Владимир Буров - Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд!

– Я вам заплатил, – встрял опять Пи, – дайте мне мой билет.

– Во-первых, вы мне ничего не платили, – сказала Кондолиза, – во-вторых, баксы я не принимаю. Сколько можно повторять одно и то же.

– Не понял! А что вы берете? – спросил Уп.

– Только рубли.

– Только рубли, – как эхо повторил Уп. Он схватился за голову. – А я их выбросил, – добавил он с гримасой ужаса на лице.

Но тут Квент всех успокоил.

– Сейчас будут выдавать деньги.

– Всем ли? Покойников прошу не подходить, – сказал он весело.

– Дайте мне, – сказал Лев Толстой. Он стоял тут ближе всех.

– Прошу вас. За сколько?

– А какие есть? – спросил Лев.

– Вы первый. Пока есть все. Один, пять, три.

– Дайте самый дорогой. За пять.

– Прошу вас семьдесят баксов.

– Какие еще баксы?! – возмутился Лев Толстой. – Сказали же: только рубли.

– У вас есть рубли? Отлично, тогда вам не надо ко мне. Идите прямо в кассу.

Как сказано, Конец Света начнется неожиданно. Все будут как обычно есть, пить, трахаться, биться на мечах – и вдруг все: три минуты, чтобы достать билеты.

Можно было подумать, что долларов ни у кого не окажется. Ведь давно все покупали на рубли. Оказалось, нет, оказалось, что народ не только невыносимо запаслив, но и омерзительно не доверчив.

Квент, как Нострадамус, обладал предвидением. Он заблаговременно запасся рублями. Криатор на прощанье сделал ему этот подарок. Он просто подменил в бане чемодан баксов, который припас Квент в поход, на такой же чемодан рублей. На прощанье Криатор сказал об этом Квенту, но тот до последнего времени не понимал, о чем тогда шла речь.

– Никогда не берите в дорогу доллары, – сказал тогда Криатор.

– Почему? – спросил Квент.

– Доллары завоевали весь мир, они и так везде есть. А вот рубли могут стать большим дефицитом. – Квент тогда подумал, что это просто неудачная шутка. А когда открыл чемодан в Там-Таме, понял: таможня не дала добро на его кровные баксы. Подменили – сл. на б – на рубли.

Оказалось, это был подарок Криатора. Спасибо.

– В очередь, в очередь! Сукины дети, – весело покрикивал Квент.

– Почему вы меняете по такому жуткому курсу? – спросила одна девушка. Это была Монте, А Монте была, – хотя это еще никому не было известно, – женой Молчановского. Просто она сбежала от него – вот и все. Хотя существовало мнение, что все было подстроено Домиком. Он влюбился в жену Молчановского Ди, и так всё устроил, что она, в конце концов, оказалась здесь. На Там-Таме. – Нет, вы ответьте, это что, морские боны?

– Нет, это не боны, это просто рубли. Но, я думаю, это справедливый курс.

– Вы пользуетесь отсутствием конкуренции, – сказала Монте и отдала последние семьдесят долларов за пять рублей.

Получив билет, Монте вдруг остановилась. Она посмотрела на билет и задумалась.

– Скажите… Эй, послушайте, родственничек! Где здесь указано направление полета? Куда я еду? Вы можете объяснить мне, в конце концов?

– Какой я вам родственничек? Я не понимаю вашей фамильярности, – начал Квент. Он не узнал Ди, которую всегда мечтал трахнуть. Он начал, но, как всегда не кончил. Все начали орать. Они как будто опомнились. Думали, что всех отправляют в одно место. Уже некоторые группы начали, раскачиваясь петь свои песни. Одни:

– Я помню тот Ванинский порт, и гул пароходов угрюмый. Как шли мы по трапу на борт, в холодные мрачные трюмы. – Ну, в общем, эти люди думали, что их везут из тюрьмы на свободу, в Магадан. Или наоборот.

Другие обнялись и, раскачиваясь в стороны, пели:

– Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится ветер северный умеренный до сильного.

– Держись геолог, крепись геолог, ты солнцу и ветру брат.

– И снег, и ветер, и звезд ночной полет. Меня мое сердце в тревожную даль зовет.

– Все здесь замерло до утра. Если б знали вы, как мне дороги Подмосковные Вечера. Речка движется и не движется, вся из лунного серебра.

– Когда весна придет – не знаю. И здесь

на этом перекрестке с любовью встретился своей. Ту заводскую проходную, что в люди вывела меня. Горят мартеновские печи, и день, и ночь горят они. Пройдут дожди, сойдут снега. Но ты мне улица родная и в непогоду дорога.

Все поняли, что на билетах уже написано, куда этот парень или девушка летит. Оказалось, что написано кодом, цифрами и буквами. Похоже на логин и пароль. Ужас!

– А как это понимать? Скажите мне, пожалуйста, Кондолиза. Пожалуйста. Ну, пожалуйста.

– Да я сама не знаю. От – сл. на е слитно с От – вы от меня!

– Бардак, какой бардак! – воскликнул Джек Лондон.

– Все пошло прахом, – сказал Лев Толстой.

– Я не полечу с этими кошками и собаками, – сказал Уп, – они меня загрызут.

– Да ты и так живешь один день лишний, – сказал Сид.

– Вы слышали?! Вы видели? – это настоящие гангстеры.

Какая-то девушка ворвалась в фойе из второго этажа с диким криком:

– Кто сказал, рабочим пива не давать?! Дайте им по кружке – пусть балдеют! – На ней был темно-вишневый сарафан, перекрещивающийся спереди и сзади, как пулеметные ленты. Кто-то даже крикнул:

– Анка-пулеметчица! – Другой сказал недоуменно:

– Кто бы это мог быть?

А Лев Толстой предположил, что это ожил Ад. Хотя, скорее всего, он в это время еще лежал в морозилке. Как и Пикассо.

Маша сказала, что у нее нет денег, и попросила дать ей взаймы. Никто как будто ее не слышал. Как это нет денег? Деньги должны быть всегда! А как же иначе? Вот надо, например, сейчас всего пять рублей на очень важное дело. А их нет. Квент между тем сделал важное заявление.

– У кого нет денег, тот все равно имеет право уехать отсюда. – Настала мертвая тишина.

– Ты забыл нам это сказать сразу? – спросил Лев Толстой. И с угрожающим видом повернулся к Президенту, как сам говорил про себя Квент.

– Он нехорошо поступил, – сказала Монте. – Гад. Настоящий гад.

– Это ужасный поступок. Поступить так перед самым концом света! У меня в голове не укладывается, – сказал Джек Лондон.

– Надо ему вмазать, – сказал Сид.

– Я ему сейчас вмажу, – сказала Маша и, вынув меч, замахнулась на Квента. Резидент легко отбил ее удар. Маша хотела завалить быка, но вышло наоборот: Квент, как сильный и смелый матадор, проскользнул мимо рога разъяренного зверя.

– Подождите, подождите, вы еще успеете меня убить, – заторопился Квент. – Бесплатный проезд есть, да. Но это путевки в вэд, плохие места. Вы думаете, я их зажал? Нате, берите, ешьте! Там, куда вы попадете будет так плохо, что вы никогда оттуда не выберетесь. Так кто хочет бесплатную путевку в ад? Есть желающие? Нет? Отлично. Продолжаем посадку. Кондолиза Райз, примите билеты у господ.

Не успели все успокоиться, как опять раздался чей-то возмущенный голос.

– Почему нам внятно не сообщили, кто куда направляется? Прекратите, в конце концов, этот сознательный бардальеро!