Виктор Житинкин - Повести

Время неутомимо шло, и до середины дня оставалось не так уж и много времени. Мимо проехала машина с красными звездами на дверках и, тормозя, прижалась к тротуару невдалеке от нас. Из машины выскочил вчерашний старший лейтенант из комендатуры и, улыбаясь нам, как очень старым и хорошим знакомым, пригласил нас сесть в машину.

– Вы что же это, знаете даже, куда мы идем? Кстати, не вы ли заложили нас «Черному полковнику» насчет инцидента в гастштедте? – съязвил Астахов.

– Почему заложил? – улыбка спала с лица офицера. – Я выполнил свой долг. Мне, комендантом гарнизона, поручено всестороннее содействие полковнику Грохотову в его организационных мероприятиях, а штучки, подобные вчерашним, могли поставить под удар выполнение боевой задачи. Поэтому, я должен был сообщить все, что с кем, когда и где происходило. Кстати, в другой группе офицеров инцидент был более серьезным. Я доложил о вас и о тех. Мое дело доложить, а какие выводы сделает полковник, это уже не мое дело.

Потеснившись, мы уселись в машину и в считанные минуты были в порту. У причала стаяло советское транспортное судно, загруженное до предела, морская вода плескалась у самой ватерлинии.

Машина въехала прямо в ворота огромного склада. У въезда с левой стороны, прямо внутри помещения, стояла большая военная палатка с окнами, внутри которой горел свет. Всю дальнюю часть помещения занимали двухъярусные кровати, стоявшие ровными рядами, заправленные и накрытые темно-синими армейскими одеялами.

На некоторых кроватях отдыхали люди, около других копошились военные, это были такие же офицеры, как и мы. Не зная, что делать, я, со своими коллегами, уже друзьями, вошел в командирскую палатку и, подойдя к столу, за которым работал «Черный полковник», доложил о своем прибытии.

Полковник был лаконичен и краток:

– Хорошо. Отыщите офицера с красной повязкой и выполните все, что, он вам скажет.

Искать не пришлось, военный с повязкой сам подошел к нам и посоветовал занять кровати, поскольку есть возможность поспать или просто отдохнуть лежа. Дополнительно будет объявлено о получении специальной одежды и всего того, что нам будет необходимо иметь.

Все так и было. В новой униформе мы стали неузнаваемы. Одежду примеряли и подбирали очень тщательно. Она сидела на всех не хуже, чем сшитая на заказ военная униформа. На новой форме на погонах не было никаких знаков различия, да и вообще, вся она выглядела как красивая спецовка рабочих на производстве. Стального цвета комбинезон и заправленная в него рубашка черного цвета с пристегивающимися погонами. Для головы выдали, непривычный для нас, головной убор – берет черного цвета, а на ноги мы надели, столь же непривычные, высокие черные ботинки. Вообще-то, форма нам понравилась, она раскрепощала и неплохо выглядела.

Машина старшего лейтенанта без конца сновала в сторону вокзала, перехватывая все новые и новые группы офицеров и подвозя их в пакгауз. Среди одной из групп Астахов заметил того самого Руслана Шакирова, тот его тоже, но оба сделали вид, что абсолютно не знают друг друга. Конечно, этот татарин мог и не вспомнить Астахова, молодого бычка, которого он потрепал на соревнованиях. Ведь для достижения победы в то время ему пришлось уложить многих русских – русых и здоровых ребят. Но для Астахова он был и остался источником внутреннего страха.

Ближе к вечеру объявили общее построение. Построились в две шеренги, но не хватало пространства, перестроились в три. Я про себя отметил, что нас здесь очень много, число офицеров гораздо превосходит штатное количество офицеров мотострелкового полка. Больше всего удивило то, что кроме молодых лейтенантов в строю не было ни одного прапорщика, ни тем более солдата или сержанта.

Полковник был краток:

– Товарищи офицеры! Богатыри, дети мои, – чисто по-суворовски, начал он. – Родина дала нам Боевой Приказ, который мы обязаны выполнить. Выполнить, во что бы то ни стало. Словом, Родина, ждет от нас подвига.

От таких слов мурашки пробежали по телу замерших в строю молодых парней.

Полковник держал в руках какие-то бумаги, куда периодически заглядывал, но прочесть из них что-то важное для нас так и не решился. Он свернул бумаги рулончиком, засунул во внутренний карман куртки и, с облегчением, скомкано закончил построение словами:

– Туалеты здесь есть. Обед и ужин будут во время. Посадка на корабль будет производиться скрытно, в ночное время, без освещения и огней. Поэтому, попрошу проявить всю собранность и соблюдать абсолютную тишину. Выход в город строжайше запрещен. Всем необходимым вы будете обеспечены на судне. Сведения о нашем назначении и путях следования к месту выполнения задачи, вы получите по ходу движения. Будьте уверены, времени на это у нас будет в избытке.

Ну, вот и кончилась наша бомжевская жизнь.

Теперь мы при деле. Но при каком? Этого еще никто не знал, разве только «Черный полковник».

В два часа ночи мы впервые вошли во чрево корабля, на котором должны будем совершить «круиз» в неведомое, в никуда.

С собой захватили только то, что получили в пакгаузе, но и этого было достаточно – большие увесистые сумки гнули даже накачанные молодые тела ребят.

Импровизированные каюты проглотили всю команду. Мне очень не повезло. Каюты были трехместными и, поэтому, я уступил братьям Николаевым и Астахову, перейдя в каюту, находящуюся на другой стороне корабля.

Мне до слез не хотелось уходить от своих друзей, но перед моим уходом на новое место, ребята заверили меня, что мы, все четверо навсегда остаемся друзьями и, все свободное время будем проводить вместе.

Конечно же, это меня приободрило, тем более что все мы были в одной общей Команде. В той каюте, на другом конце корабля, тоже люди, ровесники или почти ровесники мне, с которыми предстояло находиться вместе и, тем более, вместе выполнять общую боевую задачу.

По ранее оговоренному сигналу, мы вышли на общее построение. Тройки офицеров, поселившихся вместе, полковник посчитал наиболее подобранными коллективами и, не ломая самоуправно их состав, назвал эти тройки танковыми экипажами, опять же, предоставив право решить самостоятельно, кто из членов экипажей займет ту или иную должность.

С одной стороны это все выглядело даже не совсем по-армейски, полковником Грохотовым была предоставлена нам слишком большая демократия. С другой – нет ничего более унизительного для офицера, чем назначение его в любое время и при любой обстановке на солдатскую должность.

– Что, солдат в нашей Армии не хватает? – бурчал кто-то из строя. – Офицеры стали заложниками дурной политики!

– Лучше молчите! Разберемся вместе, где заложники, а где воины, призванные выполнять Боевой Приказ, – быстро среагировал полковник Грохотов. Однако и этой реакции не хватило на то, чтобы это ворчание из строя осталось незамеченным для офицеров службы внутренней безопасности. Удивительное дело, но даже среди офицеров команды они имели своих людей, будем говорить, осведомителей.