Максим Александров - Шаманской тропой. Введение в мифическую космографию

Японская легенда (в поздней обработке 53 53 Сандзанами Сандзин Нихон Мукаси Банаси. Сказания древней Японии, пер. В. М. Мендрина, 1908 г., переизд. в 2000 г. ) рассказывает:

« Далеко-далеко за туманною гранью горизонта, в стране неведомых чужестранцев лежит Остров вечной юности. Жители скалистого побережья японского восточного моря рассказывают, что в определённое время можно увидеть диковинное дерево, которое поднимается из-за волн. Это то самое дерево и есть, которое несколько тысячелетий стояло на высочайшей вершине горы бессмертия Фузано-о.

Люди становятся счастливы, если им удаётся хоть на одно мгновение увидеть его ветви, хотя зрелище это мгновенное, подобно сну на утренней заре.

На острове царит никогда не прекращающаяся весна. Вечно воздух струит аромат, вечно небо распростёрто – чисто-голубое; небесная роса тихо опускается на деревья и цветы и открывает им тайну вечности.

Нежная листва деревьев никогда не теряет своей свежести, и ярко-алые лилии никогда не увядают.

Цветы розы, словно дух, нежно окружают ветви; повисшие плоды апельсинового дерева не носят на себе никакого отпечатка приближающейся старости.

Ирис и дианки увенчивают озеро жёлтыми и голубыми цветами, на поверхности которого тихо покоится цветок Лотоса.

Дни за днями птицы распевают о любви и весельи. Горе и зло там неведомы. Смерть – чужда.

Дух этого острова ежегодно будит своим нашёптыванием спящую весну во всех странах и пробуждает её…».

Рассказ о Пэнлай содержится в китайском трактате Ле Цзы (IV в. до н. э.):

«К востоку от Бохая [страна на востоке – М. А.], в скольких миллиардах ли – неведомо, есть огромная пропасть, пучина, поистине бездонная. У неё не было дна, и называлась она Гуйсюй.

В неё стекали все воды – со всех восьми сторон света, девяти пустынь и Небесной реки, а она, т. е. пучина, всё не увеличивалась и не уменьшалась. Там есть пять Гор:

первая называлась Колесница Преемства (Даюй)

вторая – Круглая Вершина (Юаньцзяо),

третья – Квадратная Чаша (Фанху),

четвёртая – Обитель Красавиц (Инчжоу),

пятая – Приют Презревших Блага (Пэнлай).

Окружность каждой горы сверху донизу – тридцать тысяч ли, плато на вершине – девять тысяч ли, расстояние между горами – семьдесят тысяч ли, а ведь горы считались соседями. Там все башни и террасы – из золота и нефрита, все птицы и звери – из белого шёлка, деревья из жемчуга и белых кораллов растут кущами, у цветов и плодов чудесный аромат и вкус. Кто их отведывал – не старился, не умирал. Жили там все бессмертные, мудрые. Сколько их там за день и за ночь друг к другу летало, нельзя и сосчитать…» (Ле-цзы)

Но в китайской мифологии ещё много подобных чудесных стран со всех сторон света. Вообще мотив четырёх сторон получил там значительное развитие…

Поскольку все земли делятся на находящиеся внутри морей и за морями, логично представить мир в виде центрального квадратного материка с Мировой горой Куньлунь, окружённого морями, и внешнего концентрического материка с островами. Заморские страны описываются по сторонам света, и в каждой стороне присутствуют повторяющиеся элементы. Смысловым центром оказывается описание Предельной горы: Крайний Предел (на западе), Южный Предел, Восточный Предел, Небесный Столб северного предела. На западе и юге упоминается Квадратная гора, через которую восходит и заходит солнце; можно предположить, что во всех этих случаях речь идёт об Окружающей мировой горе (земля мыслилась квадратной). Также в каждой стороне света присутствуют боги, держащие змей, бог с птичьим телом и человеческой головой, священное дерево, страна бессмертных, страна изобилия, связанная с могилой божественного персонажа.

Страны населены странными расами и монстрами, через описание которых, в частности, кодируется направление и последовательность чужедальних стран.

Роль Мировой горы (хотя и не акцентированную) постепенно стал играть Куньлунь.

Гора Куньлунь китайской мифологии по «Книге гор и морей» находилась «в пределах морей, на северо-востоке»; позднее, в связи с контаминацией легенд о западной владычице Сиванму, стала ассоциироваться с западом, но всё равно её город «прямо против Северной Медведицы».

Гора проницает девять небес, на её вершине – нефритовый город владыки богов (Шанди/Хуанди/Тайди), восточные ворота которого украшены удивительной сияющей жемчужиной. Там исток Хуан-хэ, нефритовые пруды и источники, гигантский рисовый колос и персиковое дерево бессмертия.

Как уже говорилось, три различных потусторонних мира мы можем обнаружить и в мифологиях Центральной Америки. Здесь они являются вариантами посмертья (в зависимости от вида смерти).

Верхний мир – Дом Солнца, где его свиту составляют погибшие воины и женщины, умершие при первых родах 55 55 Кинжалов, Р. В. Тамоанчан, Тлалокан, Метналь и Толлан (представления о рае у народов Месоамерики в доколониальный период) // Образ рая: от мифа к утопии. Серия Symposium, вып. 31. СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С. 86—90. ; на западе там был Дом Маиса, откуда они могли призраками спускаться на землю 56 56 По представлениям майя на небо попадали также самоубийцы. – Алексей Чернышёв. Смерть и загробный мир в представлениях месоамериканских индейцев. [Электронный ресурс] URL: www.tiwy.com. .

Нижний мир мёртвых – это ацтекский Миктлан или Шибальба майя. Мрачный и зловещий мир.

Вот как выглядит путь в Шибальбу в кодексе майя-киче Пополь-Вух (XVI в.):

« И вот они начали спускаться по дороге в Шибальбу по очень крутым ступеням. Они спускались вниз до тех пор, пока не подошли к берегу постоянно изменявшейся реки, быстро текущей между двумя склонами узкого ущелья, называвшимися Нусиван-куль и Кусиван, и переправились через неё. Затем они пересекли местность с очень изменчивой рекой, которая текла среди колючих тыквенных деревьев. Там было очень много тыквенных деревьев, но они прошли между ними, не причинив себе вреда. Затем они подошли к берегу другой реки, реки из крови, и пересекли её, но не пили из неё воды, они только перебрались на другой берег, и поэтому они не были побеждены. А затем они подошли к другой реке, реке целиком из гноя; но она не принесла им вреда; они прошли снова беспрепятственно.

(Братья) двинулись дальше, пока они не пришли на место, где соединялись четыре дороги, и здесь, на этом перекрёстке четырёх дорог, они были настигнуты судьбой.