Борис Давыдов - Жернова

Злость вернулась к ней с новой силой, хотя и говорится: «Злом за зло не воздавай», «Во зле жить – по миру ходить». Галина помнила эти и другие пословицы. А недавно прочитала, что мужчины, родившиеся в год Крысы, Обезьяны и Дракона все странные и непредсказуемые. Почему-то всплыли отдельные обрывки из биографии Петра Первого, родившегося в год Крысы. Тот был живым, красивым мальчиком, а в дальнейшем подурнел из-за сильного нервного расстройства, причиной которого были либо детский испуг, либо слишком часто повторяющиеся кутежи.

Кстати, у двенадцатилетней Галины однажды тоже случился испуг. Это произошло, когда она мылась в деревенской бане. Галя только что намылила голову, как в бане появился голый мужчина с чёрной бородой. Увидев его, она перепугалась, а мужчина, страшно ощерив зубы, с ходу повалил её на пол…

Деревенская девочка, слава Богу, была рослая не по годам, крепкая. Закричав во всё горло, она стала изворачиваться, вцепилась в бороду мужику; тот зарычал от боли. И в этот момент Галя выскользнула из-под него. Помогла, наверное, мыльная пена. Не растерявшись, она плеснула в лицо насильнику кипятком из ковша. К счастью для него, почти всё лицо скрывала борода. И всё равно он взвыл. А Галя, зачерпнув второй черпак, плеснула ещё раз, на самый чувствительный орган – деторóдный.

Обезумевший дядька подскочил, стукнувшись головой о низкий потолок, и выскочил из бани. На всякий случай Галя набрала ещё ковш кипятка. Но незнакомый бородач больше не появился. Только тут, оправившись от потрясения, девочка заплакала навзрыд.

Об этом случае Галинка никому не рассказала, она и боялась, и стыдилась, как будто её впрямь изнасиловали. Но вспоминала довольно часто. И вот опять вспомнила. Почему? Возможно, просто с похмелья, по каким-то странным ассоциациям. А может, была иная причина, кто знает. У Петра-то был либо детский испуг, либо кутежи, а у Галины – точно, без всяких «либо»: в детстве был испуг, а с недавних пор начались кутежи. Сейчас в искажённом спросонья сознании злость мешалась с воспоминаниями. Путаная стёжка вывела её к мужу. Может, она сыграла с ним злую шутку не со зла, не специально, а случайно, с пьяных глаз? Может, чёрт в образе Таньки её попутал? Поди, теперь, разберись.

В этот вечер Галина к соседке не пошла. Подождав, не появится ли муж, она лишний раз убедилась, что домой он не торопится. Значит, тéшится с Танькой. И опять вскипела злостью. Про свой телефонный звонок в милицию она забыла, да и не придавала ему большого значения. Думала, ну пригласят мужика на разговор, ну постращают. А он труслив, ну и… от испуга тут же любовницу свою забудет. Правда, в глубине души мечтала, чтобы посадили мерзавца суток на пятнадцать, как за мелкое хулиганство. Вот тут он точно забудет обо всём, в том числе и про эту ведьму, Таньку.

В начале восьмого вечера раздался телефонный звонок. Галина с неохотой вышла из кухни, где только что собиралась поужинать и сняла трубку. Незнакомый мужской голос сначала поинтересовался, с кем разговаривает, а потом сообщил, что гражданин Макашин задержан по подозрению в присвоении государственного имущества. Не дослушав, Галина спросила с любопытством:

– Ему сколько дадут, пятнадцать суток?

– Статья предусматривает до десяти лет, – бесстрастно ответил мужчина на другом конце провода.

– Сколько, сколько? – испуганно воскликнула Галина. – Десять лет? Это как же?

– Вот так, не надо воровать! – послышалось в трубке. Через секунду голос добавил, что у гражданина Макашина, кроме винно-водочной продукции и прочего добра, изъято из сейфа семь тысяч долларов и двенадцать миллионов рублей. А за это и десяти лет мало.

– За что? А… – Галине хотелось спросить: «А откуда у мужа такие деньги?» Но горло перехватило, и она умолкла, а затем, повесив трубку, качаясь, пошла к кровати. Её сильное тело вдруг ослабло. «Как же это я обмишулилась? Надеялась, что дадут суток пятнадцать, тем дело и кончится. А тут – десять лет! Он что, отъявленный жулик какой? Подумаешь, водка с коньяком, за это бы и десяти суток хватило. Но откуда у него семь тысяч долларов и двенадцать миллионов рублей?! Да дома вчера нашла ого-го! Где он золотую жилу-то раскопал? Ну и ну-у. Машину купил, детям вперед за год учебы заплатил, одел их. В квартиру кой-чего поднакупил, меня одел. Да ещё однокомнатную квартиру купил! И всё равно целая прорва денег осталась. А-а, ещё ведь и шубу норковую этой шкуре подарил. Но не украл же он эти семь тысяч и двенадцать «лимонов»? Значит, за дело кто-то дал. Ну ладно, за это ещё бы суток двадцать добавить, чтобы не брал лишнего. А тут на-ка – десять лет! О-о-й, Господи, неужели я во всём виновата? Вот что значит жить с завязанными глазами, газет не читать. Там ведь, наверное, про такие дела пишут. А по телевизору с законами не знакомят, там одни сериалы.

Слышала когда-то, что за мелкие делишки давали пятнадцать суток, думала, и сейчас дадут не больше. Эх, неразумная баба ты, Галька. Конечно, если бы не норковая шуба, не взъерошилась бы так. Остальное можно простить, пообещал бы не встречаться с нормировщицей, всё простила бы. Зря всё же позвонила в милицию, надо бы сначала поговорить с ним, после того как застала их голенькими. Постращала бы милицией: мол, смотри, когда пятнадцать суток схлопочешь, из начальников вытурят. О-о-й, ну зачем же я сразу за телефон?! Да ещё женой представилась. Вдруг ему скажут, что это я натрезвонила? Да нет, не должны; там же не идиоты, думаю, сидят. Нет, не скажут».

Мало-помалу успокоившись, Галина встала и пошла на кухню подогревать суп. А заодно выпить рюмочку.

Однако за рюмкой она опять вернулась к мыслям о муже. «Чего вот детям-то сказать? Прямо в лоб им ляпнуть, что отца посадили? Перепугаются бедные. Чего же сказать-то им? Вот ведь задача. Ну, кругом невпротык».

Наконец Галина решилась – собрала на кухне детей, помолчала и скорбным голосом начала:

– Дети, отца-то нашего в тюрьму посадили… Двенадцать миллионов рублей и семь тысяч долларов у него на работе нашли. Уж как они к нему попали, не знаю, милиция сейчас разбирается.

Сын и дочь слушали, широко раскрыв глаза. Не завизжали, не заплакали. Слушали.

– А отца надолго грозят посадить, – продолжала Галина. – Ума не приложу, откуда он такие деньги пригрёб? Машину до этого купил, в дом разного натаскал…

Об однокомнатной квартире умолчала: незачем детям об этом знать. «Надо и Дуське сказать, чтобы не проговорилась».

Дети с большим вниманием выслушали мать и, молча, поникшие разошлись по своим комнатам. Правда, сын на пороге остановился и спросил:

– Ма, а на следующий год за учёбу, где денег возьмём?

– Где возьмём, – пожала плечами мать, – дворниками устроимся, подрабатывать будем.