Дарья Куракова - Сердце скрипки. Роман

Его ужасно раздражало, что ему придется отзывать своих лучших специалистов с крупных объектов по всей стране и переводить их сюда, в это забытое всеми место, но без их помощи он не мог справиться. Все, кому он звонил, сообщить о переводе на новый объект, долго хохотали, узнав, куда он их зовет, потом задавали один и тот же вопрос:

– Ты шутишь? Какая еще Тавда?

Было сложно держать себя в руках, больше всего ему хотелось ответить: «Нет, не шучу, ты уволен». Но он прекрасно понимал, что эти люди лучшие в своем деле и он не имеет права их терять, потому что назад их уже будет не вернуть. И он мило смеялся, говорил о том, что пришло время принести пользу человечеству, что его потянуло на благотворительность, что малые города России тоже нуждаются в поддержке. Говорил и ненавидел и себя, и отца. Себя за то, что не мог взять себя в руки, отца за эту идею.

Отец запретил ему взять с собой даже водителя, и за пять часов по разбитой трассе у него с непривычки заболели плечи, у него затекли ноги, а закончилось все ноющей шеей. В этом городе не было ни одного метра дороги без ямы, одна полоса движения, все ездили как на похоронах. Зато не было пробок.

Он кое-как нашел этот парк. Прошел его до конца, вернулся к входу – аккуратно, прибрано, но бедно. В целом парк оказался вторым (после коттеджа в котором он решил жить), что не вызвало отвращения. В парке было много посетителей, в основном мамочки с детьми, его деловой вид вызывал любопытство у прохожих, он решил надеть солнечные очки, огляделся в поисках административного зданию, из зданий, внушающих доверие, увидел только одно. Одноэтажное строение, похожее на большой киоск, обшитое бежевым сайдингом, с зеленой крышей, дешевая офисная дверь. Он потянул ее на себя, вошел внутрь. После улицы показалось безумно темно, он услышал голос где-то поблизости:

– Проходите сюда, кто там?

Он сделал пару шагов в направлении голоса, снял очки, глаза стали привыкать к обстановке быстрее. Это была уборщица, которая тряпкой протирала стены. Он даже не смог сообразить поздороваться, потому что она сразу вызвала в нем волну смешанных чувств. Эта девушка даже перчаток не одела, и на ней не было никакой формы, просто джинсовый сарафан, сандалии и тряпка в руке. Она смотрела на него с интересом свойственным только детям, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Ему приятен было этот взгляд, глаза были теплые, темно-коричневые, как вишни. Волосы она собрала в пучок, они завивались на висках, вокруг лба, над шеей, было видно, что ей достаточно жарко, потому что в здании было душно, но лицо выражало только радость, будто она давно ждала его и была очень рада его приходу. Она улыбнулась во весь рот, обнажив брэкеты на зубах, она была довольная смешная с ними, но было видно, что они ей не мешают:

– Добрый день, вы к нам?

– К кому к вам? Мне нужен директор. Я хочу инвестировать деньги в этот парк и его развитие. – Его смутил ее вопрос, поэтому ответил он довольно резко, чтобы сразу показать свое положение человека высокого ранга.

– Она сегодня в Тюмени, вернется только вечером. Может ей что-то передать?

– Да нет, спасибо. – Он хотел уходить, но вдруг удивился, что-то было не так с уборщицей, с ней было приятно разговаривать. – Я могу попросить воды?

– Да, конечно. – Она положила тряпку в ведро, пошла в уборную, он услышал звук льющейся воды. Вернулась с влажными руками, достала чистую кружку, наполнила ее из пятилитровой бутылки, протянула ему. Он пригубил – вкусная, чистая вода.

– Спасибо.

– На здоровье. – Еще одна открытая улыбка.

– Девушка, а почему вы нормальную работу не нашли? Неужели кроме технического персонала нет вакансий? – Он поставил кружку на стол, скрестил руки на груди. Он понимал, что вопрос очень грубый, но весь этот день высосал его до капли, и он хотел испортить его еще кому-то.

Она оглянулась на свое ведро, снова улыбнулась, только теперь одним уголком губ, наклонила голову на бок:

– Так хорошая же работа, разнообразная, веселая. Люди интересные, добрые. – Хорошо поставленная речь, она умела подбирать слова, не шепелявила, не проглатывала окончаний слов, он прищурился, облокотился о косяк двери. – Неужели это имеет большое значение, где работает человек? – Она продолжала размеренно, сдержанно, при этом внимательно смотрела на него. От такой манеры общения уборщицы было немного неловко.

– Если тебе предложат должность администратора гостиницы? Пойдешь? – Он понимал, что вопрос прозвучал как издёвка, но ему хотелось поддеть ее, вывести из себя, чтоб она показала, что является хабалкой, как и другие люди ее профессии.

– Я же в этом не разбираюсь совсем. – В ее ответе не было растерянности, только удивление.

– У тебя образование есть какое-то?

– Есть. Я техникум закончила, только никак не запомню – это просто среднее или среднее техническое? – И ее саму это так рассмешило, что она рассмеялась. От всей души. Всего на пару секунд, но он не удержался и улыбнулся этой ее толи шутке, толи глупости.

«Не дай Бог, чтоб в этом городе все были такие странные, как эта девочка, ей же лет 19 от силы. Или когда там брэкеты ставят».

– Ясно. Тогда я заеду завтра. – Ему стало неловко от ее невозмутимости, захотелось поскорее уйти и забыть этот пустой диалог.

– Хорошего вам дня! – Эти слова она сказала ему вслед, и всю дорогу он назойливо думал об этом: «Хорошего вам дня!» – что она вообще хотела сказать? Выходило, что уборщица в парке гораздо дипломатичнее его. От этого он еще сильнее разозлился. И твердо решил, что завтра он будет самым вежливым в этом проклятом городке. Даже с этой уборщицей. Потому что он директор огромного бизнеса, пусть временно снятый с должности, и должен быть повыше уровнем.

Он приехал в свой коттедж. У него не было никакого персонала, он представления не имел, сможет ли найти кого-то приличного для ухода за этим домом, для приготовления ему еды, для ухода за садом, который уже цвел и разливал по округе аромат черемухи, вишни, сливы. Он раскрыл окна, вдохнул расслабляющий аромат – в душе стало светлее. Он принял душ, нашел в интернете доставку еды на дом, заказал роллы.

Роллы оказались отвратительного качества, но голод длинного дня требовал обильного ужина, и он съел все. На улице поднялся ветер, Михаил решил прикрыть окно, и увидел её. Идущую мимо его дома уборщицу из парка. Она шла легкой быстрой походкой, улыбалась сама себе, ветер трепал ей волосы, и она держала их, одной рукой прижав к шее. Он проводил ее взглядом, закрыл окна, задвинул шторы. В голове метнулись две мысли, одна холодная и расчетливая:

«Мне же нужно будет с кем-то утешать свои физические потребности – а ей даже не придется делать дорогих подарков, ее не нужно будет долго обхаживать, такой мужчина, как я просто логически должен располагать ее».