А. Трифонов - Малыш и Горемыка. Рассказы

Однако же через два дня он собирается с мыслями и обрушивает весь свой гнев и раздражение на пребывающих в невинном неведении своих дворовых – мужиков и баб. Надобно нам тут сказать, что, несмотря на всю твёрдость убеждений Николая Михайловича сохранять уложения старых законов и старые устои, дошедшие до наших дней и доставшиеся нам со времён глубокой старины от далёких предков, и в том числе крепостное право, в своих непосредственных сношениях со своими дворовыми всегда оставался милостив и никогда не допускал излишних жестокостей при всех случавшихся порою их провинностях.

В теперешних же своих обстоятельствах дошёл до неистовства. Собрав всех дворовых перед крыльцом барского дома, сам же поместившись на балконе и то и дело охаживая плетью его ни в чём не повинную перекладину, в самых гневных словах и тонах обратился к собравшимся со следующими словами:

– Знаете ли вы, что из моего родового дома, из моего кабинета украдена рукопись, ценю которую выше собственной жизни? Как же вы, мои холопы, смогли дозволить такое! Как не уберегли вы жизнь своего барина!

При таких его словах холопы шибко призадумались, оказавшись сбитыми с толка и не понимая, что это такое означает.».. …Не уберегли жизнь своего барина!..», когда барин-то вон он, стоит себе перед ними живёх-здоровёхонек, но уже вскоре разъяснились между собой, что, по всей видимости, это есть не что иное, как то, что барин ихний заболел тяжкой, смертельной болезнью и, дескать, они-то сами его и заразили. От этих всех неутешительных умозаключений они не на шутку опечалились, ведь своего барина они любили.

А Николай Михайлович в это время, продолжая крушить перекладину, добавил к уже им сказанному следующее:

– Теперь же берегитесь, вы получите такое наказание, что даже внуки ваши будут помнить, как следует беречь и оберегать своих господ! – После этого он уже конкретно уточнил, что от них, собственно, требуется: Если за два дня вы не отыщете украденную у меня великую ценность…

В этот момент дворовые с облегчением поняли, что их барин не так уж и болен, а ему нужна лишь какая-то драгоценность и об ней им надобно у него хорошенько полюбопытствовать, но пока смолчали, боясь его гнева и надеясь узнать это у его управляющего при удобном случае.

– Если же вы за этот срок не дознаетесь, кто оказался тем негодяем, который посмел покуситься на эту единственную мою великую ценность, тогда каждый третий из вас будет запорот до полусмерти! Поручив управляющему проследить исполнение своего приказа, Николай Михайлович отправился в свой кабинет, в котором запершись посвятил остаток дня запылённой бутылке португальского портвейна, доставленной ему из старых его запасников, сохранявшихся ещё c прадедовских времён, к коим по своей ежедневной занятости давненько не прибегал. Дворовые же, пригвождённые невиданным доселе гневом своего любимого барина, долго стояли понурясь, наконец, придя немного в себя и с большим трудом собравшись с мыслями, решились учинить пристрастный допрос каждому из своей среды, чтобы докопаться, кто же из них мог решиться на такое злодейство.

Единственной, кого они решили оставить в покое от волнительного и пристрастного дознания, была кроткая и тихая Прасковьюшка, никто из них не решился потребовать к выяснениям и её, так как и подумать никто из них не мог, что такая чистота и кротость может решиться на подобное злодейство.

А в это самое время виновница всего переполоха… Нет, милые мои, не могу назвать её, мою голубушку, таким прилипчатым и гадким словом, коли она самая настоящая жертва обстоятельств. Сама же Прасковьюшка дожидалась лишь одного: когда все разойдутся, и только-только это случилось и едва лишь барин скрылся в своих покоях, она подошла к управляющему и призналась ему во всём, то есть что это именно она-то и есть виновница всего cлучившегося. Тот, в свою очередь, немедленно поднялся на второй этаж к барину и доложил, что кража уже раскрыта и преступница найдена. Николай Михайлович, едва успевший сделать всего несколько глотков превосходнейшего портвейна и уже было настроившийся на длительные возлияния, был даже немного раздражён такой излишней поспешностью, но преодолел себя и велел немедленно представить преступницу к себе и, оставшись с ней наедине, долго глядел на едва удерживающую слёзы Прасковьюшку, не понимая, для чего и как столь невинное существо могло решиться на столь тяжкое преступление. Гнев, было закипевший в его груди, он до времени сдержал, и единственное, что смущало его в разрешении этого дела, был вопрос: «Почему?». Наконец он и задал его Прасковьюшке.

– По глупости, барин, хотелось на буковки посмотреть, – еле собравшись с мыслями, отвечала она тихим голосом.

– Да уж не наговариваешь ли ты на себя, милая?! – в великом сомнении спрашивал Николай Михайлович не в силах поверить, что вот это нежнейшее существо, зная, какое наказание ожидает похитителя барского добра, могло совершить подобное. – Способна ли ты на этакое дело?

– Способна, способна, барин, – только и нашлась она что ему ответить, но Николай Михайлович, будучи натурой высоких чувств и романтического склада души, всё более и более убеждался, что злодея искать следует не здесь, а стоящая перед ним едва удерживающая слёзы девица лишь случайная жертва в чьих-то руках, поэтому допрос продолжился ещё некоторое время. После длительных увещеваний, расспросов и понуждений, в которых говорилось, что барину требуются не невольные соучастники кражи, а её главный зачинщик, истина наконец восторжествовала. Прасковьюшка не выдержала мучительного для её чистого сердца давления дознания и словесного мучительства, расплакалась и постепенно рассказала, откуда пришла затея с кражей.

Так что уже поздним вечером того же дня Карамзин был осведомлён обо всём «механизме» кражи и её настоящем зачинщике. Несколько дней он обдумывал и решал, как ему следует поступить с главным вором, но, так ничего и не решив, на утро следующего дня, едва дотронувшись до завтрака, приказал закладывать коляску и уже в девять был на дороге к имению Роговицкого, имея твёрдое намерение вызвать мерзавца-похитителя на дуэль.

Что же Роговицкий? Судьбе было угодно распорядиться таким образом, что накануне поездки Николая Михайловича он после длительной горячки и смятения рассудка в поисках способа вернуть хозяину его украденную рукопись не нашёл ничего лучшего, как покаяться в совершённом, перед соседом. Для чего на следующий же день наметил съездить в стан врага. Так что он находился в пути на той же дороге и в то же примерно время, имея при себе все похищенные бумаги и твёрдое намерение передать себя в руки сиятельного вельможи. И таким образом, неизбежно происходит их встреча, совершенно неожиданная как для одного, так и для другого, экипажи останавливаются, и в первую минуту каждый из них из-за внезапности случившегося не находит слов, так как все приготовленные заранее слова выскочили из головы, будто их и не твердили, и не повторяли бессчётное количество раз накануне, один в припадке раскаяния, другой в буре негодования.