя себя плейбоем, я шел, разглядывая витрины и встречных красоток, не стесняясь оборачиваться вслед, когда было на что посмотреть.

Мое внимание привлекла женщина, выходившая из магазина. Я будто споткнулся на ровном месте – настолько она была хороша…

Из-под стильной соломенной шляпки, с опущенными на лицо полями, волнами спадали темно-русые локоны. Платье, слегка прихваченное ремешком на талии, не облегало, но в свободном касании так подчеркивало все изгибы и округлости фигуры, что я позавидовал этому платью. Замшевые туфельки на невысоком каблучке, украшая стройные ножки хозяйки, словно умоляли полюбоваться ими.

Она зашла в кафе, присела за столик у большого окна – я узнал Лену Бармину и, войдя следом, направился к ней.

– Разрешите? – не дожидаясь ответа, уселся напротив. – Здравствуйте, Леночка.

Холодное недоумение скользнуло по ее лицу, но через секунду светло-карие глаза потеплели.

– Здравствуйте, но – Елена Владимировна, – поправила она.

– Да ладно, Леночка, к чему такой официоз, нас ведь никто не слышит, – я заглянул в ее глаза, стремясь зацепить влюбленностью.

– Т-а-а-к, – протянула она, и светло-карей теплоты как не бывало. – Корабли штурмуют бастионы…

Я видел, что она сейчас уйдет, и взмолился:

– Елена Владимировна, подождите, Вы неправильно меня поняли… Можно хотя бы поговорить?!

– Я правильно Вас поняла, Константин Викторович, и пожалуйста, не надо так. А говорить нам, думаю, не о чем. У Вас – свои «свадьбы», у нас – своя жизнь.

Как нашкодивший пятиклассник перед красивой и строгой учительницей, с трудом подбирая слова, я попытался объяснить свою теорию отношений мужчины и женщины. И поражался – какой бред я несу…

Несколько минут она внимательно слушала, потом, подняв ладонь, спокойно сказала:

– Всё. Достаточно. По-вашему, женщина своими прелестями, данными свыше, должна дарить всем желающим кусочки счастья, в том числе и себе с этими счастливцами… Но поверьте, далеко не все мужчины согласятся стоять в общей очереди за этим кусочком. А для многих женщин настоящее счастье – ждать и встречать Его, зная, что Она – единственная.

Она встала, в приветливом взгляде осталось только хорошее воспитание, и, словно прочитав мои мысли, добавила:

– В дальнейшем прошу Вас не искать «случайных» встреч со мной.

Я отрешенно смотрел в окно: перейдя улицу, она исчезла, как прекрасное виденье.

Из задумчивости меня вывело приятное цоканье каблучков. К соседнему столику, заманчиво покачивая бедрами, подходила эффектная блондинка. Взглянув на меня, она мило улыбнулась.

Ну что ж, подумал я: Богу – богово, а кесарю – кесарево…

После этого я видел Лену лишь однажды. Она стояла у кромки воды и смотрела на залив. Подходить я не стал, зная, что этот «берег очарованный и очарованная даль» мне принадлежать не могут…

* * *

Воспоминания внесли полную ясность в мои намерения, и я наудачу направился к дому, где жили девушки.

Ира, сидевшая на крылечке с книжкой в руках, поднявшись, нерешительно шагнула навстречу… С непривычной для себя нежностью я подумал, что такие же доверчиво распахнутые глаза я видел недавно у очень симпатичного котенка, забежавшего ко мне во двор.

– Здравствуй, Ирочка…

Она прошептала что-то похожее на приветствие. Взяв ее руку, перебирая тонкие пальчики, я, вместо заготовленной убедительной речи, сказал:

– Завтра я уезжаю и хочу, чтобы ты поехала со мной. Я тебя никогда не обижу, будешь учиться и устраивать свою жизнь.

Глядя мне в глаза, она спросила:

– В качестве любовницы?

– Для всех – племянницы… – и, чтобы разрядить обстановку, шутливо добавил. – Выдадим тебя замуж за блестящего офицера, – увидев, как она прикусила губу, запнулся, но продолжил. – Возьми только документы. В четырнадцать часов машина будет у моего дома.