Борис Давыдов - Жернова

Мысли встревоженной женщины опять вернулись к Татьяне. «Надо убедить бабёнку, чтобы не шастала, куда ни пóпадя…» Но тут Алексей позвал её: пора было в ресторан ехать.

После обеда она потягивала пиво на берегу, баловалась водочкой, сама себе наливая в пластмассовый стаканчик. И хоть настроение у неё было лучше некуда, и смелости, кажется, ещё прибавилось, но не рискнула снова заглянуть к полуголой чертовке. Просто не хотелось смотреть, и всё тут – эка невидаль. В бане она и не таких видывала. Что же, и их к мужу ревновать? «Всё, больше не буду ревновать, – твёрдо решила. – А то чем больше будешь ревновать, тем больше ему чужую бабу захочется».

С берега Волги Галина пришла обновлённая; река, живописные окрестности освежили душу. И муж, сразу заметив её безмятежное настроение, с хитрой улыбкой предложил выпить:

– У меня закуска отменная в холодильнике: икра чёрная, балычок. Запить тоже есть чем.

И жена, хоть была уже навеселе, согласилась, наверное, постеснялась отказать. Выпила рюмку, супруг ещё наливает. Выпила вторую, третью… Неожиданно к начальнику приехала группа рабочих, отчего снова пришлось на берег Волги идти.

После работы Алексей пригласил в гости соседку Евдокию, которая никогда не отказывалась выпить. В своё время и сам немало с ней ящиков оприходовал.

Стал он наливать жене да Евдокии коньяк, водочку. А под хорошую закуску много выпить можно. Просидели в уютной кухне до позднего вечера; Галина без ущерба для себя немало могла принять «горькой», но в этот раз только с помощью мужа добралась до постели. Хотя за столом и разговаривала связно, а встала – ноги ослабли.

К завтраку не поднялась, как Алексей её не расталкивал.

– Алё-ё-ша, – взмолилась она, – разогрей сам.

Но Алексей всё же решил привести её в чувство. Смочив полотенце холодной водой, приложил его к женским грудям, животу. Галина вяло ойкнула раз-другой и нехотя поднялась.

– Опохмелись, полегчает, – посоветовал муж.

– Не хочу-у, – набросив халат на голое тело, слабо воспротивилась жена.

– Да ладно, пойдём, – проникновенно молвил Алексей и взял Галину под локоток.

После первой рюмки она приободрилась. После второй – щёки зарумянились. После третьей – глазки заблестели.

Перед уходом на работу, муж произнёс с затаённой усмешкой:

– Сходи к Евдокии, мучается, наверное, человек.

– Да-да, конечно, – послушно ответила жена. – Только детей сначала провожу.

Алексей не очень надеялся, что его простодушный план удастся, но всё же решил попробовать. Пусть жена лучше с безработной соседкой дома попивает, пока в отпуске, чем торчит на работе у него. А то некоторые начинают уже ухмыляться, того и гляди до всех участков дойдёт, что жена Макашина пасёт своего благоверного. Когда пил – не пасла, а сейчас вдруг надумала. Да и с Таньяной мешает ему «дружбу» водить.

План, как ни странно, начал осуществляться – Галина не приехала в этот день. Но тут другая беда нагрянула: Татьяна наотрез отказалась разговаривать с ним, как он ни юлил, ни распинался перед ней.

Дома он застал жену в обществе Евдокии и ещё одной смазливой бабёнки лет тридцати – они «гуляли». Поужинав, подошёл к женщинам, которые пытались спеть народную песню на три голоса. Хотел было им помочь, да вспомнил, что нет ни вокальных данных, ни музыкального слуха.

Утром он снова уговорил жену опохмелиться. И опять она не приехала на работу к нему. Алексей радостно потирал руки: «Процесс пошёл. Но что-то легко и быстро она „перестроилась“. Или расслабиться решила?»

Вечером он вновь застал ту же троицу на своей кухне. И в этот раз стал ухаживать за дамами, особенно за женой. Обнимал её, чмокал в пышные волосы на голове. Она цвела, а когда дошла до кондиции, неуклюже бросилась ему на шею, норовя поцеловать. Да не просто куда-то там, например, в щёку, а именно в губы, да взасос. Он дал ей такую возможность, и женщина победоносно-пьяным взглядом посмотрела на собутыльниц: вот, мол, какой у неё муж – и богатый, и любит её. Раньше никто не видывал, чтобы слово ласковое сказал при всех, а тут…

8

Проснувшись в очередной понедельник, Галина сказала себе: «Всё, надо закругляться с этой пьянкой, а то и в алкаши недолго попасть». Уговоры мужа «остограммиться», не помогли: «Бедлам полный в голове, тошнит сильно, не могу».

После работы Алексей опять пригласил Евдокию, но уже с мужем, как бы случайно встретив их в подъезде. Галина воспротивилась было, но потом смирилась, пригласив в комнату гостей. За четыре с половиной часа, проведённых за столом, компания разогрелась; полились песни. Соседи даже домой направились с песней, изрядно качаясь и поддерживая друг дружку.

Галина держалась, но всё-таки и её покачивало. Алексей же и в этот раз проявил к супруге заботу и нежность. Сам помыл посуду, накормил детей – не муж стал, просто ангел. Даже раздел жену перед сном, и ласками её наградил, чего она этой ночью никак не ожидала, да и не очень хотела; потому что в подпитии просто забывала про любовь. А тут вдруг вспомнила, и даже подумала: «Похоже, Алёша мне не изменяет».

Утром просыпаться не хотелось: то ли причиной тому было вино, то ли в любовной страсти муж переусердствовал, однако Галина не могла даже голову с подушки поднять. Алексей и мокрое полотенце к грудям прикладывал, и водой из стакана в лицо прыскал, Галина только вздрагивала и мычала; пришлось Алексею завтракать одному.

На работе он то и дело посматривал на дверь: сейчас жена явится. Но ни в одиннадцать, ни в двенадцать часов, она не появилась. Позвонив домой, услышал минуты через две слегка осипший голос:

– Слушаю.

– Галя, ты не заболела?

– Нет, просто неважно себя чувствую.

– Опохмелись, – осторожно посоветовал муж.

– Хорошо, я подумаю, – последовал тихий ответ.

Пока Алексей разговаривал, стоя к двери спиной, в кабинет неслышно вошла Татьяна. Она всё ещё дулась; не могла простить начальнику, что жену свою распустил: позволяет ей торчать здесь целыми днями, в ресторан с ней ездит… Размазня, а не мужик.

Закончив разговор, Алексей оглянулся и увидел долгожданную нормировщицу. Брови его приподнялись, маленькие глазки радостно округлились:

– Привет! – крикнул он восторженно.

– Привет, – холодно прозвучало в ответ.

Грузный мужчина среднего возраста и малопривлекательной наружности, и молодая обольстительница с полуоткрытыми грудями, с минуту молча смотрели друг на друга.

– Не хочешь коньяку выпить? – нарушил паузу Алексей.

– Хм, и нашим, и вашим предлагаешь?

– Ну, Та-а-нь, – умоляюще протянул Макашин. – Это ведь жена, мать моих детей.