Владимир Буров - Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд!

– Ветер в нашу сторону, – сказал Лев Толстой. – Они сбросили бочки с кристаллами Циклона.

– Надо уходить, – сказал Дартаньян.

– Я не пойму, где мы находимся, – сказала Монте. – Вроде стрелка компаса показывает на юг. Но это не юг, – добавила она.

– А что это? Север? – спросил Дартаньян.

– По-моему, да, – сказала Монте. – Я сейчас в отблеске увидела под буквой Ю, букву С.

– Вы правы, – сказал Джек Лондон.

– Вы кто? – спросила Монте.

– Я доброволец. Меня завербовали в дивизию Сарана Чи. Смотрите, я в таком же костюме, как и вы! – Он расстегнул куртку, и все увидели, что серебристая шкура саранчи, это только поверхность. Я мечтал перейти на сторону вавилонян, но теперь понял, что мне лучше остаться на стороне Сарана Чи. Я лучше помогу вам, как разведчик.

Он уже хотел уходить, когда Лев Толстой, недоуменно покачав головой, спросил:

– Я не понял, чем вы нам помогли?

– Вы не поняли? Я же сказал вам: это север.

– Действительно, вы это сказали, – ответил Лев Толстой. И добавил: – А я все равно ничего не понял. Вы сказали, а толку никакого.

– Подожди, подожди, Лев, – сказала Монте, – я кажется, поняла, в чем тут дело. Если это север, то перед нами не Университет, который мы должны взорвать, а Отель. Вы понимаете, это Отель! Нам надо пробиться только через двести метров саранчей.

– Да ерунда это, а не газ, – сказал Джек Лондон, – просто психическая атака. Газ выходит только при запуске. С шести до девяти.

– Утра или вечера? – спросил Дар.

– Естественно… впрочем, я не знаю, сколько это будет по местному времени. Если у вас есть противогазы, приберегите их до Конца Света. А он наступит очень скоро.

И словно в подтверждение его слов луна сорвалась неба, но остановилась и закачалась, как сорвавшийся в часах маятник. По полю пронесся гул паники.

– Пробивайтесь к Отелю. Там-Там находится там.

Сид врезался в самый центр саранчей. Правой лапой он убил одного, другого пробросил назад. Клыки оруженосцев пронзили его мозг. Сид хотел прорваться к Пили.

– Если я смогу оторвать ему обе головы, вы сможете прорваться по центру к Отелю. – И он приказал своим оруженосцам отрезать Пили пусть к отступлению.

– Если ты останешься один, саранчи окружат тебя и сожрут, – сказал Пикассо. – Я останусь с тобой.

– Ты ранен, – сказал Абель. – Я останусь с нашим Сидом.

– А ты, кто такой? – спросил Сид. – Я что-то тебя не помню.

– Я из службы контрразведки, – сказал Абель, – прибыл недавно.

– Ты можешь быть завербован, – сказал Сид. – Ведь правда, что все вновь прибывшие проходят через допрос Квента. А?

– Что скажешь? – Пикассо толкнул Абеля в бок.

– Скажешь про что?

– Правда ли, что Отель окружают головы мертвых негров, надетые на частокол? – спросил Сид.

– Нас окружают, – сказал Абель. – Зачем эти вопросы? Какой смысл объяснять, что все мы прибыли через коридор Отеля.

Далее Абель идет на перекрытие пути Пили, а Пикассо командует оруженосцами Сида.

Отряд пошел в обход. И все-таки вел его контрразведчик Абель. Пикассо не давал саранчам зайти к Сиду с тыла. С ним было еще шесть кошек и шесть собак, личная охрана Ксе. А куда делась эта Ксе, никто не знал. Когда Пикассо спросил об этом Сида, тот ответил, что теперь… теперь его это почти не интересует.

– Пусть сторожит своего Адама. Я там ей больше не нужен.

Прорываясь к Пили, Сид заметил слева от себя Ада. Ему так хотелось оторвать ему голову, но Сид выдержал. Не поддался искушению. Сначала не поддался. Но этот гад начал исполнять издевательский танец, стал нарочно показывать Сиду неприличные жесты.

– Щас ты у меня дотанцуешься! – крикнул герой и взял левей. Ад не собирался бежать. Он начал орать, что сейчас устроит Сиду Бурю в Пустыне.

– Ты у меня будешь пыль глотать! – сказал Ади. И добавил: – Грязную пыль моих сапог.

– Что имеет в виду этот ублюдок? – подумал Сид. Он распорол Аду брюхо и замер почему-то в ожидании, когда вывалятся внутренности. Ну, надо, наконец, убедиться, что с этим идеологом идолопоклонства всё. Больше, так сказать, не будет ни воду мутить, ни пыль испускать. Но внутренности не вывалились. – Опять двадцать пять, опять у него, как будто нет кишок. Как такое может быть?

– Ты из чего сделан?!

– Оторви ему голову! – крикнул Пик.

– Я уже делал это, – сказал Сид. – Ты видишь, он опять здесь. Невероятно.

– Других вариантов нет. Рви!

Сид что-то раздумывал. Тогда Пикассо сам подбежал к Ади и сделал захват. Но толстошеий Ад не поддавался. Можно сказать, он ничего и не делал, ведь Пикассо был безрукий или лучше сказать: безлапый. Ему-то самому часто казалось, что у него есть руки, хотя другие думали, что нет – на самом деле это лапы. Тем не менее, у Пикассо был шанс свернуть шею Аду. Но тот вдруг вышел из оцепенения и шаркнул будущего художника когтистой, как у нильского крокодила лапой. Ад вырвался и сказал:

– Ты покойник.

И всё. Оруженосцы Ада оттеснили телохранителей Сида и понесли на гору откачивать. А че, голова-то у него ведь была на месте. А значит, этот серебристый мерин, как Ад сам себя называл, мог опять появиться в гуще сражения. Можно сказать:

– Вот человека хлебом не корми, а дай выступить на партсобрании. Или пресс-конференцию какую-нибудь провести.

– Он тебя царапнул, – сказал Сид. – Это плохо.

– Заживет, как на кошке, – сказал Пик, – так, ерунда.

– Ошибаешься, друг, – сказал Сид. – Это один из лейтенантов дивизии Сарана Чи. – Чем он царапает, никто не знает.

– Да царапали меня уже любые крокодилы, не только нильские, – сказал Пикассо и вынул индивидуальный пакет для перевязки.

– Да бесполезно, – сказал Сид. И добавил: – На вот возьми это. Вдруг поможет. Эти саранчи ведь хуже африканских варанов. Задел – считай – слово на п. Они этим живут. Он ведь не зря сказал, что ты покойник.

– Что, ничего не поможет?

– Они эту заразу несут с допотопных времен.

– Так что делать? Молиться?

– Помолись и примени лекарство из кожи.

Пик открыл небольшую кожаную бутылочку и сделал глоток. Он постоял в изумлении несколько секунд и выплюнул все назад.

– Пить не надо, – сказал Сид, поднимая брошенную кожу. – Приложи к ране. – И добавил: – Ладно, давай я тебе промою твою царапину. – И Сид выплеснул из кожи остатки живительной смеси. – Ты пролил мою жизнь, – сказал Сид. – Кот безрукий!

Сид был очень огорчен, потому что это была японская плесень, спасавшая его не раз в этих боях. Он носил ее в кожаном мешочке и прятал дальше гвоздики, помогавшей от холодного северного ветра.

– Больше нет, – сказал Сид.

– Прости, – сказал Пик. И добавил: – Поможет?

– Парацельсу помогла – поможет и тебе. И да, ты меня тоже прости: я просто забыл, что у тебя нет рук.

– Если бы у вас не было рук, я бы запомнил.