Гаджимурад Гасанов - Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада. Том 3

Надыр-шах не только согласился на перемирие с Сурхай-ханом, но и еще был весьма обрадован тем, что Сурхай-хан с женой остались у него в заложниках.

Надыр-шах после заключения мирных переговоров, сложения оружия горскими дружинами и сдачи крепости Кази-Кумух отнесся к Сурхай-хану и его жене с большим уважением. С почетным эскортом отправил их в Дербентскую крепость, сохранив за ними все чины и почести. Теперь шах был убежден, что, раз самый сильный и непоколебимый предводитель Сурхай-хан находится в его руках, недалеко время, когда весь Дагестан будет у него на коленях.

Как только Надыр-шах занял Кази-Кумух, его дружины расположились здесь лагерем, и в течение месяца шах практически ничего не предпринимал против аварских обществ, которые спешно готовились к войне. Его воины в это время были заняты опустошением ханства Сурхая, разорением и грабежами окрестных аулов.

За Сурхай-ханом в ставку шаха явился и сдался уцмий Кайтага. Шах потерял бдительность, когда для изъявления покорности к нему прибыл и Акушинский Кадий. Расслабились и шахские военачальники, воины, их разум помрачили временные военные успехи в Кази-Кумухе. Они были увлечены пьянством, грабежами, поборами. Этого времени было достаточно, чтобы в Андалале и Хунзахе под одни знамена собрали огромные силы горцев. Кроме того, был укреплен и укомплектован тыл. В Андалал воины стекали со всех концов Дагестана.

Сурхай-хан Кази-Кумухский и уцмий Кара-Кайтага Ахмед-хан, находясь в плену у шаха, не прекращали держать тайную связь со своими людьми на воле. Они призывали горцев к сплоченности, просили их не расслабляться. Их призыв к сопротивлению, решимость дать Надыр-шаху сокрушительный бой воодушевил дагестанцев, дал им уверенность в победе.

Перед угрозой физического уничтожения дагестанцы проявляли беспримерный героизм, небывалое единство и твердость духа. Когда в Дербент для переброски в Андалал прибыли свежие силы из Персии, Сурхай-хан и уцмий Ахмед-хан обязались взаимной клятвой сражаться с врагом вместе и до конца.

Дагестанцы создавали свои отряды, ополчения, становились под знамена стойких борцов против персидских захватчиков. Табасараны, ахтынцы, тавлинцы, авары, цудахарцы – все дали присягу Сурхай-хану, что до последней капли крови будут бороться с врагом.

Надыр-шах, после тяжелых, кровопролитных сражений в Кара-Кайтаге и Лакии, а также ощутимого удара, полученного в Табасаране, дал зарок: никогда не пить чихиря перед сражением. Но не всегда получалось оставаться верным данному слову. Как и в этот раз… Неудачи, неожиданные поражения в Дагестане, тупость, неумение его генералов воевать в условиях гор раздражали шаха. Алчность, распущенность военачальников приводили персидские войска от неудач к неудачам. Из-за этого воины переставали доверять своим командирам, уходили из-под повиновения.

В таких ситуациях шах терял над собой контроль, он отдалялся от военных дел, уединялся в своем гареме с одной или несколькими наложницами, придавался пьянству, душевным и телесным утехам. Так было и после поражения в Табасаране, Кара-Кайтаге, после тяжелых, кровопролитных сражений в Лакии.

Теперь он все свои надежды возлагал на победу в Аваристане. После покорения Кази-Кумуха и пленения Сурхай-хана шах считал разгром дружин аварских ханов делом времени. Шах также понимал: после разгрома Аваристана он ставит весь Дагестан на грань краха. Сурхай-хан с женой находятся у него в заложниках. А среди других дагестанских военачальников он не видел человека, имеющего авторитет и влияние на весь Дагестан, способного возглавить сводные отряды горцев. После разгрома аварцев он легко справится с уцмием Кайтага, акушинским Кадием Хаджи-Даудом, табасаранскими военачальниками Махмуд-беком, Амир-Хамзой, Хасан-беком, Мажвадом. Он, наконец, раздавит главного идеолога табасаран Мирзу Калукского.

С началом боевых действий в Андалале, по планам Надыр-шаха, через Аймакинское ущелье первыми на земли Аваристана должны были ступить отряды Лютф Али-хана, сердара Гайдар-бека и Джалил-бека. Как было уловлено, с ними должен был выступить и шамхал Хасбулат. Таким образом, Надыр-шах намеревался реализовать свой главный замысел – обескровить горцев на севере и юге Дагестана, а потом разгромить их в генеральном сражении.

Горцы со всех концов Дагестана: лакцы, даргинцы, лезгины, кумыки, кубачинцы, а также джарские ополченцы, – непрерывным потоком шли на помощь в Андалал. Гидатлинцы, карахцы, чамаляльцы, багуляльцы, койсубулинцы – представители почти всего Аваристана записывались в боевые дружины, готовящиеся к сражению с отрядами Надыр-шаха. Из Табасарана свои дружины привели предводители Мирза Калукский, Махмуд-бек, Амир-Хамза. Усиленно готовились к бою жители Мехтулинского бекства и Кайтагского уцмийства.

Огромное войско Надыр-шаха в Андалале роем диких пчел облепило высокогорную местность Хициб. Внизу, в узком русле, теснился один из притоков буйной реки Сулак. В чашеобразном котловане красовалось озеро с бирюзовой водой. С краев озера, образовавшегося от обвала огромных глыб, отколовшихся во время землетрясения, в зияющую глубину с ревом стекали воды реки. Волны, гонимые ветром с озера, перехлестывали на берег. Они с шипением облизывали прибрежные кручи скал и откатывались обратно.

Шаманы, которых шах с некоторых пор держит при себе, облюбовали место над каменной грядой, у края плоскогорья, где собирались ставить шатер Надыр-шаха, его жен, наложниц, ближайшего окружения.

Главный шаман готовился к проведению обряда очищения места, которое выбрали для установки шатров. Главный шаман взял в руки бубен и, постукивая, начал обходить всю площадку: огромные каменные глыбы, расселины, проходы, кусты. Останавливался, изучал все, что у него вызывало подозрение; постукивал в бубен кончиками пальцев, с придыханием шептал: «Чужие духи, сгиньте!».

После проведения обряда очищения, стали воздвигать шахский шатер и шатры его ближайшего окружения. Шатер шаха был из бирюзового шелка, опоясанный золотой каймой, бросающий в глаза со всех возвышенностей гор. Перед шатром водрузили знамя с персидским львом. Рядом расположили белоснежные шатры жен, его наложниц. Они были огорожены высоким каменным валом, за вечер построенным военнопленными под предводительством придворных архитекторов шаха. За валом выстроились ряды шахской гвардии.

На расстоянии полета стрелы от шатра шаха расположились его командиры с дружинами. Каждый полк стоял отдельным лагерем, юрты, палатки воинов разбивались вокруг шатров их командиров. Орудия, повозки, вьюки, по заведенному порядку были расположены на определенных местах, за шатрами и палатками. А кони, верблюды, ослы и мулы, охраняемые прислугой шаха, были отпущены пастись на зеленые пастбища. К вечерним сумеркам персами было занято почти все плато. Оно покрылось тысячами мерцающих в ночи костров.