Виктор Житинкин - Повести

– Я рад, что ты стал кое-что понимать, даст бог, вернешься к разуму и станешь рассуждать иначе.

В этот же день на послеобеденной тренировке Анатолий был неузнаваем:

– Привет всем, – озорно блеснув глазами, сказал он, а, проходя мимо меня, даже пытался щелкнуть по носу.

– Вроде прошла хандра, – успокоившись, думал я. – Дай-то бог.

– Ты снова прав, – сказал он мне после занятий. – Я все обдумал и успокоился. Слишком уж открыты, получаются мои переживания и эмоции для окружающих. В наших условиях, то, о чем думаешь, должно храниться только в собственной душе, если эти вещи серьезны. Но ты мне симпатичен и только с тобой я могу быть откровенен.

– Польщен, – ответил я.

– Это не лесть, – продолжил он. – Трудно одному, с огромным грузом мыслей, находиться в большом коллективе и ни с кем не делиться этим грузом. Поделившись не с тем, можно накликать на себя беду, а, не поделившись, можно сойти с ума. Ты, можно прямо сказать, предупредил меня от глупостей. Когда я сорвался в истерике, ты старался завуалировать мое поведение и скрыть мои мысли, сорвавшиеся с языка, не только от офицеров службы внутренней безопасности, но даже от коллег, которые могли оказаться не совсем надежными. Потому-то я и считаю, что только с тобой я могу быть откровенен. Но ты не бойся, я вовсе не предлагаю тебе разделять мое мировоззрение и постараюсь не накликать на тебя никакой беды. Вот и все, что я хотел тебе сказать.

Вечером этого же дня, мы вновь встретились с Деминым. Нам одновременно пришла в голову мысль проверить наши акваланги. Их, конечно, можно было и не проверять, все честь по чести, лежат в каптерке в сухом месте, в чистоте и в порядке. Костюмы находятся там же, только в шкафу, оружие – в сейфе. Мы уже неоднократно щупали их, примеряли костюмы, ласты, подгоняли по себе маски. Я только смахнул пыль с акваланга, переложив его с места на место. Но Демин отнесся к этому делу более серьезно. Он одел на себя полностью все снаряжение, после чего долго топтался на месте, подгоняя ремешки и заправляя трубки. Наконец, оставшись довольным всем своим снаряжением и собой, аккуратно все снял с себя и бережно уложил на место. В то время, когда он был полностью одет, а я смотрел на него, мне казалось, что Демин готовится к погружению. Мне казалось, что он вот-вот развернется, выйдет из каптерки, подойдет к борту корабля и, неловко перевалившись через ограждение, прыгнет в бездонную пучину океана, преследуя свои намерения не участвовать во всей этой нашей кампании. У меня от этих представлений стало тяжело на душе, но я не мог представить себе, каким образом когда-то произойдет обещанный уход лейтенанта Демина из нашей команды, но одного я не хотел, не хотел, чтобы этот уход закончился для моего рыжего товарища трагически.

Освоиться можно в любой обстановке. Даже самый строгий распорядок, со временем становится мягче, поскольку человек в любом деле находит самый оптимальный вариант использования времени. Сэкономив несколько минут тут, несколько там, он только лишь, за счет своего профессионализма приобретает свободное личное время и использует его так, как желает его душа. И в результате – чем выше профессионализм человека, тем больше у него свободного времени.

С течением времени, вся наша Команда стала иметь довольно много такого времени. Кто как распоряжался им. Некоторые офицеры отдыхали и, даже спали, лежа в кроватях поверх одеял, совсем по-детски, подогнув колени и подложив руки под щеку. Другие, доигрывали отложенные шахматные партии, сидя напротив друг друга и подперев кулаками подбородки. Глаза их сосредоточенно разглядывали фигуры на клетчатой доске и трудно оторвать такого человека от своего занятия или заставить думать о чем-то отвлеченном.

Некоторые же офицеры, лежа на своих кроватях, закинув руки за голову и прикрыв глаза, вовсе не спали, они думали. Думать было о чем. Это понимали и офицеры службы безопасности. Именно поэтому, таких вот, думающих, они держали под особым контролем. Слава богу, их не так много. С остальными проще, они, как «Зомби». Не их это дело, интересоваться политикой. Отправляют куда-то, значит так нужно. Прибудут на место, там объяснят, что и как. А деньги, между тем, идут, и служба идет. А здесь, на корабле, просто курорт какой-то, грех жаловаться. А задумываются, люди совершенно с другим образом мышления и с другим восприятием мира.

Потому-то, нужно этих думающих, или как там, размышляющих, обязательно нейтрализовать, не дать им совратить «зомбированных».

Мой рыжий товарищ с каждой минутой трансформировался из беззаботного болтуна в человека серьезного, бессловесного, немного замкнутого. Все свободное время он проводил в каюте, лежал, но глаза его всегда были открыты и смотрели в одну точку на потолке. Лицо его побелело, поскольку он, почти не появлялся на палубе, нос его стал острее и, вроде, удлинился. Офицеры, знавшие его, говорили, словно сговорившись, о его больших душевных переживаниях.

– Слушай, – сказал он однажды мне, – я, кажется, схожу с ума. И поговорить бы надо, да, вроде и сказать нечего. – Вот в этих, нескольких его фразах, он все сказал, так, что и говорить больше не о чем, Раз он утверждает, что нечего сказать, значит, даже, не понимает и не замечает, как стали к нему внимательны ребята из службы безопасности. Зато, со стороны это бросалось в глаза. Сам «Черный полковник», уже было, пройдя мимо Анатолия, остановился, как будто рассуждая про себя, почесал затылок и окликнул своего подчиненного, назвав его, даже по имени. Демин не обратил на это внимания, но не будь в его голове полнейшего беспорядка, он сразу же заметил бы, что знание его имени командиром, чему-то его обязывает. По крайней мере, его имя кем-то муссируется и, это говорит о многом. Недаром же их шестеро.

– У вас все в порядке? – Спросил полковник у вытянувшегося перед ним лейтенанта.

– Так точно! – щеголевато щелкнув каблуками, ответил лейтенант, при этом, пытаясь изобразить на лице улыбку.

Полковник положил ему на плечо руку и, немного склонив голову, поскольку был на голову выше лейтенанта, стал медленно и как-то непривычно говорить:

– Давай так, просто. А не «так точно».

– Так точно! – вырвалось у лейтенанта. – Давайте просто так.

– Я повторяю вопрос – у вас все в порядке?

– Да, вроде нормально все, – внимательно глядя в глаза полковнику, будто пытаясь вникнуть в ход его мыслей, ответил лейтенант.

Но что-то дрогнуло в нем, Он часто заморгал глазами и, будто сжался в комок. Ему вовсе не нравился этот разговор и. он торопился поскорее прекратить его:

– Разрешите идти?

– Да нет уж. Поговорить следует.

Полковник постоял, размышляя, как бы умнее высказать свои мысли лейтенанту, чтобы тот не замкнулся и решил просто-напросто дать совет: