Александра Миронова - Птице Феникс нужна неделя

– Может, ты хочешь попробовать что-то новое? – с готовностью предложила она. Ей давно приходила в голову мысль об игрушках, специальных смазках и что там еще имела в своем распоряжении обширная секс-индустрия?

– Нет, меня все устраивает, – устало ответил Дмитрий и вздохнул, явно давая понять, что этот разговор его утомил и он хочет спать. Но София уже не могла остановиться. Она знала, что Дмитрий ненавидит женские истерики, но просто не могла ничего с собой поделать.

– Меня, меня не устраивает! – повышая голос, выдохнула она.

– Не ори, – тихо попросил Дмитрий. София отчетливо видела в тусклом свете, попадавшем в комнату через незашторенное окно, как напряглись ковбойские скулы. Дмитрий открыл глаза, но не смотрел на жену, вместо этого сосредоточенно рассматривал облака на улице.

– Чего ты хочешь? Испортить мне настроение?

– Нет! Просто мы должны что-то сделать, – устало выдохнула София. Она и сама не знала, чего хотела. Чтобы секс был таким, как раньше? Чтобы они снова стали близки? Вернуть все назад? Работать над отношениями?

– С чем? С сексом? Тогда ложись раньше в кровать, а не пей до полуночи в гостиной, – не сдержался Дмитрий.

– Я… – Она осеклась, задумалась и решила защищаться. – Я работаю.

– Представь себе, я тоже. – Дмитрий перевел взгляд на Софию. – Иди ко мне. – Неожиданно в голосе послышалась нежность, он протянул руку, и София прильнула к нему всем телом, ее захлестнула волна нежности и внутреннего ликования. Он любит ее, она ему нужна!

– Нам просто надо чаще этим заниматься, – повторил свою мысль Дмитрий. София кивнула. – Я буду стараться приходить домой пораньше, а ты, возможно, откажешься от работы вечером. Тем более что в последнее время ты все равно не работаешь, – не удержался он.

– Я пытаюсь, но у меня ничего не получается, – прошептала София, сдерживая слезы. Да, конечно, она во всем виновата, ей следует заняться каким-то делом, вместо того чтобы пялиться в экран ноутбука ночи напролет с бокалом вина в руке.

– И… – Дмитрий запнулся.

– Что?

– Может быть, ты купишь себе немного другую одежду?

София приподнялась и посмотрела на мужа.

– В каком смысле?

– Ну более свободную. – Дмитрий говорил медленно, подыскивая нужные слова.

– Тебе не нравится, как я одета? – София почувствовала резкие удары сердца и странный шум в ушах.

– Я этого не говорил. Просто… Просто купи себе одежду по размеру.

Рита сидела за столом и уже в третий раз перечитывала утреннюю газету. На первой странице была фотография Мартина – очень удачная. На нее хотелось молиться и бесконечно целовать, но Рита не стала этого делать. Бумага быстро рвется, гораздо удобнее целовать монитор. Сегодняшнюю ночь она не спала, прокручивала в голове события вчерашнего дня. Она его видела! Видела! И эту его… Но о ней даже думать не хотелось. Блондинистая сучка наверняка бы переехала ее не задумываясь, если бы Мартин дал ей такую возможность. Но он не дал. Схватился за руль. Возможно, он с первого взгляда понял, что она та самая, единственная? Или узнал ее, наверняка узнал! Ведь она уже столько раз попадалась ему на глаза во время и после концертов. Впрочем, все это было неважно. Она стала еще на шаг ближе к нему. Узнала, где живет его отец, видела вчера всех его детей – они такие милые, все, кроме младшенькой, та – вылитая мамаша. А вот со старшими сыночками она бы точно поладила. Может быть, ей следует познакомиться с одним из них? Ну с тем, татуированным? Непохоже, что он избалован женским вниманием. У нее вполне есть шанс. Рита открыла верхний ящик древнего письменного стола и пошарила рукой среди конфетных оберток. В глубине нашлась треть шоколадки, которую мама не заметила. Наивная, она думала, что дочь не догадывается о бесконечных ревизиях ее стола.

Конечно, мама переживала. Возможно, даже думала, что Рита сошла с ума. Она посмеивалась, когда дочь в двенадцать лет обвесила все стены небольшой комнаты со скошенным потолком портретами Мартина. Он смотрел отовсюду – с двери, оконных стекол и даже с потолка. Особенно нравился Рите большой портрет, висевший в ванной. Она собственноручно приклеила его к белой плитке, когда ей стукнуло четырнадцать. Портрет висел напротив душевой кабинки, и с того самого дня Рита перестала запахивать занавеску в ней. Ей хотелось видеть Мартина каждую секунду. И дать ему возможность хорошенечко ее рассмотреть. Ну и что, что пока только с портрета. Визуализацию и запрос во Вселенную еще никто не отменял. За долгие годы плакат здорово покорежило от постоянной влаги, но синие глаза смотрели все так же пронзительно и были особенно хороши в те редкие моменты, когда Рита позволяла себе принимать душ при свечах. Только она и Мартин. Романтика.

Но когда она бросила учебу, чтобы ездить за своим кумиром по всему миру, мать начала задавать вопросы и даже робко пыталась знакомить ее с сыновьями подруг. Какая же она была наивная, разве можно было кого-то сравнить с НИМ? Рита часто сбегала из дома, добиралась до концертов на попутках и перекладных, всегда могла договориться с охранником, чтобы пройти без билета. В обмен на незначительные плотские утехи. Рита могла быть девочкой, а могла быть и мальчиком – благо худосочное телосложение, волосы цвета воронова крыла и полное отсутствие груди этому способствовали. Поэтому в большинстве случаев она вполне удовлетворяла невзыскательные вкусы парней, которые ничего больше не умели, кроме как стоять на входе в концертные залы и делать вид, что они что-то из себя представляют. Жаль только, Мартину не нравились такие девушки. Мелким и тощим он предпочитал красивых, высоких и стройных. Рита освоила ходьбу на каблуках и яркий макияж. Но сколько бы она ни ела, необходимой «стройности» так и не прибавлялось. Поэтому она перешла на шоколад. Поглощала его на завтрак, обед и ужин. Но он словно пролетал через сквозную трубу – на бедрах не оседало ни грамма. Зато сахар в крови начал зашкаливать, и все лицо покрылось угрями. Мать, случайно увидевшая ее анализы, решила шоколад спрятать. Но Рита все равно находила способы обойти ее запреты. Хотя сейчас, после прочтения шокирующей статьи о том, что Мартин собирается закончить свою деятельность именно сегодня, на финальном концерте в Концертном зале Осло, Рита поняла, что все бесполезно. Вскоре он уйдет, останется с этой блондинистой сучкой, а с чем останется она?

Рита словно впервые увидела убогую комнату, в которой жила с того момента, как ей исполнилось четыре года. Грязные окна, кое-где от стен краска отвалилась целыми кусками (но за изображениями Мартина этого не было видно). Облезлая деревянная рама, из которой уже третью зиму подряд нещадно дует. Тусклая лампочка без абажура. Детская парта, в которой она прятала шоколадки. И старенький компьютер, из которого она судорожно, скрупулезно, по крошечной, призрачной капельке, выуживала ежедневно информацию о Мартине. Этот волшебный эликсир для поддержания собственного существования. Это все, что останется у нее после сегодняшнего концерта. Ни образования. Ни работы. Ни семьи, ни детей, ни друзей. Вся ее жалкая жизнь была посвящена одному-единственному человеку, который собирался безжалостно бросить ее. Нет, он не может уйти просто так. Не может. Он ей должен. О, как же он ей должен! И она заставит его заплатить.