Илана Кузьмина - Приз лотереи счастья

Он тихонько открыл дверь, на кровати спали двое. В комнате работал обогреватель, было очень тепло, и парочка почивала по пояс голая. Максим подошёл поближе и остолбенел. Сердце его ухнуло вниз и, поднявшись, бешено заколотилось. На кровати спал Эрик… Он лежал, как обычно, на спине, закинув обе руки за голову, и счастливо улыбался во сне, а слева от него, положив руку на живот брата и уткнувшись в его бок лицом, спал незнакомый парень лет двадцати пяти, примерно ровесник Максима. ПАРЕНЬ!!!

– Твою дивизию… – бесшумно, одними губами выдохнул Максим. Он стоял и смотрел квадратными глазами на спящие тела. Дыхание у него перехватило, голова налилась кровью, и теперь она бурлила и больно колотилась внутри черепа, как бы рвясь на волю; сердце неистово билось о грудную клетку, грозясь разнести ее в клочья.

Парень был на грани обморока: за один день его предала любимая девушка, нашла ему замену – и он стал рогоносцем; он сам предал заповедь «Не убий!» – и стал убийцей или почти убийцей; его предал родной брат – и Максим стал близким родственником гомика!!!

С безграничным презрением и какой-то звериной ненавистью и он, и его друзья относились к гомосексуалистам. Они считали геев отбросами общества, при одном упоминании о которых у всех начинали играть желваки на щеках, как будто само существование гомосексуалистов унижало и пачкало их, нормальных парней. Да если друзья узнают, что его брат – гей, Максима с грязью смешают, ему же руки никто не подаст! Ну, Эрик, ну, браток, нашёл приключений на свой зад, а на его, Максима, голову несмываемый позор. Ну, удружил…

Максим не выдержал и судорожно вдохнул, чуть не со всхлипом. На шум брат, не просыпаясь, немного заворочался, а его любовничек нежно погладил Эрика рукой по животу, чмокнул чуть ниже соска, и оба снова затихли, продолжая спать. Этого вынести парень не мог. Это было уже слишком!

– Это что за гомосятина 22 22 Гомосятина (молодежный сленг) – любой процесс, имеющий явную или кажущуюся причастность к гомосексуальным отношениям. !!! – взревел Максим, как раненое животное.

Парень просто озверел: с диким рыком он в два прыжка оказался у кровати и отбросил брата, как котёнка, куда-то в сторону. Эрик, ударившись головой о комод, упал на пол и лежал без сознания, как тряпичная кукла, под волосами образовалась небольшая лужица крови. Но Максим не смотрел в его сторону, он снова впал в состояние дикой ярости и зверски избивал незнакомого бой-френда брата. Тот валялся на полу обнаженный и представлял собой уже не красивое молодое тело, а просто окровавленную плоть, которую продолжали со всей силы избивать ногами, обутыми в ботинки сорок третьего размера.

Когда в три часа ночи позвонил Максим и бессвязно стал орать в трубку, отец, холодный и рассудительный человек, оборвал его на полуслове:

– Не кричи, Максим, а спокойно и внятно сообщи, что случилось.

Александр Викторович Крафт не терял головы и душевного хладнокровия никогда, однако услышав короткий рассказ сына, лицо его пошло пятнами, губы сжались в ниточку, он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сказал:

– Ничего до меня не делай, хотя… одень Эрика и того… Прибери в комнате, кровать заправь, чтобы никаких намеков на это… не осталось. Вы допоздна засиделись и… Ладно, сейчас буду, – отключив телефон, Александр Викторович взглянув на жену, пожиравшую его вопрошающим взглядом, и хмуро добавил уже для супруги: – Максим застал на даче Эрика с каким-то парнем голыми в одной постели и избил обоих.

Жена застыла на месте, а супруг быстро одевался. Зная взрывной характер и склонность к агрессии старшего сына, она глухо спросила:

– Эрик жив?

– Да жив твой Эрик, жив, голубок… – брезгливо ответил Александр Викторович и впервые грязно выругался при жене.

– Я с тобой, – спохватилась вдруг Наталья Максимовна.

– Нет! Сиди дома, я позвоню.

– Но…

– Нет, – отрезал Александр Викторович, схватил барсетку и хлопнул дверью.

Смотря перед собой широко раскрытыми глазами, Наталья Максимовна на ощупь села и пыталась собрать мысли в кучку. Эрик сейчас на даче лежит избитый, нуждающийся в её заботе и помощи, а она тут… Женщина заметалась по комнате, потом снова села и с надеждой посмотрела на телефон, понимая, что он зазвонит ещё не скоро.

Что он там ещё говорил про какого-то парня? Тут Наталья Максимовна четко вспомнила слова мужа и похолодела: Эрик, значит, нетрадиционной ориентации, а муж даже слышать спокойно не может о гомосексуалистах. Господи, бедный мой мальчик! Женщина тихо заплакала. Что же делать! В голове заметались мысли, рисуя страшные картины того, что сейчас происходит на даче и что будет потом. Эрик, сынок, как же тебя угораздило! Столько девочек вокруг, молодых, красивых…

Нет, надо ехать, взять такси и ехать! Наталья Максимовна быстренько оделась, взяла в руки телефон, чтобы вызвать такси, и… остановилась. Нет, Саша сказал, оставаться дома. Вот уже двадцать шесть лет их совместной супружеской жизни Александр Викторович был для женщины непререкаемым авторитетом. Она любила и уважала мужа, а потому его слово было законом. Наталья Максимовна сняла пальто и сапоги, прошла в комнату и снова посмотрела на телефон. Тут лицо её просветлело: надо позвонить Ирине. Точно, как же она сразу не сообразила! Несчастная мать даже не вспомнила, что часы показывают четвёртый час ночи, ей необходимо было разделить с кем-нибудь свою тревогу.

Ирина Николаевна была родной тётей Натальи Максимовны. Её мать так и не оправилась после родов и умерла, когда маленькой Наташе было всего два месяца от роду. Отец её сначала сильно запил, затем сошёлся с какой-то девицей легкой поведения и большой любительницей горячительных напитков, а потом и вовсе куда-то сгинул. Девочку забрала к себе бабушка, мамина мама. Она была сердечницей и страдала сахарным диабетом, а потому только числилась опекуншей, на самом деле Наташу взялась воспитывать младшая сестра покойной матери – пятнадцатилетняя Ирина. Девушка успевала и учиться на отлично, и окончить школу с золотой медалью, и поступить на физико-математический факультет, и растить племянницу, которую считала своим родным ребёнком. Наташа тоже звала тётю мамой. Когда девочка выросла и превратилась в стройную и миловидную девушку, как-то само собой получилось, что она стала частенько называть Ирину по имени. Та была только рада. Ирина выглядела моложе своих лет, была худощава и всегда безупречно одета и причёсана, а потому при разнице в пятнадцать лет тётя с племянницей смотрелись скорее сёстрами.

Ирина рано поняла, что особым умом дочка не блещет, но у неё явно были способности к языкам, и женщина не жалела денег на репетиторов. В результате их общих усилий Наташа к восемнадцати годам знала в совершенстве английский, немецкий и итальянский языки и собиралась поступать в МГУ на филфак. Но жизнь внесла свои коррективы: вскоре после выпускного школьного бала девушка познакомилась с Александром Крафтом, симпатичным крепким парнем, оканчивающим мединститут, и через три месяца вышла за него замуж. О чём, впрочем, ни разу не пожалела. Наталья Максимовна была безмерно счастлива в браке: она обожала мужа, преуспевающего врача-уролога, радовалась и гордилась сыновьями – оба высокие, красивые, умные, спортивные. Женщина жила, как в раю. До этой ночи.