Илана Кузьмина - Приз лотереи счастья

Немного помолчав, Ирина Николаевна начала несколько щепетильный, но необходимый для полноты картины разговор:

– Эрик, этот парень… Дима, кажется? – Внук утвердительно кивнул, и на мгновение его мордашка осветилась изнутри, будто солнышко вышло из-за тучки. Господи, да он любит, что ли, этого паренька, мысленно изумилась Ирина Николаевна и продолжила: – Эрик, мы всегда были с тобой откровенны. Давай и сейчас поговорим начистоту, пока мамы нет. Этот Дима – случайный партнёр для случайного секса?

– Да ты что, бабуля! – задохнулся от возмущения парень.

– Ну-ну, успокойся, мой хороший. Извини, если обидела. Я, честно говоря, плохо разбираюсь в этой теме. Просто как-то всегда это представляют как некий закрытый, для избранных, гей-клуб, где парни выпивают, договариваются, ну и… пошли.

– Бабуля, ты за кого меня принимаешь? – обиделся Эрик. – Мы с Димой уже полгода вместе, познакомились на Дне открытых дверей: он показывал нам, абитуриентам, институт. Он учится на последнем курсе в вузе, куда я поступил. – Парень помолчал немного и продолжил: – Потом мы встретились в бассейне, разговорились и… стали дружить. Бабуля, мне никогда девушки не нравились в… ну, в сексуальном отношении… А в Диму я влюбился по уши, по-настоящему. Он… такой умный – на красный диплом идет. Он добрый, он необыкновенный… он…

Эрик замолк, не находя нужных слов, чтобы описать свои чувства. Бабушка нежно и аккуратно заправила прядку волос под повязку на его голове, ласково провела тыльной стороной ладони по его щеке. В её глазах заблестели слезы, губы предательски задрожали – сказывались волнение и почти бессонная ночь.

– Бедный ты мой ребёнок. Кстати, с днём рождения тебя, солнышко! Значит, вы с этим пареньком праздновали твое совершеннолетие, а Максим… как всегда всё испортил. Превратил праздник в кошмар, – Эрик жевал губы, пытаясь сдержать слёзы, но измученный полубессонной прошлой ночью и побоями организм предал его, и парнишка беззвучно заплакал.

Немного выждав, бабушка промокнула носовым платочком глаза и щёки Эрика.

– Ну что, полегче стало? Вот и славно. А слёз ты не стыдись, мужчины тоже плачут, а ты ещё почти мальчик. Всё будет хорошо, – ласково обнадежила внука Ирина Николаевна. – Я понимаю, что гомосексуальные отношения противоестественны. Бог ли, природа ли придумали два пола для создания семей, для продления рода человеческого… Фу, какую пафосную чушь я несу. Короче, я не приветствую гомосексуализм, но уверена на сто процентов в том, что кого любит человек, с кем живёт – это его личное дело, лишь бы без насилия и не с кем попало. Грязь я не выношу. Ну, любишь парня, и люби себе на здоровье, – Эрик изумлённо глянул на нее. – Я математик, малыш, и хорошо знаю, что на каждое правило и на каждый закон всегда есть исключения, ничего тут не попишешь. Се ля ви 24 24 Се ля ви – французское выражение «C’est la vie», означающее «Такова жизнь». … Отец твой, правда, не разделяет моих убеждений, но… дай ему время… перебесится, остынет.

– Такого дня рождения у меня больше не будет, всё было так хорошо, слишком хорошо, как в сказке… – вздохнул Эрик.

– Такого точно не будет, но будут другие – и лучше, и хуже, – усмехнулась бабушка. – Понимаешь, детка, в юности все чувства обострены до предела, мир ослепляет буйством красок и искрится миллиардами оттенков, со временем краски притухают, но мир не становится серым, просто полутона становятся мягче, но вместе с тем как-то сочнее и глубже. Первая любовь не забывается никогда, потому что она первая. Первое свидание, первый поцелуй, первое прикосновение к любимому телу… О Господи, куда это меня понесло! Ты поправишься, Дима тоже подлечится, всё будет хорошо. А теперь, на вот, попей сочку и поспи, детка.

Она чмокнула Эрика в щёчку, улыбнулась и ласково прошептала:

– Спи, солнышко, отдыхай, – и, придвинув стул к окну, начала читать прихваченную из дома книгу.

Парень закрыл глаза, и мысли его понеслись в тот апрельский день, когда он познакомился с Дмитрием. Кажется, это было только вчера. Вспоминая последние полгода, заполненные до краев любовью, нежностью и общением с Димой, Эрик отчётливо понял, как же он был счастлив!

От чарующих воспоминаний Эрика охватило такой волной отчаяния, что он до крови закусил нижнюю губу, чтобы не завыть. Он пытался успокоить себя, что ничего совсем страшного не произошло – Дима жив, он обязательно поправиться. То, что и его родители, и Димины теперь в курсе их отношений, не особо беспокоило парня. Главное сейчас – здоровье Димы. Как себя не убеждал Эрик, душа его нестерпимо болела, чуя беду. Господи, ведь всё было так хорошо! Слишком хорошо, как во сне, в жизни такого не бывает. Но ведь было, было!

Эрик всё-таки не выдержал и застонал. Ирина Николаевна тут же подбежала к нему.

– Эрик, детка, тебе плохо? Где болит? – испуганно набросилась она на внука.

– Бабуля, всё было так хорошо, как в сказке. За что?! Что мы кому сделали плохого, если любим друг друга? За что Максим избил Диму? – Эрик схватил здоровой рукой Ирину Николаевну за запястье, его всего трясло, в глазах блестели слезы. – Бабуля, а если Дима умрёт, я не переживу этого!

– Да что ты такое говоришь, Господь с тобой! Жив твой Дима, и будет жить, угрозы жизни нет, – воскликнула женщина, садясь на постель рядом с Эриком. Она налила в стакан минеральной воды. – На, попей и успокойся, не накручивай себя. Что случилось, то случилось, а теперь вам обоим нужно быстрее поправляться, а для этого необходимо, в первую очередь, успокоиться, поскольку Диме тоже твоё волнение передается, а ему нельзя нервничать, твоему другу сильнее досталось, тебя-то Максим пожалел. Ты полежи минутку, я сейчас вернусь, – добавила Ирина Николаевна, вставая, и вышла из палаты.

Вскоре она вернулась с высокой пожилой медсестрой, которая ловко сделала парню укол в предплечье, приговаривая:

– Вот так, сейчас нервишки успокоятся, и ты поспишь. При сотрясении мозга всё кажется в чёрном цвете, это нормально, а завтра всё будет видеться по-другому. Парень ты молодой, крепкий – быстро поправишься.

Когда медсестра вышла из палаты, Эрик вскоре успокоился: то ли лекарство быстро подействовало, то ли просто вспышка отчаяния прошла. Он лежал усталый, изможденный, избитый, но не жалкий. Ирина Николаевна смотрела на него и поймала себя на мысли, что видит перед собой не беспомощного мальчика, а мужчину. Страдающего, с разрывающейся от отчаяния и боли душой, но сильного духом мужчину.

Эрик своим от природы тихим, с хрипотцой голосом рассказал бабушке о том, какой праздник устроил для него Дмитрий. Про шашлыки, про диски, даже про кофе с пирожными… Про сексуальные подвиги он, конечно, умолчал, но Ирина Николаевна не первый десяток живёт, всё поняла и так.