Валерий Худяков - Кораль. Чукотская быль

Все хозяйственные вопросы были за несколько дней решены без проволочек. Огромную заботу в создании лаборатории проявил Владимир Лукич. Он и помещение подобрал в отдельной постройке, недалеко от конторы, с центральным водяным отоплением. Силами его подопечных плотников и столяров в течение одной недели был произведен внутренний ремонт, построен вытяжной шкаф, изготовлены столы и высокие лабораторные стулья. Но вот когда Сергей попросил сделать к лабораторному зданию тамбурную пристройку, Лукич спросил, будет ли пристройка запираться на замок. Сергей ответил отрицательно, тогда Лукич категорически отказался от строительства пристройки: «Завтра же нагадят». Посмеялись, но пришлось заказать на дверь засов с замком, и «тамбур» все-таки пристроили.

За это время на работу в качестве лаборантов были приняты два инженера-химика, из числа скучающих без работы жен служивших здесь офицеров. Сергею повезло, обе женщины, Лебедева Ирина и Татьяна Бондаренко, были хорошо знакомы с аналитической аппаратурой и химическим анализом. Им ничего не надо было долго растолковывать, они со знанием дела составили перечень всего необходимого и стали комплектовать лабораторию. В поисках оборудования, лабораторного стекла и реактивов им пришлось дважды слетать в Магадан, но уже через полтора месяца все было готово к работе.

Ирина и Татьяна стали подлинными хозяйками в созданной их трудами вполне достойной углехимической лаборатории. К Сергею они относились с уважением и, учитывая его холостяцкий быт, по – сестрински заботились о нем. Девчата часто угощали Сергея то пирожками, то котлетками домашнего приготовления, горячий чай с пряниками был всегда наготове.

Славин полностью погрузился в работу по сбору фактического полевого материала к отчету и изучение соответствующих инструкций Госкомиссии по запасам.

За прошедшие со дня приезда два месяца Сергей вполне освоился в окружающей обстановке, привык к погоде, нашел в Угольках недалеко расположенную столовку и «прикрепился» на обеды. С первой же зарплаты купил себе легкую меховую куртку и другую, подходящую к весеннему сезону, одежду и обувь. Близко познакомился со всем коллективом геологического отдела, да и всей геологоразведки. Большинство членов коллектива партии были семейные. Мужья работали инженерами в отделах, рабочими на буровых, на тракторах и машинах, а жены в конторе – в бухгалтерии, в геологическом отделе, в камеральной группе у Толи Васильева. Проживали все на «кирпичиках», за исключением тех, кто жил раньше в Угольных Копях и поступил на работу недавно, это некоторые трактористы, водители, сварщики.

В одном из домов на «кирпичиках» в трех квартирах было общежитие для холостяков. Жили там не только молодые специалисты, выпускники техникумов, ребята и девчата, но и неженатые мужики постарше. Каждый со своей историей, со своей судьбой.

Раза три за этот период Сергей оказывался «между небом и землей», это когда не видишь не только на чем стоишь, но даже своей собственной вытянутой руки, и идти почти невозможно, а по тундре с грохотом катятся пустые бочки из-под горючки, но ты их тоже не видишь. Пурга. В такую погоду геологи, возвращаясь из конторы на Кирпичики, шли, крепко держась за руки и каждым шагом нащупывая тропу.

Сергей с Иваном жили в согласии. Обычно Иван весь день находился недалеко от дома – или в дизельной, или регулировал движки на буровых, заканчивал работу вовремя, и к позднему приходу Сергея всегда был натоплен дом, и готов холостяцкий ужин.

По вечерам, если Славин приходил не поздно, к ним стали заходить соседи, просто посидеть, поговорить, иногда с бутылкой и, конечно каждый старался угостить Сергея – москвича своей домашней рыбной кулинарией. Сергей впервые отведал мастерски приготовленной корюшки, как в жареном, так и в завяленном виде. Сезон ловли этой сказочно вкусной рыбки на льду лимана еще продолжался, и ажиотаж вокруг этого не утихал. Много разговоров о ловле корюшки происходило вечерами дома у Ивана с Сергеем.

Новые друзья показали москвичу, какими снастями должен обладать ловец корюшки, помогли с блеснами, леской и позвали в ближайший выходной на лиман, «на корюшку». Была уже середина мая, когда в один из выходных дней Сергей в сопровождении троих самых бывалых рыбаков из обитателей «кирпичиков» оказался на льду Анадырского лимана. Выбор места для бурения лунок сводился к наблюдению с помощью бинокля за поведением уже приступивших к ловле групп рыбаков. Если корюшка ловилась, то в группе наблюдалось всеобщее интенсивное «размахивание» руками, означавшее выуживание пойманной рыбки с немалой глубины. Опытный глаз одного из наших рыбаков быстро определил наиболее предпочтительную группу, и друзья направились на место лова. Ошибиться было никак нельзя, поскольку другого места обловить за день не успеешь. Толщина льда в это время составляла около полутора метров, и чтобы пробурить лунку, следовало очень постараться. Ледобур у наших друзей был один, специально удлиненный, чтобы хватило на всю толщину льда. Мужики сняли с себя верхнюю одежду и поочередно брались за работу, и только через два часа лунки для всех были готовы. По оценке бывалых, корюшка «шла» ни шатко, ни валко, тем не менее, за три часа, проведенных на льду, Сергей выловил десятка четыре серебристых рыбешек, остро пахнущих свежим огурцом.

Дома Иван корюшку пожарил и шуткой поздравил Сергея с вступлением в общество ловцов корюшки. За ужином собравшиеся у них гости рассказали, что настоящие любители ловли этой замечательной рыбки магазинными блеснами не пользуются, и что они всю зиму напролет, в строгой тайне друг от друга, изощряются в конструировании и изготовлении собственных латунных и бронзовых шедевров. Рассказали, как один из фанатичных любителей такой рыбалки, гидрогеолог Миша Ткачук, использовал при изготовлении блесен в качестве материала несколько самых простых золотых украшений жены Натальи, а на рыбалке все эти блесны «пооставлял» в лунках. Когда пришла пора признаться, Наталья учинила грандиозный скандал, порвала и сожгла в печке все снасти, а корюшку с этих пор категорически не признает. И рыбалка для Мишки потеряла всякий смысл.

Сергею это мероприятие в целом понравилось, но зима уже уходила, и не было больше у него возможности испытать удовольствие, вываживая из глубины юркую серебристую рыбешку, величиной с вилку или ложку, с запахом свежего огурца.

Среди новых друзей оказалось несколько любителей преферанса, и вечерние посиделки постепенно превращались в расписывание больших и малых «пулек». Большими мастерами карточного застолья оказались бывалые полевики – северяне: старший геолог Юрий Иванович Бекетов, механик Шура Андреев, и Слава Ануфриев, геофизик. Все они кроме Бекетова, прибыли на Чукотку из дальневосточных полевых партий, и им также приходилось коротать в общежитиях, а порой и в палатках, долгие зимние вечера. Так что опыта было у каждого достаточно. Бекетов раньше работал в Анадырской комплексной экспедиции, на золоте, был постарше своих партнеров и повидал на Севере значительно больше. Потому и обращались к нему друзья уважительно по имени и отчеству, как к наставнику, да и вел он себя среди коллег всегда спокойно, солидно. Шура Андреев, наоборот, внешне казался разухабистым весельчаком с разлапистой бородой и небрежно причесанной цыганской шевелюрой. В делах Шура преображался в строгого и ответственного начальника всего движимого и тарахтящего имущества геологической партии. Слава Ануфриев, как истинный физик, относился ко всему с точки зрения необходимости и возможности, всегда был спокоен, говорил мало и в спорах поддерживал только правую сторону, не обращая внимания на моменты. Говорил размеренно, взвешивая каждое слово. Его шутки отличались особенной остротой, и всегда были «к месту». Слава постоянно носил очки в металлической оправе, отчего в сильные морозы вокруг глаз у него обязательно появлялись болезненные отметины в виде концентрических окружностей. Каждый раз он давал себе слово поменять оправу, но когда отметины заживали, клятва забывалась до следующего «минус тридцать с ветерком». Все эти бородатые и безбородые покорители Севера отличались огромным чувством доброго Юмора. Никаких обид никто не испытывал, и камней за пазухой не держал.