Валерий Рощин - Время первых

В результате хорошая учеба в школе, страстное желание и занятия спортом стали тем заветным ключиком, который без особых проблем открыл перед Леоновым дверь летной школы – в августе 1953 года он был зачислен в Десятую военную авиашколу, осуществлявшую первоначальное обучение летчиков.

Находилась данная школа в Полтавской области, в городе Кременчуг. Окончив ее, он решил получить профильное высшее образование и до 1957 года продолжал обучение в высшем военном училище летчиков-истребителей, расположенном в городе Чугуеве.

Так получилось, что с небольшим украинским городком под названием Кременчуг будущего космонавта связывало очень многое.

В свои девятнадцать лет он впервые оказался с этом городе. Тогда в здешнюю авиационную школу начального обучения летчиков был объявлен комсомольский набор. Проходя обучение, молодые мальчишки-курсанты впервые самостоятельно поднимались в небо. А в свободное от полетов время восстанавливали учебные корпуса, строили казармы для себя и дома для своих преподавателей и командиров. Время было тяжелое, послевоенное; кругом была разруха.

Но и в непростое время молодые парни находили время и силы для озорных выходок. Однажды Алексею с однокашниками удалось на целые сутки лишить местный горком партии геральдики, висевшей над крыльцом главного входа. Леонову поручили выпустить стенгазету с гербом города, а как он выглядит – никто из курсантов не представлял. Решение созрело моментально: нужно снять герб с Белого дома и скопировать.

Сказано – сделано. И утром стенгазета с изображением герба висела на положенном месте, а на пропажу оригинала никто не обратил внимания. Следующей ночью будущие военные летчики снова забрались на фасад здания и вернули «образец» на место.

Многие из выпускников Кременчугской авиашколы потом – после окончания Чугуевского военного авиационного училища – вновь возвращались сюда для усовершенствования летного мастерства. Вернулся и Леонов, получив после Чугуева назначение в местный гвардейский истребительный полк. И это возвращение стало для него судьбоносным.

Гавриил Трифонович Ганус закончил службу в Группе советских войск в Германии и был переведен в Кременчуг. Здесь его семья получила двухкомнатную квартиру в хорошем сталинском доме. А «трешку» напротив отдали ватаге молодых холостяков-лейтенантов из истребительного полка, среди которых был и Леша Леонов. Начинающие летчики с удовольствием общались с асом, который был всего на четыре года старше. Без особого стеснения они приходили к нему и терзали вопросами на профессиональные темы. По выходным, как и полагалось летчикам, они часто устраивали веселые застолья. И если с закуской случались проблемы, то к Ганусам снаряжали гонца – Алексея.

Через некоторое время у Гавриила Трифоновича и его супруги Клавдии Васильевны сложились с этим озорным и одновременно вдумчивым лейтенантом теплые приятельские отношения.

Как-то с такими же друзьями-лейтенантами отправился он вечером прогуляться. Навстречу попалась стайка девушек. Ребята остановились, чтобы уступить им дорогу, а проказник Алексей не придумал ничего лучше, как подставить кареглазой смуглянке подножку.

В шутку, разумеется. Думал, перепрыгнет. А она не заметила и… споткнувшись, упала. Он кинулся поднимать ее, а пока извинялся и успокаивал – влюбился.

Так и познакомились. Красивая смуглянка оказалась работницей КрАЗа, звали ее Светлана Доценко. Она была скромной и очень красивой девушкой.

Через некоторое время она пригласила молодого человека к себе домой – Светлана проживала с родителями в частном доме. Он пришел. И когда увидел на столе в ее комнате редкий альбом с репродукциями, который, будучи начинающим художником, давно хотел приобрести, понял: это судьба. И не ошибся. Светлана тоже любила искусство и разделяла многие убеждения Алексея.

Через некоторое время Леонову предстоял перевод на новое место службы – в Группу советских войск в Германии. За советом он пришел к Клавдии Васильевне:

– Как быть? Сделать Светлане предложение сразу или подождать, пока закончится моя служба в Германии?

– Любите друг друга? – спросила женщина.

– Да.

– Тогда женись и не раздумывай.

И вскоре состоялась свадьба.

У Клавдии Васильевны и Алексея сложились настолько крепкие дружеские отношения, что он позвал ее на свадьбу шафером. И такой свадьбы, пожалуй, жители Кременчуга не видели – свидетелем со стороны жениха была замужняя женщина.

До старта космического корабля «Восход-2» оставалось сто двадцать дней. В сборочном корпусе Особого конструкторского бюро ни днем ни ночью не прекращалась работа. Все комплектующие, настроенные системы, сложное оборудование к концу 1964 года были доставлены в ОКБ. Корабль был собран, но на его корпусе по-прежнему отсутствовали многие листы обшивки – специалисты копались в агрегатах, в жгутах электропроводки и отдельных узлах.

Королев, Черток и Феоктистов также постоянно находились здесь, покидая свой «пост» лишь на короткое время сна.

«Устали люди, – оторвавшись от чертежей, подумал Главный конструктор корабля. – Еле двигаются, зевают…»

Оглядев сияющий в свете прожекторов практически готовый «Восход», он заметил у его верхней части инженера-электрика Никишина. Согнувшись пополам, тот закопался в жгуты проводки и что-то монтировал. В какой-то момент из его руки выскользнула отвертка и, встречаясь на пути с проводами и балками, полетела вниз. Изловчившись, инженер каким-то чудом поймал ее у верхней площадки стапеля.

– Никишин! – окликнул Черток.

Инженер обернулся.

– Никишин, ступай-ка ты домой – выспись. Завтра закончишь, – приказал Борис Евсеевич. И, обращаясь к Королеву, пояснил: – Отдых людям нужен, Сергей Павлович. Третью неделю пашут в три смены. Куда это годится?..

Один из специалистов прокатил мимо грузовую тележку с огромным энергоблоком, похожим одновременно на радиатор центрального отопления и на электронно-вычислительную машину с торчащими во все стороны проводами.

– Сразу после отчетной комиссии всем – выходной, – вздохнул Королев. – На сутки.

– Может, председателя комиссии в корабль посадить? – предложил Феоктистов. – Пусть на пять минут почувствует себя Гагариным и успокоится. Потом за стол в банкетном зале и под зад коленом.

– Под зад коленом – пожалуйста. А в корабль никого из посторонних не пущу. Будь это сам Брежнев…

Внезапно из-за округлого бока «Восхода» вырвался густой сноп искр, сопровождаемый треском и громкими щелчками. Стоящего на верхней площадке стапеля Никишина отбросило в сторону; отлетев на пару метров, он рухнул вниз на инструментальный стол.