Константин Строф - Плач Персефоны

Нежин слышал отпущенное его стороне замечание. По большому счету, никто и не думал таиться. К нему давно все относились скорее как к призраку, никого не терзающему и не донимающему, но все-таки ставшему скромной местной забавой. Возможно, благодаря невозмутимости он просто считался тугим на ухо. Но вряд ли.

Во всяком случае, оба привратника, редко меняющие присказки и рубашки, ощутив преимущества нового своего положения, очень быстро акклиматизировались и приобрели завидную расслабленность.

– Много хочешь. У этого уже никогда на место не станет, – раздался сзади тенорок Бергера, довольно странный для его возраста и нареченного пола. К тому же во всем его виде определенно проглядывало нечто геронтофилическое. Нежин до судороги сжал ручку портфеля. Старый кожаный напарник с треском внял ему. Оба проследовали дальше.

Родной неосвещенный закуток был уже недалеко. Наскоро усевшись на бессменный, здоровьем не отличающийся стул, Нежин закрыл глаза.

Невзирая на необычайно наглое для этого времени года солнце, скоро нагревающее все вокруг, дотронуться до батарей было невозможно. Нежное Нежиново тело под костюмом быстро покрылось испариной. Однако, кроме него, жара, скопленная помещением, никого больше, похоже, не беспокоила. Все ворковало вокруг, и он на секунду ощутил себя запертым в огромном забытом инкубаторе, хозяин которого, разочаровавшись, пустил себе пулю в лоб, проделав лохматую дыру в потолке и небе.

Пилад знал, что еще по меньшей мере час его никто не найдет, поэтому он не спешил расцеплять век, смешивая в потайной мясорубке все излишества, что проходили мимо головы и опрометчиво заглядывали внутрь. Его невидимое, открывшее границы тело летало по местам детства. Вид их отчеканился старой печатней настолько, что некоторые детали он помнил отчетливо даже спустя всю эту уйму лет. Звонкий голос вывел его из состояния самозабвенного парения, резко бросив обратно на землю, ту землю, что обжигала и грубила, но никак не хотела впускать.

Нежин испуганно прозрел. Девушка – он не сразу вспомнил, что зовут прелестницу Мишей, – стояла перед ним с улыбкой довольно-таки приветливой для лица ее красоты.

«Чего ей-то понадобилось? – пытался сообразить Нежин, спешно стягивая все неразбуженные последы. – Уж не подослана ли?»

Доброжелательность изящного, самую малость чернявого молодого лица выглядела совершенно искренней, и Нежин, мало-помалу перестав щуриться, ободрился. Даже придал своей крупной особи подобающую степенность. Но девушка, сказав однажды, теперь продолжала молчать. Казалось, она чего-то ожидает. Нежин посмотрел по сторонам и только после того кротко осведомился, что же ей угодно.

– А вы бываете гораздо ласковее, – пропела Миша, распуская лепестки. На последнем ее слове Нежин даже невольно сглотнул. – Ну не смотрите на меня так, словно я вас чем-то обидела. Пожалуйста, – сложились розовые ладошки, – будьте лапочкой, а уж я не подведу.

Вопреки просьбе Нежин продолжал всматриваться в неведомые Мишины глубины и, по-видимому, вел себя плохо, потому как она качала головой. А он в свою очередь еще чаще моргал, будто от нее исходило свечение, но ничего решительно не понимал.

– Сегодня у меня именины. Неужели вы забыли? – сдалась наконец Миша с притворной укоризной. – Я же вам напоминала за неделю. Напоминала и просила где-нибудь пометить. Одним словом, услышать поздравление от вас было бы для меня особенно приятно.

Нежин в продолжение этой приятности как будто онемел.

– Так вы меня не поздравите? – она демонстративно нахмурилась, при этом не убирая с лица улыбки.

– Я… конечно же. Вы не представляете, как и мне… – наконец промямлил Нежин, опустив глаза.

– Вы только не подумайте, что я такая эгоистка, – зачастила Миша, поигрывая пальчиками пантомиму и не обращая на его слова особого внимания. – Тайна рождения… Как бы поточнее выразиться… Ее священность для меня дорога в принципе. Все это удивительно и заставляет радоваться собственной жизни. С этой позиции день рождения любого человека должен быть всеобщим праздником. Вы ведь понимаете?

Нежин, надув щеки, кивнул.

– Но с другой стороны, я же не могу упомнить обо всех, а про себя забыть сложнее, – она довольно улыбнулась простоте и несомненности своих доводов. – Хотя, конечно, мы все созданы изначально прекрасными. Вы согласны?

– Определенно, – без задержки выдал Нежин, начав странно улыбаться.

– У меня такое чувство, – сказала Миша после недолгой просветленной паузы, – что вы непременно хотели еще что-то добавить.

Нежин отрицательно замотал головой.

– Так вы меня поздравляете? – спросила она с деланной строгостью.

Нежин открыл рот, но так ничего и не сказал, а вместо того лишь размашисто кивнул и согласно зажмурился – со стороны могло показаться, будто беззвучно чихнул.

– Ну вот и хорошо. Большое и нежное вам спасибо, – весело заключила Миша, словно за все время их разговора он извлек довольное количество букв и этого теперь вполне достаточно для составления любого предложения на свой вкус.

Нежин снова торопливо кивнул, характерно вжав при этом голову. Миша собралась было договорить, но промолчала, взамен того беспутно подмигнув ему.

День прошел на загляденье: незаметно и неспешно. Стрелки согласно указали нужную цифру. Нежин осторожно поднялся, с недоверием ощупывая ноги, и стал потихоньку собираться. Выходя из своего закутка, он нечаянно встретился глазами с Мишей. Она не проронила ни слова, и он вдруг остановился, как в ступоре, и с минуту стоял, безмолвно глядя в пол. Миша со своей подругой, имени которой Нежин никогда не знал, сначала смотрели на него в немом ожидании, но вскоре отвернулись, чтобы не смущать и не смущаться без толку самим.

Девушки уже начали забывать про свое затаившееся соседство и переливчато заворковали, постукивая яркими окончаниями тонких пальцев по своим столам, но тут Нежин заговорил:

– Разумеется, должно быть приятно, просто чудесно. И главное, могло быть… Да нет, конечно, иного и быть не могло. Это счастье и удача.

Он все более багровел от натуги.

Девушки напряженно вслушивались, не совсем улавливая, что всем этим Нежин хочет сказать и к кому вообще обращается.

– Нежин, вы это мне? – спросила Миша очень мягко. – Если вы переживаете по поводу того, что забыли меня поздравить, то не стоит, я все понимаю. И вас прощаю. Все в порядке. К тому же я нисколько…

– Это счастье для родителей – иметь такую дочь, как вы, Миша, – внезапно выпалил Нежин, не заметив, как перебил ее.

– А-а-а… – Миша пришла в минутное замешательство. – Это… это очень мило с вашей стороны. Но все-таки я не считаю, что являюсь сама по себе чем-то особенным, а тем более… воплощением счастья, – она с доброй улыбкой развела руками.